Мария Жукова - Двойники идут на дело
– Собирайся, – вскочила с табуретки Анька. – Поедем в Латвию.
– Куда?! Прямо сейчас?
– А чего откладывать? Или у тебя какие-то другие дела планируются?
ГЛАВА 20
Загранпаспорт мне сделали за один день, визу вообще поставили мгновенно: деньги решают все вопросы, а Анька платила щедро и в твердой валюте. Как только все было готово, Артур, Анька, Костик и я тронулись в путь на моей «Тойоте».
В Латвии мы остановились в Елгаве, в гостинице при спортивном комплексе, сняв четырехместный номер, где кровати располагались в два яруса. Артур с Костиком заняли нижние места, мы с Анькой – верхние.
Первым делом Артур связался с Мартыньшем, организатором и вдохновителем подпольной киностудии, но переговоры с латышом вела Анька, даже не взяв нас троих с собой. Поликарпова заявила, что лучше нас знает, чего требовать и как разговаривать. Мы с Артуром пожали плечами, но согласились. Как мы уже поняли, с Анькой вообще лучше не спорить.
Я не представляю, куда они ездили с Мартыньшем, с кем встречались, но три дня мы их не видели, сами же в это время наслаждались жизнью: купались и загорали. Местные жители взирали на Артура с большим интересом, но вопросов не задавали. Появись мы в каком-нибудь небольшом русском городке, то, наверное, пришлось бы отбиваться от любопытных, но мы находились в Латвии, где на огромного негра, сопровождающего блондинку с белокожим сыном, местные жители бросали один взгляд, хотя и несколько удивленный, и тут же шли дальше по своим делам.
На третий день я, откровенно говоря, стала беспокоиться и решила позвонить Аньке на сотовый, хотя она и предупреждала, что может задержаться надолго – в зависимости от того, как пойдут дела. Но что можно обсуждать столько времени? Тем более что съемки планируется проводить в Питере и его окрестностях, а героев и героинь будущих фильмов подбирать русских, чем же она тогда занята? И все ли с ней в порядке? Не дотянулись ли сюда руки Инессы, Ивана и прочих Анькиных знакомых? С другой стороны, они же не могли узнать, куда мы уехали, ведь мы об этом не сказали никому, даже Лехе – чтобы невольно не выдал эту информацию. Мы понимали, что наши противники могут пойти на все, что угодно, например, использовать «сыворотку правды», поэтому было лучше, чтобы Леха просто не знал, где мы. И вообще-то Инесса – литовка, а не латышка, а мы сидим под Ригой.
Телефон у Аньки оказался отключен, через час я сделала еще одну попытку, потом третью, четвертую, десятую. Я спросила у Артура, что нам делать? Он стал названивать по всем имеющимся у него телефонам Мартыньша, но тот тоже не отвечал. Обращаться в полицию? Но что мы им скажем? И, если сюда все-таки дотянулись лапы Анькиных родственников, ее может давно не быть в Латвии.
Но ближе к вечеру Анька позвонила сама и, ничего не объясняя, заявила, чтобы мы к девяти были в полной боевой готовности. Я хотела спросить, к чему именно мы должны готовиться, но не успела: Анька отключила связь.
– Вещи, что ли, собрать? – спросил Артур.
Мы сложили наше барахло в сумки, но так до появления Поликарповой и не знали, уезжаем ли мы вообще или планируется какое-то ночное выступление с возращением назад в Елгаву. В общем, сидели, так сказать, на чемоданах и ждали в полном неведении.
Анька с Мартыньшем появились около девяти, велели оставить Костика одного спать, чему тот воспротивился, заявив, что он один может оставаться дома, но не здесь. Анька стала его увещевать, и это, к моему удивлению, у нее неплохо получилось: Костик согласился, но предупредил, что будет нас ждать и чтобы мы скорее возвращались.
Нам с Артуром было велено сесть в мою «Тойоту» и следовать за Анькой с Мартыньшем, едущим на «Опеле», и без особого разрешения носа из машины не казать. Я не могу точно назвать место, куда мы прибыли примерно минут через сорок езды. По пути, минут за десять до остановки, к нам присоединились два джипа с тонированными стеклами. Сколько человек сидело в джипах, я определить не смогла. Мы с Артуром переглянулись, но не успели даже начать обсуждение: зазвонил мой сотовый, и Анька сообщила, чтобы мы не волновались: это наши союзники.
– Что она еще планирует, черт побери?! – взревел Артур. – Вляпаемся в какую-нибудь историю, ладно бы дома, а тут – чужое государство, местность не знаем, латыши по-русски просто разговаривать не хотят…
Сосед махнул рукой. Я, как и он, была далеко не в приподнятом настроении и предпочла бы сейчас находиться в родной квартире или по крайней мере в родном городе, или хотя бы в родной стране, пусть даже участвовать в каком-нибудь очередном Анькином плане, но дома.
Вскоре все наши четыре машины подъехали к какому-то лесу, перед которым нас ждали еще два джипа-двойника, уже сопровождавших нас. Мы с Артуром в панике переглянулись, но, как было велено Анькой, носов не высунули, а я в очередной раз порадовалась, что у меня теперь машина с тонированными стеклами.
Ночное мероприятие начинало мне нравиться все меньше и меньше. Джипы и «Опель» тем временем встали рядком у обочины, нам ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Практически сразу же из джипов высыпали молодцы вполне определенной степени накачанности, не оставляющей сомнений в роде их занятий. Артур тихо выругался себе под нос. У меня тоже возникло подобное желание: молодцы были вооружены до зубов и все облачены в бронежилеты и шлемы.
– Куда мы попали? – спросил Артур. – И если уж она захотела на ночь глядя бои устраивать, то нас-то зачем было тащить с собой? Какой от нас толк?!
Я поинтересовалась, прихватили мы с собой хоть что-то из нашего арсенала? Я в сборах перед поездкой в Латвию не участвовала: взяла только одежду на себя и на ребенка, заскочив домой где-то на полчаса.
– Ты что, очумела?! – взревел Артур. – Границы, таможни! Кто ж потащит с собой оружие?
– Анька, – ответила я.
– Ну вообще-то да, – Артур хмыкнул. – От этой подружки всего, чего угодно, ждать можно. Но я сам проверил, что она укладывала: оружия не было. Мне, как ты понимаешь, в тюрягу совсем не хочется.
Я понимала. Мне тоже не хотелось – ни на Родине, ни за границей. Но что же сейчас намечается?! И чем все это для нас закончится? У меня же ребенок спит один в гостинице?! Ладно, когда он один в нашей квартире, где за стеной Леха, а тут же у нас никого знакомых… И он же еще совсем маленький…
В Латвии белых ночей нет, так что если в это время в Питере еще светло, здесь уже спускалась ночь. Мы видели очертания людей, обсуждающих что-то на опушке. Вернее, происходящее больше походило на отдачу приказов, причем командовала парадом Анька, а рядом с ней стоял один из молодцев, наверное, старший по рангу или как там это у них называется. Идеи – Анькины, а тот их преломляет в соответствии с ситуацией и доводит до сведения подчиненных?
Мы с Артуром из машины так и не выходили, только приспустили стекло, но долетавшие до нас немногие слова произносились на латышском. Анька же говорила слишком тихо.
– Ладно, давай пока не ломать голову, – сказала я. – Сама нам все потом объяснит.
– Если пожелает, – хмыкнул Артур.
Минут через пятнадцать собрание на опушке (или как там его назвать?) закончилось, и Анька направилась прямиком к нашей машине, в то время как молодцы разбрелись по своим. Поликарпова плюхнулась на заднее сиденье и сказала, чтобы мы следовали за остальной кавалькадой. За все это время мимо не проехало ни одно транспортное средство, я уже не говорю про пеших мирных граждан.
– Куда едем? – поинтересовался Артур.
– В одну больничку, – ответила Анька.
– Куда?! – воскликнули мы с Артуром одновременно и повернулись к Аньке.
Поликарпова объяснила, что в лесу, начинающемся перед нами, находится одно закрытое заведение – во всех смыслах этого слова. Очень дорогое, малоизвестное в широких кругах, но популярное в узких, не имеющее проблем ни с финансированием (поскольку таковое осуществляется родственниками или недругами клиентов), ни с поиском этих самых клиентов, хотя никакой рекламы ни в каких средствах массовой информации никогда не дает. Но те, кому нужно, о существовании этого медицинского учреждения наслышаны и пользуются его услугами. Здесь могут и лечить, и калечить – лечить от наркомании, алкоголизма, безудержной тяги к азартным играм, а могут и вполне здорового человека сделать «овощем». Но в состоянии и из «овоща» сделать человека – если в его организме еще не начались необратимые процессы. Репутация заведения в определенных кругах очень высока, но кое-кто имеет на него зуб – чего и следовало ожидать, раз тут оказываются не только услуги по лечению, но и достигается противоположный эффект – в зависимости от пожеланий заказчика.
Анька нашла в Латвии людей, заинтересованных в закрытии этой «лавочки» – или, скорее, в переводе ее под контроль других лиц. Каким образом Поликарпова на них вышла, она не стала нам говорить, но с ее способностями и деньгами, по-моему, было возможно все.
