Наталья Александрова - Компромат на суженого
– Ну и что, когда мать умерла, муж твой сильно переживал?
– Конечно, переживал, да ведь она болела, там давно к этому шло. Послушай, – Алка озабоченно поглядела на Надежду, – может, это смерть матери так на него повлияла, что он… – Алка выразительно махнула рукой налево.
– Здрасте-пожалуйста, мать в январе умерла, а он надумал только сейчас из дому уходить! На дворе-то сегодня что – июнь! Ты лучше скажи, мать оставила ему что-нибудь?
– Да нет, ничего особенного, она ведь еще раньше, когда мы поженились, квартиру нам отдала, а сама к мужу переехала, Илье Семенычу. Там книги кое-какие, фотографии, Илья Семеныч говорил, чтобы мы забрали, да я не очень спешила, потому что, сама видишь – тесно у нас, книги и так некуда ставить.
– Да, ничего подозрительного тут нет.
Внезапно Надежду осенило:
– Послушай, Алка, что мы голову ломаем? Завтра понедельник, позвоним твоему Тимофееву на работу и все выясним.
– Ты что? Стану я еще унижаться, бегать за ним. Не дождется!
– Ну хорошо, я сама позвоню. Если хочешь, я даже разговаривать с ним не буду, просто послушаю его голос, пойму, что он живой и здоровый, и повешу трубку. У тебя хоть телефон его рабочий есть?
– Был где-то в записной книжке.
Алка нашла свою сумку в прихожей и стала в ней рыться. Сумка у нее была большая, учителю без этого нельзя, нужно, чтобы и тетради помещались, и бумаги всякие, и методические материалы. Видя, что Алка долго не возвращается, Надежда крикнула:
– Ну что ты там возишься? Иди сюда вместе с сумкой!
Алка вошла в комнату с озабоченным видом и вывалила содержимое сумки на диван.
– Ежедневник куда-то подевался.
– Какой он из себя-то?
– Большой такой блокнот темно-зеленый, ох, беда будет, если пропадет! У меня там все дела и телефоны записаны, я без него как без рук.
Они перетряхнули все содержимое сумки, блокнота не было.
– Вспомни, когда ты его последний раз видела?
Алка задумалась.
– В пятницу на педсовете точно он был, я туда кое-что записывала, потом больше никуда не заходила, меня Игорь Петрович в машину прямо у школы посадил и на дачу повез. Вспомнила! Я ежедневник у них на даче оставила! Я тогда в субботу рано утром проснулась, все спят, мобильник не нашла, а спать уже расхотелось. Я и села немного поработать, кое-что записать. Там в комнате стола не было, я на подоконнике устроилась, а потом машина пришла, я быстро собралась и забыла про блокнот.
– Кто тебя обратно отвозил, Игорь Петрович?
– Нет, приехал шофер из его фирмы, и машина была другая.
– А накануне он не мог этого шофера прислать?
– Значит, не мог, что ты, Надежда, людей подозреваешь!
– Потому что получается странное совпадение: как только ты единственный раз в жизни дома не ночевала, так сразу твой муж к другой ушел. Специально он ждал такого случая, что ли? А если бы ты всегда домой вовремя приходила, то он так и прожил бы с тобой до конца жизни? Ну ладно, тебе ничего не докажешь, ищи старую записную книжку, муж твой в своем НИИ много лет работает, телефон у него не менялся.
После долгих поисков Алка обнаружила в столе старую записную книжку со всеми телефонами. Решили лечь пораньше, потому что Алке на работу было к десяти, но утром надо было еще звонить Петюнчику на службу. Перед сном кошку Марфу выудили с балкона из цветочного ящика и заперли в Пашкиной комнате, а попугая выпустили полетать. Он полетал немного, потом уселся на включенный телевизор и стал смотреть рекламу стирального порошка и женских прокладок.
Наутро Надежда поднялась пораньше и разбудила Алку. Алка всю жизнь любила поспать, разбудить ее можно было, только если как следует потрясти и сдернуть одеяло. Надежда в детстве занималась этим довольно часто, когда они с Алкой отдыхали летом в пионерлагере. Интересно, кто будил Алку все эти двадцать лет? Разумеется, Петюнчик. Вспомнив, какая это каторжная работа, Надежда почувствовала к нему сострадание.
С завтраком решили не заводиться, выпили наскоро кофейку, и пока Алка приводила себя в порядок, Надежда набрала номер рабочего телефона ее мужа. Она прокашлялась и постаралась вложить в свой голос максимум приветливости.
– Алло! – раздалось в трубке.
– Добрый день, могу я попросить к телефону Петра Николаевича? – пропела Надежда с восходящей интонацией.
– Не можете! – Женщина на том конце говорила мужским басом.
– А почему? – растерялась Надежда.
– Нет его, и не будет! – В трубке раздались гудки.
Алка выглядела удовлетворенной.
– Вот, слышала, он велел нарочно так по телефону отвечать, чтобы я его не разыскивала.
– Глупости, это же учреждение, просто попалась хамская баба, я потом перезвоню и все выясню. Ты собирайся, а то опоздаешь.
Алка накрасилась, причесалась, надела синий костюм в мелкий беленький цветочек, и завуч старших классов Алла Владимировна Тимофеева торжественно отбыла на работу. После ее ухода Надежда немного прибралась в квартире, покормила животных, натянула осточертевшие джинсы и поехала домой, чтобы там переодеться, полить цветы, забрать кое-какие вещи и вернуться обратно к Алке, потому что Алка решила ехать на дачу и выцарапать свой блокнот во что бы то ни стало – без него она как без рук. При вопросе Надежды, почему бы Алке не позвонить Игорю Петровичу и не попросить привезти блокнот, выяснилось, что Алка телефонов Игоря Петровича не знает, ни домашнего, ни служебного, и единственный ориентир – это дача на Выборгском шоссе, которую Алка собиралась искать по памяти. Разумеется, Надежда не могла отпустить эту сумасшедшую одну.
Дома Надежда с грустью посмотрела на обшарпанную прихожую, выбросила засохший клей вместе с тазиком в мусоропровод, вспомнила, что телефон не работает, и опять расстроилась по этому поводу, собрала необходимые вещи, тщательно заперла двери и ушла, по дороге заглянув к соседке Марии Петровне и вкратце обрисовав ей ситуацию.
Алка вернулась раньше нее и уже успела что-то приготовить на обед. Вообще работа повлияла на нее очень благотворно, она вернулась бодрой и энергичной, словом, это была прежняя Алка, которую Надежда помнила с детства. После обеда Надежда опять подошла к телефону, хоть Алка и была против. На звонок ответил интеллигентный мужской голос, но на просьбу позвать к телефону Петра Николаевича голос слегка замялся, а потом ответил, что Тимофеев Петр Николаевич не работает у них с февраля месяца. Надежда растерялась:
– Как это не работает? А где же он работает?
– Этого я вам сказать не могу. Он уволился по собственному желанию.
– А вы не можете мне дать его служебный телефон?
– Он никому не оставил своего служебного телефона, сказал, что там маленькая фирма, в то время они переезжали. Вы позвоните ему домой, если он вам так нужен.
– Спасибо, – грустно ответила Надежа, – там никто не отвечает.
Она вдруг вспомнила одну вещь и почти взмолилась:
– Прошу вас, не вешайте трубку, скажите, у вас работает Белова Лидия Васильевна?
– Раньше работала, но она уже два года на пенсии, только она не Лидия Васильевна, а Любовь Ивановна.
Надежда подумала секунду и попросила домашний телефон правдолюбки и моралистки Лидии Васильевны, то бишь Любови Ивановны Беловой. Бывают же такие люди, сама на пенсии, а до всего ей дело! Вместо того чтобы спокойно сидеть на даче с внуками и растить там зелень и цветочки, эта мымра звонит Алке на работу и портит настроение разговорами про молодую любовницу! Хотя как это она могла узнать про любовницу, если, во-первых, сама давно на пенсии, а во-вторых, Петюнчик-то уже полгода как на другой работе. Тем более интересно с ней побеседовать.
Надежда поблагодарила любезного обладателя приятного голоса и повесила трубку. Алка, которая не удержалась и подслушала весь разговор, смотрела на нее в полном обалдении. Надежда решила ее не щадить, что это такое в самом деле, ничего про собственного мужа не знает.
– Ну что ты мне можешь сказать по этому поводу?
– Ничего, ничего я уже не знаю! – В Алкином голосе прозвучали истерические нотки.
– Да уж, если он полгода скрывал, что на другую работу перешел, то мог и бабу завести у тебя под носом, ты бы все равно ничего не заметила, – безжалостно добавила Надежда, набирая телефон Беловой.
Ответил молодой женский голос и на просьбу позвать к телефону Любовь Ивановну рассмеялся.
– Теперь только в сентябре. Она в деревне в Псковской области на все лето. Как уехала в мае, так теперь до осени.
– А позвонить туда можно?
– Что вы, какое звонить! Там глушь такая, сто километров до поселка, где почта есть.
– Слышала? – спросила Надежда, закончив разговор. – Не она тебе звонила. Она спокойненько живет в деревне и знать не знает, что кто-то ее именем прикрывается.
– Да какая разница? – безучастно ответила Алка.
От ее энергии не осталось и следа.
– Ну ладно, – Надежда уже жалела подругу, – собирались ехать, так давай, а то уже четвертый час, хоть и белые ночи, а все равно не хочется за городом поздно бродить.
