Дарья Донцова - Муму с аквалангом
– Сестры часто влюбляются в одного мужчину, – вкрадчиво заметила Эмма.
– Я об этом слышала, – всхлипнула Соня.
– И живут с ним счастливо!
Софья подняла голову и, думая, что ослышалась, переспросила:
– Как?
– Счастливо, – повторила Эмма, – в одном большом доме. Ведут хозяйство, рожают детей. Я придумала замечательный выход из положения.
– Какой? – одними губами спросила Соня.
– Продам дачу – она же моя! – мы купим коттедж подальше от Москвы, поселимся втроем, и у нас получится чудесная семья, – возбудилась Эмма. – Для окружающих выдадим тебя за мою сестру, у нас есть внешнее сходство. Сдам московские квартиры, денег нам хватит…
Только крайней истощенностью нервной системы Сони, на которую в последние годы сыпались одни несчастья: арест отца, смерть матери да еще и убийство Анны Львовны любимым человеком, – можно объяснить то, что она сказала, когда Эмма завершила свой пламенный спич:
– Я мечтаю жить с вами!
– Здорово! – забила в ладоши Эмма. – Завтра едем продавать дачу.
– Уже? – напряглась Соня. – Так скоро?
– Чего тянуть? – спросила Эмма. – В театре, где я работаю гримером, есть бутафор, Юра Хорьков. Он разводится с женой. Радка, пронырливая пройда, решила у мужа побольше добра оттяпать. Короче, она купит дачу. С утра и двинем, ты, естественно, со мной. Теперь мы всегда и везде будем вместе!
– И Антон поедет? – перепугалась Соня. – Он знает о твоем плане?
– Пока нет, – улыбнулась Эмма. – Вот ему будет сюрприз! Мы все с тобой сами сделаем. Но пока молчок, нашему мужу ни слова!
Всю ночь Соня проворочалась в кровати с боку на бок, а около трех утра не выдержала, позвонила Розе.
– С ума сошла! – закричала нянька.
– Я его люблю.
– Не вздумай затеять эту глупость!
– Не могу жить без Антона.
– Эмма придумала бред! – возмутилась Роза.
– Люди так живут, – сопротивлялась Соня.
– Неправда, – пыталась отговорить ее Роза. – Выбрось из головы бредовую идею, скажи решительно «нет».
Калистидас повесила трубку. Подумала, что Роза просто не способна понять ее чувства. Соня более не одинока, у нее будет семья – муж, сестра. А уж что творится ночью в закрытом доме, никого не касается.
Эмма заехала за Соней утром. Поднялась в квартиру и протянула Калистидас свое изумительно красивое платье.
– Вот, надевай.
– Ну зачем, у меня есть новый летний костюм, – возразила Соня.
– Натягивай! – приказала Эмма. – Мне оно чуть маловато в бедрах, а тебе как раз. Мы же теперь одна семья! Бери, Антон обожает алый цвет. Ой как тебе пойдет!
Соня и опомниться не успела, как подруга натянула на нее расшитую пайетками шмотку. Следующий сюрприз ждал ее у подъезда.
– Ты сама за рулем! – ахнула Соня.
– Я имею права, – напомнила Эмма.
– Но это машина Анны Львовны.
– Мама умерла.
– Разве можно ездить на ее авто?
Эмма помахала перед носом Калистидас бумагой.
– Доверенность! Мама мне выдала.
– После кончины Анны Львовны документ потерял силу, – сказала Софья. – Вдруг ГАИ нас остановит?
– И откуда им знать, что хозяйка «Жигулей» умерла? – резонно отметила Эмма. – Садись на переднее сиденье, сзади Хорькова устроилась. Или ты боишься со мной прокатиться?
– Да нет… – неуверенно ответила Соня и устроилась на пассажирском месте около водителя.
Глава 33
Я снова на секунду замолчала и посмотрела на Романа.
– Мне прислали из Москвы показания Ивана Субботина. Знаешь, меня сразу насторожила одна деталь – он вытащил Эмму, а пассажирку, сидевшую сзади, спасти не сумел. Понял?
– Нет! – рявкнул Роман, злясь неизвестно на кого. – Нет!
– Если две женщины захотят поехать в машине, они сядут рядом.
– Не факт.
– Неудобно же разговаривать! – возмутилась я. – Сидящей за рулем придется поворачиваться, или подружка будет наклоняться к ней. Лучше сидеть рядом! Но место рядом с водителем оказалось, по словам Субботина, свободным. И я предположила: там все-таки был пассажир, но он ушел, сбежал после катастрофы. Если же учесть, что у Хорькова пропала жена… Хитрый план! Эмма знала, что Юрий мечтает избавиться от супруги, ведь они работали в одном театре, а за кулисами сплетни бегут быстрее, чем огонь по соломе.
Роман потер затылок и буркнул:
– Дальше.
– Это Эмма звонила Юрию в день гибели Рады!
– Хорьков вроде говорил с мужиком.
– Нет, – засмеялась я, – это ошибка. Сейчас объясню. Голос был гнусавый, вроде человек чуть выпил, и слышалось странное причмокивание. Понял?
Роман побагровел:
– Хватит, как безумный попугай, одно и то же спрашивать.
Я отвела глаза в сторону. Нет, все мужчины похожи! Когда до Олега доходило, что жена сумела раскопать истину, увидеть и связать вместе то, что не удалось заметить и соединить ему, он тоже начинал кипятиться.
– Эмма работала в театре гримером, – напомнила я, – следовательно, знала массу профессиональных уловок. Актеры используют специальную вкладку, которую запихивают в рот, отчего сразу изменяется дикция. Это древняя примочка, еще в твоей Греции во времена Софокла артисты клали под язык камень, что позволяло им обмануть зрителя: в первом акте парень в красном плаще, с коротким носом говорит баритоном, а во втором отделении тот же юноша одет в синюю тогу, гнусавит, и нос у него длинный. Не понимаю почему, но вкладка, кроме дикции, меняет еще и тембр голоса.
– Неужели в театре до сих пор в ходу пещерные приемы? – усомнился Роман. – Мы живем в век компьютеров.
– В кино легко применить новейшие технологии, – кивнула я, – но как это проделать на сцене, в момент непосредственного контакта со зрителем? Да, за кулисами до сих пор пользуются тем, что ты называешь «пещерными приемами». Эмма отлично знала, какие сложные отношения у Хорькова с женой, и рискнула. Конечно, существовал шанс, что Юрий побежит в милицию, но Эмма неплохо знала бутафора, поэтому придумала историю о сбитом прохожем. Юрий, не очень умный, а главное, алчный человек, испугался, затаился и лишь через месяц отнес заявление участковому. Сбежавших жен милиция искать не торопится, и задуманное сошло ей с рук. Впрочем, удался весь план…
Эмма вела машину очень аккуратно, и Соня успокоилась. Сама она рулить не умела и абсолютно ничего не смыслила в моторе. Уже на подъезде к даче Эмма вдруг остановила «Жигули».
– Что случилось? – удивилась Соня.
– Аккумулятор сел, двигатель заглох, – пояснила Эмма, великолепно зная, что подруга не поймет, какую глупость ей она сообщила.
Рада Хорькова, тоже не разбиравшаяся в технических деталях, занервничала:
– Нам придется пешком идти?
– Нет, конечно! – засмеялась Эмма. – Пустяковая поломка, сейчас все исправим. Сонечка, сядь за руль!
– Зачем? – испугалась Калистидас.
– Надо нажать ногой вон на ту педаль, – спокойно пояснила Эмма, ставя рычаг скорости в нужную позицию, – а я кой-чего сделаю сзади. Давай, Соня, не тяни. Ну, право, нельзя быть такой трусихой!
В паре Соня – Эмма последняя всегда доминировала, и Калистидас привычно подчинилась. Знай Софья устройство автомобиля, она бы мигом сообразила: Эмма все устроила так, чтобы «Жигули» легко покатились вперед от небольшого толчка сзади.
Эмма, схватив свою сумку, выскочила из салона и нажала на брелок сигнализации, двери мгновенно оказались заблокированы. Соня, которая пересела на водительское место, услышала щелчок, но решила, что так и надо, а потом «Жигули» внезапно быстро покатились, съехали с шоссе, ударились в дерево… Последнее, что помнила перепуганная Калистидас, это страшный шум и хлопок.
Первые недели в больнице бедняжка провела в коме, затем стало медленно возвращаться сознание. Из мрака выплывали разные лица, начали проявляться фигуры людей, одни в халатах, другие в обычной одежде. После аварии Соня действительно потеряла память и довольно долго не могла сообразить, кто она, где находится и почему? И какое отношение к ней имеет симпатичный мужчина, называющий ее Эммой?
Память вернулась к Соне самым странным образом. Девушка уже лежала в обычной палате, без бинтов, училась вставать, была уверена: ее зовут Эмма. Слабая физически, она много спала, Антон приходил часто, и в тот день он явился после обеда.
Соня услышала стук двери, хотела открыть глаза, но веки не слушались, зато нос уловил запах одеколона мужа. Створка хлопнула еще раз.
– Как вы? – послышался голос Сергея Ивановича, лечащего врача Сони.
– Нормально, – ответил Антон, – сердце обливается кровью при взгляде на нее. Надеюсь, в отделении нет зеркал?
– Даже в туалете сняли, – заверил его доктор. – Хотя она все равно рано или поздно увидит, в кого превратилась.
– Ужасно! В ее случае чем позже это случится, тем лучше.
– Вы сделали невозможное, – протянул Сергей Иванович, – сами врач и реально оцениваете ситуацию. С такими ожогами не выживают, а Эмма выкарабкалась. Вам надо медаль дать.
