Дмитрий Черкасов - Шансон для братвы
Хотя никто и не посягал.
И вот эта комичная парочка следователей навалилась на группу свидетелей и обвиняемых. Их таскали на допросы по три раза в неделю, предъявляя студентам и домохозяйкам, инженерам и разнорабочим дикие доказательства их якобы «преступной деятельности», и яростно требовали назвать «старшего». На робкие попытки выяснить, что «зуботыки» [132] имеют в виду под словом «старший», Лезвийский с Поляковой зловеще шептали: «А вы назовите, мы сами разберемся». В «старшие» попали и заведующий кафедрой одного института, и мастер трамвайного парка, и председатель гаражного кооператива. Прокуратуру захлестнула волна жалоб. Дедкин стал бояться выхолить на работу после столкновения с одним из «старших» — семидесятипятилетним дедушкой, героем Соцтруда, имя которого назвал от отчаяния один из задержанных студентов. Дедок огрел прокурора палкой в приемной, когда тот вежливо отправил его за разъяснениями к следователям.
Тут под сурдинку объявился Огнев, раздобывший домашний телефон прокурора и трезвонивший по поводу своего дела... Хорошо еще, не появлялся вечерами во дворе со своим доберманом. Что неоднократно предлагал, мотивируя это тем, что, мол, «собачки подружатся, глядишь, и дело уголовное с мертвой точки сдвинется». Дедкин вежливо отказывался, однако терпение его было на пределе.
* * *— Это вообще не проблема, — Рыбаков-старший щелкнул пальцами и поправил очки, — можно поместить в проводящий электричество раствор специальный гель с изменяемой характеристикой поверхностного натяжения. Будет вроде медузы. Окрасить в любой цвет можно. Задачка элементарная.
— А сколько это встанет в денежном эквиваленте? — Для отца «биокомпьютер» был залегендирован под дизайнерский изыск для приятеля.
— Ну, не много. Долларов сто. Ты Альтшуллеру позвони, думаю, он за пару дней сделает. Как раз он специалист по аморфным соединениям. У них лабораторию распустили, так любому приработку рад... Если хочешь, эта штука еще светиться будет, или искорки бегать...
— И такое возможно?
— Конечно. Если б ты дурью не маялся, а учился, то сам бы знал... — Папик лихо взлетел в седло любимого конька, но сынок быстро его оттуда сдернул.
— Я деньги зарабатываю. Поучиться еще успею...
— Ну, как хочешь. Ты Мише позвони и подъезжай к нему. Да, кстати, вы что, новую машину купили?
— Да ты что! Так, старую с доплатой обменяли... Откуда столько на новую? — схитрил Денис. Ксения уже успела заехать к свекрови на сверкающем синем «рэндж-ровере».
— А, понятно.
— Между прочим, когда Абрамович приедет? Его бабки уже неделю у меня лежат...
— Не знаю, пока не звонил. Погоди, а почему его деньги у тебя?
— Вещь ведь продана, — не понял Денис, — на мой паспорт же выставляли. Ты ж с ним договаривался...
— Я? Мы вообще об этом не говорили, — удивился Рыбаков-старший.
— Стоп! Как не говорили? Мне его жена сказала, что паспорт у него в ОВИРе и с тобой договорка была...
— В каком еще ОВИРе? Гриша на режимном заводе работает. Не дадут ему загранпаспорт, у него же секретность.
— Сейчас кому угодно дают. Сто баксов плати — и вперед!
— А разговор... — продолжал сомневаться Александр Николаевич, — черт, почти полгода прошло, я и не помню... Нет, вроде не было, он говорил что-то о трудностях в магазинах. Непонятно мне, как я мог такое упустить? Ладно, ну забыл, бывает... Тебе надо было мне напомнить!
— А я и не сообразил как-то. Думал, ну обговорили, и все. Чего двадцать раз повторять... — огорчился Денис. Действительно, мог бы и с большей ответственностью подойти, все-таки старшее поколение.
— Но он свои пять миллионов железно получает?
— Папа! Какие пять миллионов? Там двадцать пять тысяч долларов!
— Как двадцать пять? — Александр Николаевич чуть не уронил очки.
— Двадцать пять, по курсу почти сто пятьдесят миллионов... А что? — ошарашенный реакцией отца, спросил Денис.
— Мне Гриша говорил, что на тысячу долларов рассчитывает.
— Пап, как он мне сказал — я так и поставил. Что-то вы совсем о другом между собой говорите, не о том, о чем со мной. Вам обоим рыбу надо есть, память улучшает, — съехидничал непочтительный отрок, — а то все путаете. Это твой приятель, вот и сними с него за шахер-махер разницу между тем, сколько он тебе говорил, и реальной ценой... Я в обиде не буду.
— Не подначивай, я с ним сам разберусь. Сорок лет знакомы.
* * *Султанов нервно поправил галстук и взглянул на невозмутимого Огнева.
— Прокурор подписал повтор, комиссия не ответила на наши вопросы в полной мере. Это недолго, час-полтора...
— А я что — против? Надо так надо. Но хочу вам заметить, уважаемый, что по статусу я свидетель, и таскать меня постоянно, если вам или Воробейчику что-то непонятно, это, по меньшей мере, странно... Если вам что-то неясно, вот друг с другом и побеседуйте, — Дмитрий выводил следователя из себя ледяным взглядом и пренебрежительным тоном, — вдруг к консенсусу придете. У меня-то время есть, надо будет, я вам очередное доследование в одни ворота обеспечу. Оснований выше крыши... Все равно работать заставлю, хотите вы этого или нет. Будем воспитывать мисс Марпл [133] в отдельно взятом следственном отделе...
Султанов в бешенстве взглянул на часы.
— Да, Дмитрий Семенович, — с угрозой начал он, — вот вы мне недавно говорили, что кому-то в ближайшее время будет плохо...
— А у вас что, Иса Мухтарович, кто-то заболел?
— Нет, — следователь опешил, — я в смысле уголовного дела...
— Огнев, пожалуйста, — выглянула из кабинета медсестра.
— Дела, дела, — подмигнул Дмитрий. — Сейчас с доктором побеседую и продолжим...
В кабинете сидели давешний профессор и две милые женщины в белых халатах.
— Здравствуйте, доктор! — радостно улыбнулся Огнев.
— Как, опять вы?
— Я, я... А вы что, в постановление не заглянули?
— Так, — профессор вперился в бумаги, — ага, вот оно... Мы несколько вопросов не осветили. Вы в курсе?
— Я ваших ответов не читал, не знаю...
— Начнем с самого элементарного. Скажите, вы легко в контакт с людьми входите?
— Смотря с какими.
— Это не ответ...
— А у вас — не вопрос, — парировал Огнев, — абстракция какая-то...
— Хорошо. Конкретизирую — в рабочем коллективе.
— Достаточно легко.
— И это все?
— А вы еще конкретнее попытайтесь...
— В игрушки вздумали играть? Ладно... Как вы объясните то, что свидетели обвинения, — профессор подчеркнул слово «обвинение», — говорят, что неоднократно ловили вас на вранье? — Доктор прищурился, словно уже можно было праздновать победу.
Огнев зевнул.
— Обвинение покажите, а то я опять не в курсе...
— Бывшего обвинения, — согласился профессор.
— Глупостью свидетелей. Так не бывает. Либо я — врун, но тогда мне денег никто не даст, либо врут свидетели... Одно из двух. Они просто пытались, в меру своего скорбного ума, побольше меня пообвинять, ну и попались в свою же ловушку... Нормальный синдром умственной отсталости...
— Постарайтесь обойтись без диагнозов.
— Почему это? — Профессор, конечно, был далеко не дурак, но отличить сознательную развязность от раздражения вряд ли мог. Небольшой скандальчик не повредит, пусть следствие отвлекается.
— Здесь определения даю я, — с расстановкой сказал профессор, — и постарайтесь это запомнить.
— Еще чего! Буду я себе голову ерундой забивать, — своей тупостью сцена напоминала встречу двух малолетних дворовых хулиганов. Для большего антуража можно было бы сплюнуть на пол. Приглашенные врачи были в недоумении. Глава комиссии взял себя в руки.
— Итак, вы утверждаете, что специальных навыков не имеете?
— В чем?
— Ага, — обрадовался профессор, — вот вы уже не столь категоричны, как раньше! А в прошлый раз вы все отрицали. Ну-ну, посмотрим...
— Куда посмотрим?
— В бумаги, тут мно-огое есть... И по поводу навыков, и по поводу угроз.
— Кому это я угрожал? Вам?
— Нет, пока вы до этого не дошли. Вот, пожалуйста, гражданин Ковалевский утверждает, что вы обещали его застрелить посредством пули в голову...
— А что, есть другой способ? Вот пусть Колюня свои слова и объясняет.
— Вам совсем на это сказать нечего?
— Почему же. Яркий пример очередного маниакального бреда. Вы что, сами не видите — то я аферист, то убийца какой-то... Так не бывает. Если я хотел с потерпевшим расправиться, почему же он до сих пор жив? Я промахнулся, что ли? А где тогда пресловутая пуля?
— Но ведь вы это говорили! — разъярился профессор.
— А вы что, рядом стояли? Лечиться Ковалевскому надо, вот и все угрозы мои.
— Хорошо, разговор доказать нельзя. А письмо?
— Вот так новость! Какое письмо?
— Следствие утверждает, что вы прислали Ковалевскому записку угрожающего содержания...
— А почему мне об этом неизвестно?
— Следователь должен был вам сказать!
