Таня Танк - Няка
– Я не об этом. В сети этот дневник был размещен в ЖЖ некой Лулу.
– Дневник размещен в сети? Вот это да! Я-то его прочитал на ульянкином компе.
Лицо Алины просияло:
– Значит, этот дневник у тебя есть?
– Конечно. Причем, в многочисленных копиях. Это мое все.
– А ты дашь мне одну из них?
– Тебе-то это зачем? Тоже худеть собралась? – и Стражнецкий игриво ущипнул ее за талию.
– Я тебе не говорила, но мы ведем журналистское расследование, – нехотя сказала Алина. – И уговорили одну из пострадавших подписаться под расшифровкой анонимного интервью. Ну, где она рассказывает Зинке про то, что покупала у Ревягиной какие-то похудательные микстуры. Но в полиции пока не дают этому делу хода. Если бы еще у нас и ульянин дневник появился…
– Так в чем же дело? Возьми в сети.
– В том-то и дело, Костя, что нет его в сети. Кто-то стер его оттуда недели три назад.
* * *Зина обдумывала создавшееся положение, расположившись в пиццерии за чашкой кофе и тарелкой овощного салата. Она, хоть и чувствовала себя неважно, но панически боялась съесть что-то более существенное – ей не хотелось отдавать назад ни грамма с таким трудом давшейся ей худобы.
Итак, Казаринов улизнул у нее из-под носа. Причем, так поспешно, что даже не забрал куртку с сумкой и не отпросился у Гольцева. А, может, он как раз сообщил шефу-подельнику, что они оба близки к провалу, и надо рвать когти?
Но может быть и такое, что Казаринов и Гольцев никак не связаны. А это означает, что Зине нужно прямо сейчас принять важное решение: за каким зайцем гнаться? Еще раз взвесив «за» и «против», она поняла, что сначала надо попробовать дожать Кирилла. Да, возможно, это не безопасно, но раз дело начато – нужно его завершить. Большие деньги любят большие труды. Да и явно неспроста он так скоропалительно смылся! Значит, чувствует за собой вину…
Но где же его теперь искать? С неохотой Зина поднялась со стула. Она не хотела себе признаваться, но ей было страшновато ехать домой к Казаринову. Шутка ли, человек хладнокровно укокошил двоих и чуть не убил третьего. Что ему стоит порешить и ее, расчленить и растворить в кислоте в собственной ванной?! Правда, она подстраховалась, сообщив ему о некой банковской ячейке, где на него лежит компромат. Но вдруг, не выдержав пыток, она признается, что это был блеф? Одно дело – вести деловые разговоры в клубе, в окружении людей. И совсем другое – ехать в логово к убийце. В задумчивости она набрала номер подруги.
– Алин, ты не могла бы сейчас со мной съездить к одному моему приятелю? Так смешно получилось, он по ошибке унес мой сотовый… Я зайду к нему на минутку, а ты подождешь меня в подъезде. Зачем?… Ну, он ко мне неравнодушен… вдруг он вздумает воспользоваться моим беззащитным положением? А увидев, что я не одна, он не решится распускать руки. …да ничего с твоим Костиком не случится… это буквально полчасика! Все, через 15 минут подъеду!
– Ну что, тебе удалось выяснить, кто этот блондин? – поинтересовалась у подруги Корикова, когда они сели в такси. – Мне Костик все уши прожужжал…
– А, ты про того няку, чью фотку я тебе скинула?
– Зин, не делай из меня дуру, – завелась Алина. – Кто этот мужчина? И зачем ты просила, чтобы я показала его Костику?
– Алиш, извини, это был психологический эксперимент. Мне хотелось понять, как один красивый мужик реагирует на другого такого же. Что он испытывает: любопытство, зависть, агрессию…
– Да что ты несешь? – разозлилась Корикова. – Какие психологические эксперименты могут быть над тяжело больным человеком? И почему этот блондин был так агрессивен к Костику?
– Сейчас у тебя будет возможность самой задать ему все свои вопросы, – через силу улыбнулась Рыкова и положила руку на плечо водителю. – Тпру! Мы у цели, автомедон.
Она ждала чего угодно, только не того, что дверь откроют так быстро.
– Вам кого, девочки? – поинтересовалась миловидная женщина лет шестидесяти.
– Мы хотели бы видеть Кирилла, – отвечала Рыкова. – Два часа назад он самовольно покинул рабочее место, и руководство отправило нас выяснить, в чем дело. У него назначено несколько персональных тренировок, назревает скандал…
– Это очень странно, – улыбка сошла с лица женщины. – Как раз два часа назад сын позвонил мне и сказал, что срочно уезжает в командировку. Да вы проходите, что же на лестничной площадке говорить…
Как только мама Кирилла повернулась к ним спиной, Корикова одними губами прошептала подруге:
– Что все это значит?
Но Рыкова лишь многозначительно подмигнула ей.
– Проходите. Вот его комната. Видите, какой он у меня аккуратист? Ни пылинки. А уж чтобы носки где-то бросить или майку – такого за ним отродясь не водилось, – проинформировала словоохотливая Казаринова. – Вот, певцами увлекается, актерами…
И женщина указала на «иконостас» из постеров, который занимал всю стену над кроватью тренера. Пробежав взглядом по фото, Рыкова с удивлением поняла, что здесь нет ни одного женского лица. А вот парней каких только не было. Она со смыслом глянула на Корикову.
– Вот этот у него самый любимый, – мать указала на снимок, где молодой Киану Ривз позировал в плавках. – Недавно где-то раздобыл и прямо затрясся весь от счастья. Заклеил сразу троих.
– А это что такое? – Зина указала на стопку красных вещей, сложенных на столе. – Разве Кирилл носит такой цвет?
– А это, девочки, чудо какое-то, – заулыбалась женщина. – Позавчера принес. Я ему говорю: зачем такое броское купил? Ведь не будешь носить. А он: буду, мам, это подарок. Ну, думаю, раз подарок, так что ж не носить? Вещи-то ведь смотрите, какие добротные. И джемперок, поди, полушерстяной, и маечка из чистого хлопка… Только вот цвет уж больно аляпистый. Не носил он никогда такого. Купил как-то красненькую курточку, да и ту ни разу не надел, унес куда-то… Не пришлась по душе.
– Вот оно что, – Рыкова почувствовала, как на спине у нее выступила испарина. – А где бы вот нам его поискать, не подскажете?
– Так ваш же начальник его в командировку и отправил.
– Гольцев?
– Может, и Гольцев, сын-то мне не больно рассказывает про свои дела… Но вы ничего не подумайте. Он работу прогуливать не будет. Он и по выходным, и по праздникам выходит. А тут начальник отправил – он и поехал. Как же он будет начальнику перечить?..
На улице Корикова строго сказала подруге:
– Только не понимаю, зачем надо было отрывать меня от тяжелобольного человека ради каких-то своих непонятных шашней. Причем тут сотовый телефон?
– А вот и при чем! – неожиданно заорала Рыкова и пихнула Алину локтем в бок: – Ну, теперь-то ты понимаешь, почему этот блондин проявил к твоему Костику такое повышенное внимание?
– Не-е-ет.
– Нет? Да он просто хотел сказать ему как красивый мужик красивому мужику, что не прочь с ним того-этого.
И Рыкова истерично расхохоталась, оставив Алину недоуменно соображать, какие «того-этого» могут быть между красивыми мужиками.
* * *Корикова по-хозяйски распахнула дверь в палату Стражнецкого и застыла на пороге. У постели больного сидела высокая молодая женщина с гладкими черными волосами, убранными в строгую стильную прическу. Алина внутренне ахнула от недоумения. Эти чрезмерно развернутые плечи, жилистые ноги в неизменных ботфортах и пристрастие к розовым одеждам на протяжении полугода были предметом обсуждений и смешков в редакциях Эмска. Никому не верилось, что в свои 36 лет Аглая Аркадьевна могла сама, без протекции, занять кресло замгубернатора.
Но со временем разговоры поутихли. Выяснилось, что эта особа, присланная в провинцию из Москвы, имеет четыре высших образования и последние три года руководила отделом в Минфине. Внешность у нее была на любителя, поэтому приходилось верить, что эта женщина и вправду очень умна.
– Аглая Аркадьевна? – справившись с замешательством, вежливо улыбнулась Корикова. – Какая неожиданная встреча.
– Алина… э… простите, никак не могу вспомнить вашего отчества, – чиновница растянула губы в дежурной улыбке («Девиантные новости» были газетой городской администрации, и время от времени публиковали критические статьи о работе областного правительства). – Очень хорошо, что у вас такая корпоративная солидарность. Константин Ильич уже рассказал мне, что у него побывали практически из всех редакций. И редакторы, и рядовые журналисты…
Корикова опять удивилась. Он так сказал? Но зачем? Да, один раз к нему действительно заезжала Карачарова, но разговаривали они недолго и, кажется, только по рабочим вопросам – как главный редактор с главным редактором.
Что касается журналистов… да никому бы и в голову не пришло, что им со своим свиным рылом можно навестить такую важную персону, как Стражнецкий. Заезжал только друг бурной молодости Влад Вопилов, но в тот день Костик как раз впал в кому, и Влад уехал, намекнув, чтобы его не забыли позвать на похороны, а самое главное – на поминки.
