Дарья Донцова - Фея с золотыми зубами
– Надо, – решительно подтвердила я.
Оля внезапно стала милой.
– У меня последний рабочий день, – улыбнулась она, – завтра рано утром я лечу в Дубаи на отдых. Дел по горло, давайте перенесем разговор на середину апреля.
– Собираетесь две недели провести в отеле «Парус»? – вступила в разговор Зоя.
– Эта гостиница мне не по карману, – ответила Оля, – я нашла более дешевый вариант.
– Да у нас к вам пустяковый вопросик, – сказала я.
– Ерундовенный, – подхватила Зоя.
Оля оперлась грудью о прилавок.
– Ну?
Я откашлялась.
– Вы знакомы с Семеном Семеновичем Никифоровым?
Оля засмеялась.
– Впервые вижу человека, который так величает Сеньку. Конечно, он тут работает. Парень дурачок, отстает в развитии. А что?
– Несколько дней назад в обменном пункте господин Никифоров приобрел сумму в размере ста американских долларов, – спокойно продолжила я. – Операция совершилась на законных основаниях и никаких претензий к Семену Семеновичу не возникло бы, если бы не одно «но»…
– Данная ассигнация была засунута в пасть дохлой крысы и в посылке передана Виктору Михайловичу Ласкину, – добавила Зоя. – Олигарху, который поднял бизнес на деньги, украденные им у Игната Варенкина. Вы же отлично знаете печальную историю смерти Настеньки.
– Странно получается, – подхватила Зоя. – Вы, Ольга, получили от Эллы Трубецкой квартиру, от Раисы Варенкиной тоже… квартиру и деньги на содержание захоронения на Ваганьково.
– Ничего удивительного, – продавщица цветов попыталась собрать остатки самообладания, – все по закону. У нас с бабушкой были две комнаты в коммуналке, Элла занимала третью. Когда Трубецкая скончалась, я получила и ее площадь. Московское правительство такой закон придумало, чтобы не плодить коммуналки. Если в общей квартире освобождается часть, то на нее не подселяют новых жильцов, а отдают тем, кто в ней проживает.
Мы с Зоей переглянулись, широкое лицо начальницы отдела нераскрытых преступлений озарила улыбка.
– Олечка, – сказала она, – вы же разумный человек и понимаете, что любой шаг в нашем бюрократическом государстве сопровождается составлением бумаг с печатями. Документы лежат на полках и, как правило, человек даже не думает о следе, который за ним тянется. Представляете, где-то есть ваше дело из школы со всеми заметками классного руководителя. Или папка из института! История болезни из районной поликлиники!
– Да-да, – кивнула я – вы давным-давно не посещаете бесплатного терапевта, но, если понадобится, можно установить, чем вы болели в двадцатилетнем возрасте. Уж не говоря про приводы в милицию.
Надо отдать должное Оле, она обладала завидным хладнокровием и решила сопротивляться нашему натиску до победного конца.
– Можете сколько угодно перебирать покрытые пылью бумажонки, ничего интересного в них не обнаружите, – невозмутимо сказала она. – Я училась и в школе, и в институте, квартиру получила на законных основаниях, а вот с милицией дел не имела. Объясните наконец причину, по которой вы явились сюда. Семен Никифоров подсобный рабочий в этом магазине. Если он нарушил какие-то правила, покупая сто долларов в обменнике, при чем здесь я? Сеня обучался в спецшколе для недоразвитых детей, он безобидный, но идиот. И второй вопрос. Неужели вы установили, что именно банкнота, приобретенная Сеней, была в коробке с дохлой кошкой?
– Крысой, – терпеливо поправила Зоя.
– Хоть со слоном, – отмахнулась Ольга, – разницы нет. Повторяю, при чем здесь я?
Зоя огляделась по сторонам, подошла к двери магазина, задвинула щеколду, перевернула надписью к улице табличку «Закрыто», пододвинула к прилавку два стула, стоявших чуть поодаль от окна, и села на один из них. Я устроилась на втором.
– Вы тут поселиться решили? – обозлилась Оля. – Я арестована? Если нет, то до свидания!
– Солнышко, – с долей сожаления в голосе произнесла Зоя, – люди совершают ошибки, идеальных преступлений не бывает. В отношении банкноты дело обстоит не только просто, а очень просто. Каждая купюра имеет номер и серию. Конечно, если деньги давно находятся в обращении, отследить путь казначейского билета трудно, но вам не повезло, цепочка получилась короткой. Хрустящая, почти тепленькая, прямо, так сказать, из печатного станка ассигнация поступила в российский банк, а тот передал ее в свой пункт покупки-продажи валюты, где ее и приобрел Семен Семенович. Повторяю, вам не повезло многократно. Доллары новые, а в обменнике сидела ответственная тетенька, которая потребовала у покупателя паспорт. Бывают кассиры, которые ленятся заполнять необходимые бумаги. Однако повторюсь, вам не повезло, и Никифоров предоставил документ.
Оля пожала плечами.
– Ерунда.
– Вовсе нет, – перехватила я эстафету, – помните нашу беседу? Меня смутило в ней несколько деталей. Первая. Ну почему Раиса Варенкина захоронила урну с прахом Трубецкой в могиле Настеньки? Рая считала Эллу виновной в смерти дочери, выгнала гувернантку прочь, а потом вдруг решила осквернить могилу девочки прахом ее убийцы?
Оля непроизвольно сжала кулаки и заявила:
– Элла покончила с собой, она отправила Раисе письмо, в котором рассказала всю правду. Раиса поняла, что подтолкнула Трубецкую к самоубийству, и мучилась совестью. Элла не преступница, не смейте так о ней говорить, она жертва.
– В моей книге гувернантка сначала беспечно уходит в магазин, бросив воспитанницу в незапертой квартире, а затем выдумывает историю про похищение, решив не только замести следы, но и получить нехилую сумму, – заявила я.
– Дура! – закричала Оля. – Ты не имеешь права!
– Почему? – прикинулась я удивленной. – Я пишу детективы, кто запретит мне полет фантазии?
– Нельзя упоминать имя Эллы Трубецкой! – зашипела Оля. – Марать ее память! Я подам в суд и выиграю!
Я развела руками.
– Боюсь, у тебя не получится. Я всегда, во избежании неприятностей, указываю на первой странице романа: «События вымышлены, любые совпадения с реальностью случайны». И «Элла Трубецкая» не зарегистрированный бренд, автор воспользовался справочником имен и фамилий. Странно, однако, что ты так яростно защищаешь бывшую соседку по коммуналке.
Оля стиснула губы, а Зоя, глядя на цветочницу, воскликнула:
– Как ваша фамилия?
– Филимонова, – мрачно ответила Оля.
– Бабушку, воспитавшую вас, звали Ангелина Павловна, – пропела Зоя, – она тоже носила фамилию Филимонова. Что случилось с вашими мамой и папой?
Простой вопрос заставил Ольгу растеряться.
– Отца я никогда не видела, родители не регистрировались, мама умерла при родах, я сирота с первой минуты появления на свет. Меня удочерила бабушка.
– Верно, – согласилась Зоя, – вы так всем и говорите. Большинство людей воспринимают это без удивления, но мы привыкли не доверять словам и подняли архивы. Ангелина Павловна Филимонова имела дочь Эллу Трубецкую, которая в пятнадцать лет то ли по глупости, то ли в результате трагических обстоятельств забеременела и родила девочку. Бабушка поменяла квартиру и уехала в новую вместе с дочкой и внучкой. Ангелина Павловна оформила новорожденную как свою дочь. Элла спокойно доучилась в школе, ранние роды никак не повлияли на ее судьбу. Ангелина Павловна очень боялась, что позор ее дочери вылезет наружу. Чего боялась бабушка? Почему даже после того как Элла стала взрослой, она не переставала ломать комедию?
Оля опустилась на высокий табурет, стоявший у кассового аппарата.
– Она опасалась, что я последую дурному примеру мамы. Даже перед смертью не рассказала мне правду. Я считала Эллу соседкой, мы дружили. Когда бабушка скончалась, Элла стала обо мне заботиться.
– И вы не удивились? – встрепенулась я. – Посторонняя женщина становится опекуном, разве это не странно?
– Мне было немного лет, – пояснила Ольга, – в таком возрасте дети о жизни не задумываются. Правду мне Элла рассказала не сразу, но потом призналась.
– Вы разозлились? – предположила Зоя.
– Конечно, нет, – с грустью ответила Оля, – я обрадовалась. Мне всегда хотелось иметь маму, Эллой я искренне восхищалась с пеленок. Нет, услышав ее рассказ, я стала обожать маму. Она ведь могла оставить меня, отказаться, но не сделала этого.
– Вы знаете всю правду про Варенкиных, – произнесла Зоя, – расскажите.
Оля смахнула с кассы невидимую пыль.
– Элла была очень аккуратна. В тот день она тщательно заперла дверь. Отлично помнила, как повернула ключ и подергала створку. Она всегда так делала, и дома тоже. Когда случилось несчастье, Элла практически поселилась у Раисы, мне она сказала: «Олечка, я не могу оставить Варенкину и не хочу, чтобы убийца Настеньки ушел от наказания. Я его найду».
Ольга потерла лоб рукой и продолжила рассказ.
Элла отлично знала порядки в доме Варенкиных, посторонних людей в квартире не бывало. Отец и мать Насти очень не хотели, чтобы чужие увидели богатое убранство дома: мебель, картины, ковры, посуду. Внутрь не пускали ни слесаря, ни водопроводчика, у Варенкиных был свой мастер, хмурый Петр, который приходил по любому вызову. Элла несколько раз сталкивалась с ним, но тот лишь кивал на вежливое «здравствуйте» и занимался своим делом.
