Татьяна Луганцева - Почём цветочек аленький?
– Господи! – ахнула Яна. – Да он просто подлец! Он и вас обманул!
– Вот и я о том же. Он смеялся мне в лицо. Я все эти годы лечилась, мучилась, ждала. Я ждала каждый месяц, потом отчаивалась. А оказалось, что он все знал? Он прекрасно знал, что у нас никогда детей не будет, и ничего мне не говорил! Знаешь, Яна, в какой-то момент меня охватила такая ненависть и злоба, что перед глазами потемнело. Я… я… – Старая женщина закрыла ладонями лицо.
– Что? – замерла Яна.
– Я убила его, – вдруг совершенно спокойно сказала Клавдия Ивановна, словно освобождаясь от тяжкого груза.
– Как?
– Я его убила! За то, что он уничтожил жизнь первой жены, что так относился к своим мальчикам, за то, что он издевался надо мной. Ведь я была младше его, я обеспечила ему уход в старости, а кто позаботится обо мне, если он подло обманул меня и лишил возможности родить ребенка? Да, я убила его… И я отдаю себе отчет в содеянном, поэтому и призналась тебе.
Повисла тяжелая пауза. Яна осторожно оглянулась по сторонам – ей было страшно, что кто-то посторонний мог услышать признание Клавдии Ивановны.
– Но как? – Яна не узнавала собственного голоса.
– Что? Как я это сделала?
– Ну да… Я этого даже и представить себе не могу.
– Рисуешь в своем воображении кровавые картины, думаешь, что я разбила ему голову утюгом или задушила подушкой? Ха! Хотя извини… Это мое воображение рисует мне такие картины… Я думала на эту тему. Все было гораздо проще. У него прихватило сердце, и меня не оказалось рядом, я не смогла помочь, не смогла сбегать в аптеку, а лекарств своих он тоже не нашел, внезапно они закатились куда-то, понимаешь? Так вот банально.
– Класс, и не подкопаешься! Даже убийство по неосторожности не пришьешь, – вырвалось у Яны.
– Точно… Я вернулась из парка, он был уже мертв, я вызвала «скорую» и долго плакала. Вышла на минуту в магазин, вернулась – а уже всё кончено. Лекарства я совершенно цинично положила рядом с ним. Мол, у него в последнее время были проблемы с мозговым кровообращением. Он терял память, забывал принимать таблетки… Мог подумать, что уже принял лекарство, а сам и не принял. Чем и подписал себе смертный приговор… Не знала, что во мне проснутся актерские способности. А еще я плела сказку о том, что у Ивана Тихоновича совсем испортилось зрение и он мог не заметить спасительные пилюли. Как я рыдала! Я рвала на себе волосы, ругала себя за то, что зря так невовремя вышла в магазин. Даже следователь меня успокаивал, что нельзя все предусмотреть – ведь я же не могла двадцать четыре часа быть прикованной к постели тяжело больного мужа. Рано или поздно я бы отошла от него, и с ним всегда могло случиться что угодно… Да и соседи подтвердили, что жили мы с Иваном Тихоновичем душа в душу, я за ним ухаживала, без конца хлопотала… Ни у кого не возникло и капли подозрений, что тут не так все просто. Думаю, вскрытия на самом деле и не делали, не искали нарушения мозгового кровообращения. Да и возраст у него уже был…
– Я думаю, что у вашего Ивана Тихоновича с детства всю жизнь были такие нарушения, раз он мог столько всего натворить, – проговорила Яна.
– А это было преднамеренное и заранее просчитанное преступление. – Клавдия Ивановна поджала губы. Глаза ее блестели. Она решительно наклонилась к Яне: – Ты меня сдашь?
– Куда? – не поняла Яна.
– В полицию, а куда же еще? Только я до сих пор не жалею о том, что совершила, и не собираюсь раскаиваться. Просто вот решила рассказать перед смертью хорошему человеку, облегчить душу…
– О какой смерти вы все время говорите? Не пугайте меня! Я бы никогда никому не рассказала… Не знаю, как бы я повела себя на вашем месте. Может, я бы просто придушила его подушкой и не стала бы ничего скрывать. Сколько бы вам дали? Лет десять… А прошло уже сколько?
– Около двадцати, – ответила Клавдия Ивановна.
– Вот! Срок давности истек… Не вините себя. Что сделано, то сделано, – успокоила ее Яна. – Только не пойму, чего вы так заботились о его памяти? Ходили на кладбище…
– Не знаю… Может, угрызения совести? Или уже как привыкла ухаживать за ним, так и продолжала по инерции… Трудно сказать. Ужасная ситуация, да? Убийца на могилке сажает маргаритки, чтобы покойнику и на том свете не удалось избавиться от мучений.
Яна молчала.
– А тут еще новость, – вздохнула соседка.
– Какая?
– Объявился его сын, Евгений. Я потом выяснила, что их с братом усыновили иностранцы по какой-то программе. Тогда несколько десятков детей были вывезены в Норвегию, Данию и Швецию и стали гражданами этих стран. Два мальчика, Владимир и Евгений Скворцовы, были усыновлены и уехали жить в Норвегию, в приемную семью. Теперь их фамилия Сальме. И вот один из них узнал, что я его искала, и захотел приехать в Россию. Мы какое-то время переписывались. Конечно, он очень плохо писал по-русски, с чудовищными грамматическими ошибками, но это и неудивительно… Парню под сорок, лет тридцать прожил за границей. Я рассказала ему почти всю историю его папаши, не стала скрывать, что узнала, с каким ужасным человеком прожила столько лет. Женю это не смутило, и он захотел пообщаться со мной, сходить на могилу к отцу. Вот тоже спроси – зачем? И ответа опять не будет.
Яна промолчала – ей опять стало хуже. Все тело ныло и болело, мышцы сводила пренеприятнейшая судорога – видимо, снова поднялась температура, спина вспотела, а озноб так и не проходил. В больничном коридоре мерно тикали часы, и этот звук, не меняющийся все время, пока она слушала такой пугающий рассказ, действовал убаюкивающе на сознание Яны. Да и большие зеленые растения были так похожи на искусственные, ни один листочек не шелохнулся у них, казалось, что они дремлют, пригревшись в огромных глиняных горшках.
Глава 3
– Какого черта! Очнитесь! Девушка, да что же это такое? – чьи-то руки нещадно трясли Яну. Пришлось проснуться, хотя пробуждение было не из приятных.
Цветкова открыла глаза и не сразу поняла, где она. Вместо привычной постели она сидела в неудобном плетеном кресле, перед большим залитым солнцем окном. Вокруг растения в горшках. Яна увидела мужчину и женщину в белых халатах. Из-за того, что незнакомцы стояли спиной к окну, Яна смогла разглядеть только их силуэты. Солнечные лучи создавали вокруг них радужный ореол, похожий на ангельские крылья. Пришлось предпринять некоторые усилия, чтобы понять, что она все еще в том самом больничном холле, в котором беседовала с соседкой поздно вечером. При свете дня все вокруг выглядело иначе.
– Да она больна! – Женщина в белом халате дотронулась до лба Яны. – У нее высокая температура.
– Нам вообще большого труда стоило привести ее в чувство, она лежала вся в поту и не приходила в себя, – кивнул мужчина. – Но боюсь, что следователь все равно захочет задать ей пару вопросов.
– Следователь? Какой следователь?
Яна чувствовала себя препаршиво, просто ужасно. Во рту пересохло, спина была покрыта липким потом, а голова вообще ничего не соображала. Видимо, поднялась очень высокая температура.
– У вас сильный жар, – покачал головой врач.
– Знаю, приболела что-то, – сглотнула Яна и поморщилась – горло саднило.
– Мы вас сейчас в инфекционное переведем, в бокс, – сказал врач строго.
– Да вы что? Не лягу я в больницу! У меня всего-навсего насморк, ерунда какая! – возмутилась Яна и резко поднялась.
Тут же в глазах у нее потемнело и она повалилась на руки медиков. Дальше было еще хуже. Яну вырвало прямо на пол и затрясло. Врач тоном, не терпящим возражений, сказал:
– В бокс ее! Удар от температуры!
Сопротивляться не было сил. Ее долго везли какими-то коридорами. Каталка периодически задевала за углы. Голова болталась из стороны в сторону, словно плохо прикрученная к плечам. По лбу стекали капли пота. Она услышала, как кто-то рядом произнес:
– Сразу же жаропонижающую смесь три кубика, противовирусное, витамины… рентген грудной клетки…
Яна уже была согласна на всё. Ей сделали укол, дали выпить какую-то невкусную микстуру. Она свернулась калачиком на больничной койке и заснула.
Сон сразу радостно принял ее в свои объятия. Она увидела себя в яркой нарядной одежде, с распущенными волосами у красивого домика, в саду, с лейкой в руке. Ветерок мирно перебирал пряди ее волос. Кругом цвели розы.
«Какое красивое место, – думала Яна. – Меня даже не волнует, почему я здесь работаю садовником. Быть садовником в раю – что может быть лучше! Надо же, как мне повезло».
Вода в лейке не кончалась. И ничего удивительного в этом не было – ведь дело происходило во сне. С нарядного, залитого солнцем крыльца спустился похожий на Санта-Клауса аккуратный старичок с коротко подстриженной седой бородкой.
– Здравствуйте, – кивнула Яна.
– Доброе утро, дочка! Погода-то какая! На небе ни тучки! – Старичок заулыбался, и Яна подумала, что зубы у него наверняка вставные, слишком уж они были белые и ровные для такого-то возраста.
