Наталья Александрова - Хранитель Чаши Грааля
Он дремал, уронив голову на грудь.
– Слава богу, – проговорил Старыгин, подходя к нему. – Хоть один живой человек нашелся! Эй, дружище, проснись! Мне необходимо попасть в палату к сеньоре Сальседо!
Санитар даже не шелохнулся.
– Эй, друг! – повторил Старыгин и легонько толкнул засоню в плечо.
Тот качнулся, потерял равновесие и с грохотом упал на пол.
Он растянулся на кафельном полу в чудовищно неудобной позе, но и не подумал проснуться!
– Что за черт! – Старыгин невольно понизил голос, наклонился над санитаром и прикоснулся пальцами к его шее.
Пульса не было.
– Да что же здесь происходит?! – Старыгин обернулся, ему померещилось какое-то движение за спиной. Но там никого не было. Он толкнул дверь отделения, вбежал внутрь…
За белым пластиковым столом сидела темноволосая медсестра. Точнее – вовсе не сидела: она лежала щекой на столе, и Старыгину совершенно не хотелось проверять, жива она или уже заснула мертвым сном.
Только бы не опоздать!
Он проскользнул мимо сестры, толкнул дверь палаты…
Палата была ярко освещена. Возле окна стояла узкая койка, на которой лежало неподвижное тело, накрытое простыней – какой-то несчастный, для которого все уже кончилось. Посреди палаты стояла высокая кровать, на ней лежала Мария, густо опутанная переплетением проводов и тонких разноцветных трубочек.
Чуть в стороне громоздилась сложная аппаратура, к которой тянулись все эти трубочки и провода. Старыгин не разбирался в этой сложной технике, он увидел только, что аппарат искусственного дыхания работает, медленно опускается и поднимается его поршень, и еще – на небольшом голубоватом экране бежит синусоида, показывающая сердечный ритм больного.
Он не опоздал, Мария еще жива!
Старыгин двумя шагами пересек палату, склонился над девушкой.
Это не была Мария, его Мария – это была ее бледная тень, жалкое подобие, призрак. Ни кровинки в лице, никаких признаков жизни.
Только многочисленные приборы поддерживали в ней какое-то подобие жизни, удерживали на самом краю обрыва, за которым раскинулась бездонная тьма, тьма, из которой уже нет возврата…
Старыгин сжал зубы, чтобы справиться с охватившим его отчаянием.
Он не верил, что какой-то настой, изготовленный в далеких степях, сможет совершить чудо, сможет сделать то, что оказалось не под силу современной медицине.
Но он должен верить, потому что, если он не поверит – чуда не произойдет!
Он должен верить, потому что иначе все, что ему пришлось сделать, окажется напрасным!
Старыгин запустил руку во внутренний карман, где хранил драгоценный настой травы гюльчи…
И вдруг за его спиной раздался сухой, насмешливый голос:
– Браво, браво, друг мой! Поистине, вы совершили самое настоящее чудо! Все-таки человек – удивительное существо. Надо же, вы проделали такой путь, преодолели столько препятствий – и для чего? Чтобы вытащить из комы эту никчемную особу?
Старыгин резко развернулся.
Позади него, в темном углу палаты сидел седой, властный человек с надменным аристократическим лицом. На его коленях лежал короткий и легкий бельгийский автомат.
Дмитрий Алексеевич пригляделся к нему… и узнал магистра Ордена Чаши, наследника тамплиеров.
Вот уж кого он сейчас меньше всего ожидал встретить! Карнавальные рыцари из горного замка казались Старыгину пройденным этапом, перевернутой и закрытой страницей книги, к которой ему совершенно не хотелось возвращаться.
– Удивлены? – проговорил тамплиер, криво усмехаясь. – Удивить противника – это значит наполовину победить его! Впрочем, отчего же наполовину? По-моему, победа полная, стопроцентная, и не по очкам, а нокаутом!
Он поднял автомат, направил его ствол на Старыгина и поднялся из кресла.
– Игра окончена, друг мой. Я дал вам возможность покинуть Испанию и совершить далекое путешествие, потому что знал: вы привезете мне то, ради чего стоит жить и бороться, то, что вернет нашему Ордену его древнее могущество. Вы привезете мне Чашу. Итак, отдайте ее мне – и можете дальше играть в воскресение из мертвых, можете делать любые пассы над своей полуживой возлюбленной…
Заметив, что Старыгин не спешит выполнять приказ, магистр прошел мимо него и приблизился к системе жизнеобеспечения.
– Кажется, вы меня не поняли, – проговорил он жестко. – Я не прошу у вас Чашу. Я требую, чтобы вы отдали ее мне, причем – немедленно! Иначе… достаточно мне опустить этот тумблер – и ваша подруга отправится в путешествие, из которого нет возврата! Честно говоря, это будет для нее лучшим выходом. В конце концов, сколько можно болтаться между миром живых и миром мертвых!
С этими словами тамплиер положил руку на тумблер, выключавший генератор системы.
– Остановитесь! – воскликнул Старыгин и порывисто шагнул к тамплиеру.
– Еще одно движение… – процедил тот. – Еще один шаг – и вашей подруге конец! Она умрет, умрет окончаетельно!
И в это мгновение за спиной у тамплиера возникло какое-то движение. Старыгин, не сводивший глаз со своего противника, заметил только, как от окна метнулся белый силуэт.
Лежавшее на койке у окна безжизненное тело, накрытое простыней, сбросило ткань на пол и скользнуло к магистру. Тот не успел даже оглянуться, как был сильным ударом отброшен от генератора, не удержал равновесия и покатился по полу, выронив автомат. Сверху на него навалился человек, лица которого Старыгин все еще не видел. На полу завязалась короткая, но ожесточенная борьба. Тамплиер пытался сбросить своего неожиданного противника, но тот вцепился в магистра мертвой хваткой.
Старыгин опомнился и поспешил на помощь столь своевременно появившемуся спасителю, но, пока он пересек палату, все было кончено: незнакомец ударил магистра в висок рукояткой оружия, тот дернулся, вытянулся и захрипел.
Победитель поднялся и повернулся лицом к Старыгину.
Дмитрий Алексеевич взглянул на него… и попятился, словно увидел привидение.
Перед ним стоял его старинный знакомый и коллега – Педро Гарсия Мендес.
– Господи! – Старыгин не верил своим глазам. – Педро! Ты жив!
– Иногда я сам в этом сомневаюсь, – ответил тот, проведя рукой по лицу, словно снимая маску. – Я столько раз, от стольких людей слышал о своей смерти, что почти поверил в нее.
– Но как… что с тобой произошло?!
– Я нашел в Ронде старинную арабскую книгу… ты знаешь, о чем я говорю?
– Да… я тоже ее нашел.
– Тогда ты знаешь о ее удивительном свойстве. Далеко не всякий может ее прочесть, да и тот, кому это удается, читает только какой-то небольшой фрагмент. Так вот, из того фрагмента, который удалось прочесть мне, я узнал, что Чаша Грааля, о которой так часто говорили не заслуживающие доверия люди, – реальна, действительна. Что она находится где-то на другом конце света, и ее существованию угрожает серьезная опасность. И еще – если с Чашей что-то случится, беда настигнет все лучшее, что только есть на земле… Кроме того, Дмитрий, в книге было сказано, что найти Чашу и предотвратить катастрофу может только один человек. Под описание подходил именно ты.
Педро немного помолчал, собираясь с силами.
– В то самое время, когда я прочел фрагмент книги, ко мне в дом пришел страшный человек из другого мира, человек с послушным ему чудовищем. Он хотел заполучить книгу и расправиться со мной, поскольку я слишком много узнал. Каким-то чудом мне удалось спастись от зверя. В мой дом забрел случайный бродяга, его-то и растерзал Нимрод. Я несколько дней прятался в горах – к счастью, я знаю там все тропы. Потом я вышел в маленький горный поселок, где узнал из газеты, что меня считают погибшим. Это было в моих интересах. Я спрятал книгу на прежнем месте и постарался связаться с тобой, передать тебе указания в такой форме, чтобы только ты их понял. Ну вот… ты оправдал мои надежды, справился с немыслимо трудной задачей! Я следил за тобой издалека, хотя ничем не мог помочь. А когда с Марией случилось несчастье, я решил находиться возле нее, потому что знал – здесь, в больнице, ей может грозить опасность…
Педро снова замолчал, но вдруг спохватился и торопливо проговорил:
– Что же я отвлекаю тебя от самого главного дела? Ведь ты прибыл сюда, чтобы спасти Марию! Не буду мешать тебе… обо всем остальном мы поговорим позже.
Старыгин склонился над Марией, вгляделся в ее безжизненное, бескровное лицо. Казалось, жизнь полностью оставила девушку: губы ее были мертвенного синевато-серого оттенка, под глазами залегли глубокие тусклые тени. Волосы ее, когда-то прекрасные волосы, отливавшие темным старинным золотом, рассыпались по подушке, как сухие неживые листья рассыпаются вокруг опавшего дерева. Дмитрий Алексеевич бережно приподнял ее голову, поднес к губам флакон с драгоценным настоем. Вытесняя мертвые химические запахи больницы, запахи лекарств и страданий, запахи смерти и бессонных ночей, палату наполнил удивительный, волнующий аромат – аромат степного полдня, аромат бесконечного простора, аромат жизни.
