Пьер Сувестр - Месть Фантомаса
— Ваше объяснение правдоподобно, Фандор, но ничто не доказывает, что это правда.
— Раз так… — И Жером Фандор, перевернув труп, показал на затылке убитого четкий след фурункула. — Я уверен, — сказал он, — что видел на шее Жюля этот же след. В тот раз, когда мы были у судьи, он сидел передо мной, и я этот след хорошо запомнил… Этот мертвец — Жюль, точно Жюль!
— Если это Жюль, надо признаться, что это нам не очень-то помогает.
Жером Фандор собирался не согласиться, когда в дверь мастерской постучали.
Кто, черт возьми, мог заявиться в этот зловещий дом? Шеф Сыскной полиции и журналист с тревогой посмотрели друг на друга.
— Это может быть лишь полицейский, — прошептал господин Авар. — Я только что сказал, что собираюсь отправиться сюда с вами и чтобы меня искали здесь, если будет необходимость.
Это, действительно, был полицейский на велосипеде.
— Шеф, — тихо произнес он, уважительно приветствуя начальника, — мне нужно вам кое-что сообщить от Мишеля…
— Что же?
— Шеф, арест прошел успешно…
— Какой арест?
— Банды Цифр…
— Отлично. А кого именно взяли?
— Мамашу Косоглазку, Бороду, Мимиля, он же Эмиле, и Бочара… И еще несколько второстепенных лиц, имена которых нам неизвестны.
— Дырявой Башки, конечно же, среди них не было? — сказал Фандор.
— Нет, Дырявая Башка сбежал.
И, поворачиваясь к господину Авару, полицейский спросил:
— У вас не будет никаких указаний, шеф?
— Нет, друг мой… Кстати, скажите-ка, не было ли каких-либо происшествий во время операции… Все прошло нормально?
— Превосходно, шеф, самым простейшим образом. Они все собрались в лавку мамаши Косоглазки, и мы их взяли одного за другим без малейшего сопротивления.
— Хорошо… хорошо…
Господин Авар отдал кое-какие указания полицейскому, который, прыгнув в седло своего велосипеда, направился в сторону префектуры…
— Как, черт возьми, вы догадались, — спросил господин Авар у Жерома Фандора, — что Дырявая Башка все еще на свободе?
Жером Фандор по-доброму улыбнулся.
— Ну и ну, — ответил он, — господин Авар, вы считаете меня глупее, чем я есть на самом деле… Это, конечно же, сведения Дырявой Башки позволили вам арестовать банду Цифр.
— Сведения Дырявой Башки? Вы сошли с ума, Фандор! Что вам дает основания предполагать, что Дырявая Башка работает на полицию?
Журналист посмотрел прямо в глаза господину Авару и холодно произнес:
— А Жюв не объявлял мне о своей отставке!..
Слабо скрывая волнение, господин Авар пробормотал:
— Да что вы такое говорите? Бедный Жюв…
— Господин Авар!.. Господин Авар!.. Возвращайтесь и спокойно допрашивайте членов банды Цифр, не думая о том, каким образом я получаю информацию… Но можете не сомневаться в одном — существуют мертвецы, о существовании которых я знаю так же, как и вы…
Глава XXIV. В тюрьме
— Ну-ка, поторапливайтесь!..
Охранник открыл дверь камеры, в которой находилась Элизабет Доллон, и пропустил в нее старую женщину отталкивающей внешности.
— Устраивайтесь, — строго приказал он. — Вы останетесь в этой камере до завтра. Потом посмотрим, куда Вас поместить. Все будет зависеть от указаний следователя.
Бедная Элизабет Доллон со страхом смотрела на странную новую соседку, посланную ей судьбой…
С не меньшим любопытством новая заключенная осматривала девушку…
После нескольких минут в молчании новая заключенная спросила:
— Тебя как звать?
— Меня зовут Элизабет.
— А фамилия?
— Элизабет Доллон…
Услышав фамилию девушки, старуха, сидевшая на клочке соломы, приподнялась:
— Правда! Ты Элизабет Доллон? Ну и ну! Вот забавно-то. А тебя давно повязали?
— Вы спрашиваете, давно ли меня…
— Давно ли тебя повязали, ну… забрали, в общем!
Многозначительным кивком Элизабет показала, что давно. Ей казалось, что она находилась в тюрьме Сен-Лазар бесконечно долго…
— А меня, — продолжала соседка, — взяли вчера вечером. Если тебя интересует, как меня зовут, то я мамаша Косоглазка. Они утверждают, что я вхожу в банду Цифр и укрываю краденое. Конечно же, это ложь.
У Элизабет Доллон совершенно не было желания вдаваться в эти проблемы, и к тому же ей было немного страшно от такой компании.
Тем временем, старая обитательница тюрем, мамаша Косоглазка, начала устраиваться.
— Похоже, завтра меня переведут. А жалко! — сказала она. — В общем-то, ты не злюка, судя по всему, но и овечкой тебе нечего быть… Я бы очень хотела остаться с тобой… Ну, ладно… Ты когда выходишь? Долго тебе еще быть в Сен-Лаго?
— Как хорошо быть адвокатом, — думал Жером Фандор, входя в тюрьму Сен-Лазар. — Вот уже час, как я одолжил для себя эту должность. Я чувствую себя совершенно другим, гораздо более красноречивым… Действительно, я красноречив, поскольку мне удалось убедить моего друга Дюбара позволить мне называться адвокатом мадемуазель Доллон по назначению, затем ходатайствовать о посещении ее в тюрьме и получить разрешение. Все удостоверения личности, которыми набит мой бумажник, неоспоримо делают из меня метра Дюбара!
Впрочем, репортер по праву нахваливал себя. Придуманная им уловка была во всех отношениях превосходна и должна была помочь ему наипростейшим образом увидеться с Элизабет Доллон не в комнате для свиданий, а в специальной камере без свидетелей, даже без присутствия охранника.
«Так-так, — подумал он, переступая порог грязного здания, — не забыть бы, что с этого момента я метр Дюбар, пришедший к своему клиенту для обсуждения дела…»
Именно в этом качестве он вошел в канцелярию, выполнил все необходимые формальности и был отведен хмурым охранником в помещение, напоминавшее небольшую приемную со столом и несколькими табуретами.
— Присаживайтесь, пожалуйста, метр, — сказал тюремщик. — Я сейчас приведу вашего клиента.
Жером Фандор положил папку, которую держал под рукой, чтобы быть похожим на адвоката, но остался стоять, дрожа при мысли о том, что вот сейчас он увидит, как появится его дорогая Элизабет между двух охранников, словно обыкновенная заключенная.
«Еще секунда, и она войдет сюда», — подумал Фандор.
Однако нельзя было, чтобы она узнала его в присутствии посторонних. Одним своим восклицанием она могла бы выдать журналиста и осложнить дело.
Фандор сделал вид, что поглощен чтением газеты, которая закрыла его лицо.
Дверь открылась.
— Входите… Метр, когда вы захотите уйти, вам нужно будет лишь позвонить.
Дверь за охранником тяжело закрылась.
Во внезапном порыве Фандор встал и подбежал к девушке:
— О! Как вы, мадемуазель Доллон?
Девушка, узнав журналиста, внезапно побледнела и ничего не ответила.
— Элизабет! Элизабет! Почему вы не протяните мне руки? Вы не понимаете, зачем я здесь? Мне нужно было увидеть вас и поговорить без свидетелей… Вот почему я и представился адвокатом! Но я считаю, что адвокат вам никогда не понадобится!
Девушка, похоже, взяла себя в руки и обрела хладнокровие. Жером Фандор смотрел на нее восхищенными глазами и не пытался этого скрывать.
— Бедная Элизабет! Сколько страданий я вам принес!
Вне всякого сомнения именно эти слова больше всего взволновали Элизабет Доллон, так как глаза девушки наполнились слезами.
— Почему вы меня предали? — спросила она. — Как вы могли допустить, чтобы меня арестовали? Вы же прекрасно знаете, что я невиновна!
Жером, в свою очередь, удивился:
— Вы считаете, что я вас предал? Вы меня в этом заподозрили?
Двое молодых людей, встретившихся в тюрьме при столь трагических обстоятельствах, были трогательно наивны и не могли перестать дуться друг на друга. Казалось, Элизабет сердится на Фандора за то, что она не верила в продуманность его поступка.
Мадемуазель Доллон продолжила:
— Почему вы не сказали мне о том, что нашли мыло с отпечатками пальцев моего брата? Зачем обвинять меня в том, что он приходил ко мне, когда несколькими днями ранее вы доказывали мне, что он мертв?
Фандор взял руки девушки и сжал их в своих руках:
— Дорогая Элизабет, когда я разыграл эту сцену у судьи, желая, чтобы вас арестовали, поверьте мне, у меня просто не было времени предупредить вас о своих намерениях… Ах! Если бы я только мог… но это бы только напрасно вас взволновало. Вы хотите узнать разгадку? Вы помните, Элизабет, как накануне этого печального дня вы сказали мне, что я вам звонил? Вы думали, что разговор прервали, и поэтому, когда вас звала сестра и вы подходили к телефону, на другом конце провода уже никого не было… Так вот. Я вам не звонил! Я ни разу не звонил в монастырь. Я полагаю, какие-то личности, которым очень не хотелось быть узнанными, следили за вами, чтобы убедиться, что вы по-прежнему остаетесь на улице Гласьер. Думаю, вы со мной согласитесь, что это не вызывает никаких сомнений… И я сразу же испугался, мой бедный друг, подумав, что это были те же люди, которые побывали у госпожи Бурра и хотели вашей смерти… Мне ужасно неприятно, что это я привел вас в монастырь, который казался мне безопасным, а на деле таковым не был… Теперь вы понимаете, Элизабет, почему я сделал так, чтобы вас арестовали? Когда вы находитесь в тюрьме Сен-Лазар, я не переживаю за вашу жизнь. Вы ничем не рискуете, с вами ничего не может произойти! Здесь вас охраняют лучше, чем где бы то ни было.
