Дарья Донцова - Стриптиз Жар-птицы
– А мне Мура сказала, что ей показали фото птички! – воскликнула я. – Подробностей вдова сообщить не успела, в дом ввалилась ее пьяная внучка, стало не до разговоров. Я планировала поехать к Бирк сегодня утром, но случилась целая цепь событий, вследствие которых я очутилась тут. Хорошо помню, как Мура воскликнула: «Мне показали фото птички».
– А вот и нет, – возразила Ася. – Наоборот совсем. Бирк продемонстрировала снимки, а я узнала на них фигурку, лежавшую в тайнике. Мура врала тебе. Она вообще ловко жонглирует фактами, что лишний раз подтверждает мое мнение о ней.
– Так вот откуда Бирк узнала про тайник!
– Я ей рассказала, естественно, – усмехнулась Рогова, – увидела снимок и не удержалась. И снова странная реакция: Мура попыталась изобразить изумление. Получилось плохо. Знаете, к какому выводу я пришла?
– Слушаю.
– Она прочитала тетрадь Ляма, а в ней, наверное, содержалась такая страшная информация, что Мура перепугалась, сожгла записки и затаилась. Сейчас, когда прошло много лет, бабуле захотелось немного славы. Ведь уже можно рассказать об организации «Путь к свободе»! Коммунистический режим пал окончательно, прошлого не вернуть. Вот Мура слегка и раскрыла рот, согласилась на съемки. Потом со мной потолковала, я же представилась ей журналисткой, с вами пооткровенничала. Вы же наверняка сказали, что собираетесь написать книгу, и идея ей понравилась. Но как только речь заходит о смерти Феликса, вдова начинает округлять глаза и странно себя ведет, делает намеки и тут же восклицает: «Я ничего не знаю!»
– Мне она сообщила, что птичка у Жози.
– Ну да, узнала от «журналистки» и не утерпела, – кивнула Ася, – только мне кажется: вдова давно в курсе, кто убил Феликса, но до последнего времени испытывала страх. Вот почему ее не потрясло известие о том, что Колосков – убийца.
– Выходит, дело обстояло так: Матвей убил Феликса из жадности, узнав о желании Бирка продать фигурку птички. Убил бывшего друга, взял драгоценность и испарился, – прошептала я.
– Ну да, – кивнула Ася, – он же убийца.
– Но зачем Матвею уничтожать людей?
– Не знаю, – призналась Рогова. – Может, он маньяк? Правда, в случае с Бирком у него был мотив: он желал завладеть дорогой статуэткой.
– Зачем? – упорно повторила я.
– Наверное, имел финансовые проблемы, – предположила Рогова. – Долги, или растратил служебные средства.
– Но фигурка не продана. Она лежит в тайнике, – напомнила я.
– Да не знаю я, – рассердилась Ася, – может, ее на черный день сохранили.
– Следовательно, Матвей киллер?
– Верно.
– Не так уж много лет прошло, – медленно сказала я, – не два столетия. Проводница Нечипоренко жива, Бирк вполне еще бойкая, Жозя на своих ногах. Правда, у старушки с головой напряг, и физически она ослабла, но ведь пока еще на этом свете!
– Вы к чему сейчас клоните? – удивилась Ася.
– Следовательно, в твердом уме и здравой памяти вполне могут быть и ближайшие родственники тех, кого убил Матвей Колосков!
– Верно, – согласилась Рогова.
– Если я найду список жертв и изучу его, то пойму, кто скинул Дану из окна, – закончила я. – Теперь я абсолютно уверена: моя бедная подруга ни при чем! Она лишь средство, при помощи которого хотели заставить мучиться Жозю. Убить старуху легко, намного изощреннее оставить ее одну, без помощницы, любимой Даны. Алик с матерью даже не разговаривает, а его вторая жена на редкость жадная дрянь. Нет, объект преступника Жозя! Все сомнения отпали.
– Дело за малым, – хмыкнула Ася, – добыть список убитых людей. Если он, конечно, есть.
– Жозя ничего не тронула в кабинете мужа, и если такая бумага была, то она там. – Я вскочила на ноги. – Сегодня же ночью и поищу. Колоскова спит очень крепко. Вполне вероятно, что имеются некие записи Матвея Витальевича.
– Попробуйте, – кивнула Ася, – я буду помогать. Мне нужны те же бумаги!
– Лучше я пороюсь самостоятельно, но, если не получится разобраться, завтра позову вас, – пообещала я.
Глава 34
Дождавшись полуночи, я прокралась в кабинет Матвея Витальевича. Не успела переступить порог, как меня охватил ужас. Вы когда-нибудь заходили ночью в безлюдный музей? Нет? И не пробуйте, испытаете не лучшие ощущения.
До сегодняшнего дня я ни разу не заглядывала в мемориальное помещение и сейчас была откровенно напугана. Темные шкафы нависали со всех сторон, тяжелые драпировки были тщательно задернуты – очевидно, Жозя опасается, что лучи света испортят мебель. Я щелкнула выключателем – старомодная люстра из хрусталя вспыхнула слишком ярко, и мои глаза невольно зажмурились. Потом чуть-чуть приоткрыла веки и увидела огромный письменный стол на львиных лапах, здоровенное рабочее кресло, лампу под зеленым абажуром, стопки каких-то бумаг, гору книг и авторучку, сиротливо лежавшую возле круглой железной коробочки с надписью «Монпансье» на крышке. Большая деревянная лестница была прислонена к одному из застекленных стеллажей, пол закрывал темно-бордовый ковер, у стены громоздился глубокий диван, около него темнела корзинка. Я ощутила легкий запах мужского одеколона. Время здесь словно остановилось.
На секунду мне показалось, что Матвей не умер. Он просто спрятался тут, не выходит из кабинета, сидит, пишет, не желает общаться с посторонними.
И тут драпировка на окне зашевелилась… Взвизгнув, я выскочила в коридор и, чувствуя, как бешено колотится от ужаса сердце, влетела в свою спальню и рухнула на кровать. Нет, спасибо, я не способна одна делать обыск в кабинете! Завтра прихвачу с собой Асю, а сейчас попытаюсь уснуть.
За дверью послышалось тихое царапанье. Очевидно, Муся пытался пролезть ко мне.
– Не шуми, – дрожащим голосом сказала я, – все равно не пущу. Твое место в холле, там и спи. Створка закрыта, а ручку, слава богу, тебе не повернуть!
И тут латунный кругляш начал медленно шевелиться. У меня парализовало ноги.
Некстати вспомнилась мать Раисы. Старуха запрещала маленькой Вилке заглядывать в полуразрушенный сарай, стоявший в дальнем углу ее участка.
– Не смей в него заходить, – зудела она, – там когда-то Митька Косой повесился, и теперь в развалюхе привидение живет. Оно мирное, никого не трогает, своим делом занято. Но если дверь приотворить, призрак свободу почует, и тогда беды не миновать. Начнет на тебя охотиться, пока не убьет…
Бабка запугала меня по полной программе! Я зареклась приближаться к сараюшке ближе чем на десять метров.
Став взрослой, я сообразила, что старуха, вероятно, хранила в дощатом сооружении нечто опасное для ребенка, ну, допустим, бензопилу, и поэтому рассказывала сказки, не хотела, чтобы шебутная девочка поранилась. Но сейчас я снова превратилась в дрожащую малышку и в ужасе подумала: «Вдруг бабка была права? Ну зачем я заходила в кабинет к Матвею? Может, его привидение жаждет мести?»
Дверь приоткрылась, в проеме замаячила мужская фигура. Я сжалась в комок.
– Пожалуйста, не кричи, – прошептал незваный гость.
– Здрассти, Матвей Витальевич, – еле слышно произнесла я, – простите, если побеспокоила. Не хотела вас тревожить, но мне необходимо выяснить… э… в общем… ну… про птичек с Курил!
В ту же секунду я прикусила язык. И обругала себя: Вилка, ты удивительная идиотка! После этих слов призрак Матвея окончательно рассвирепеет и точно убьет тебя! Надо обороняться!
Ноги отмерли, я вскочила, схватила с тумбочки полуторалитровую бутыль с минеральной водой и приготовилась к бою.
– Сядь, – прошипело привидение и включило свет. Не верхний, а торшер, уютно устроившийся у комода.
Двадцатипятиваттная лампочка горела тускло, но я мигом узнала вошедшего и вскрикнула:
– Альберт!
Одним прыжком бывший муж Даны преодолел расстояние между нами и прошипел:
– Тише!
– Вор! – не успокаивалась я. – Сначала жена приезжала, теперь муженек приперся! Затеяли охоту на птичку? Не надейтесь! Вам ее не найти!
– Какая жена? – удивился Альберт.
– Твоя, – заявила я. – Или ты не знаешь о визитах сюда своей Лидочки?
– Нет! – вытаращил глаза Алик.
Я заморгала, потом уже с меньшей уверенностью пробормотала:
– Думаю, ты врешь. Зачем сюда влез?
Из коридора послышался шорох. Алик живо погасил свет, открыл трехстворчатый гардероб и ткнул пальцем в его нутро.
– Лезь! – одними губами сказал он.
По непонятной причине я повиновалась и юркнула в шкаф. Альберт схватил одеяла на моей кровати, ловко сформировал некое подобие лежащей человеческой фигуры, нырнул в шифоньер, схватил меня за руку, прижал к себе и шепнул на ухо:
– Стой тихо! Что бы ни случилось, молчи! Иначе не поймать!
Я хотела возмутиться, спросить, что, в конце концов, происходит, но тут раздался скрип, и тихий голос Жози спросил:
– Милая, ты спишь? Мне нужно лекарство, сердце щемит!
Альберт еще сильней сжал мою руку и яростно замотал головой.
