Дарья Донцова - Маникюр для покойника
В ней оказалось не так много фамилий, штук тридцать, не больше. В основном были записаны инициалы, например, Виноградов В. Вот и гадай тут, то ли Владимир, то ли нужный мне Вячеслав. Имя Слава оказалось упомянуто всего три раза. Первый раз стояло – Краснов Слава, потом Славочка Леонидов и, наконец, просто Слава.
Поглядев на часы, я заколебалась, все-таки начало одиннадцатого, многие уже легли спать, с другой стороны – зато все дома! Отбросив в сторону сомнения, я набрала первый телефон. Трубку схватили сразу.
– Алло, – прозвучал слегка надтреснутый голос пожилой женщины, – вам кого?
– Позовите Славу.
– Кто его спрашивает? – проявила бдительность бабулька.
– Старая знакомая.
– А зачем он вам?
Интересно, как бы дама прореагировала, услышь она правду: «Ваш Слава бандит, и я хочу узнать, куда он запрятал мою подругу».
– Он брал у меня книгу и не вернул.
– Что-то путаете, любезная, – проворковал голос, – Слава три года как живет в Израиле, а сюда показывается только в декабре, звоните через месяц.
Так, набираем следующий номерок. Трубку опять сняла женщина, на этот раз молодая. Звонкий голосок, слегка запыхавшись, пропел:
– Вам кого?
– Можно Славу.
– Какого?
– Леонидова.
Женщина рассмеялась, ее радостный смех веселой трелью прозвучал в ушах, так может реагировать только счастливый человек.
– К сожалению, он пока не может подойти.
– Его нет?
– Есть, – ответила девушка и снова захохотала.
– Позовите тогда, пожалуйста.
– С удовольствием бы сделала это, – продолжала веселиться хозяйка, – но Славочка не скажет ни единого слова.
– Отчего?
– Ему только семь месяцев вчера исполнилось, – ответила молодая, давясь от хохота.
Я швырнула трубку и улеглась спать.
Утром набрала не отвечавший вчера номер и потребовала:
– Дайте Славу.
– Слава слушает, – ответил строгий женский голос.
– Мне Славу, – настаивала я.
– Слава слушает, – невозмутимо раздалось в трубке.
– Вы Слава? – изумилась я.
– Да, – подтвердила невидимая собеседница, – второй часовой завод «Слава», отдел реализации готовой продукции.
Опять облом! Теперь я переменила тактику и стала звонить по алфавиту. Только трубку снимали, я моментально делала каменно-командный голос и заявляла:
– Международная телефонная сеть беспокоит. Абонент Слава Иванов не оплатил счет на триста пятьдесят шесть рублей. Если не внесет платеж, отключим номер.
Как правило, следом за этой тирадой люди заявляли, что ни о каком Славе Иванове и слыхать не слышали. Но я настаивала:
– Телефончик в компьютере ваш, значит, Слава сообщил не ту фамилию, обмануть хотел.
Абоненты после подобного заявления злились и клялись, что никакого Славу не знают. Я ворчала для порядка и отсоединялась. Удача пришла на букве П.
– Поляков у аппарата, – прогремело в ухе.
Я к тому моменту так поднаторела в исполнении роли телефонной барышни, что, не колеблясь, потребовала четыре тысячи рублей за разговоры с Кустанаем.
– Черт-те что, – разозлился мужик и велел: – Подождите.
Очевидно, он взял другую трубку, потому что я услышала:
– Машенька, у нас Железнов Слава ведь из Кустаная?
Потом голос вновь обратился ко мне:
– Фамилия болтавшего с Кустанаем не Иванов, а Железнов, с него и спрашивайте.
– Мы требуем оплату с того, на чье имя зарегистрирован телефон, – ответила я.
– Девушка, – завопил мужик, – номер принадлежит организации, телефон стоит в приемной, им все пользуются!
– Говорили – платите, – не успокаивалась я. – Впрочем, сообщите адрес, будем разбираться.
– Охотская улица, двадцать четыре, АО «Миотал», – сообщил мужик.
Вот так просто. Я воспряла духом и принялась звонить дальше. По трем телефонам не ответили, но по остальным клялись, что никаких мужчин по имени Слава не знают. Вздохнув, я решила поехать в таинственное АО «Миотал» и поглядеть на Железнова.
Удивительно, но раньше я никогда не интересовалась, какая погода стоит на улице. В «Мерседесе» было тепло зимой и прохладно жарким летом. Подчас я накидывала шубку чуть ли не на голое тело, отправляясь в театр или на концерт. Сейчас же, выходя из дома, первым делом гляжу на градусник.
Охотская улица оказалась в самом центре, у метро «Кропоткинская». Пропетляв по узеньким кривоватым старомосковским переулкам, я вышла к небольшому двухэтажному дому, выкрашенному в голубой цвет.
У входа восседал тучный секьюрити. Сейчас почти все организации обзавелись жуткого вида охранниками. И мне это кажется странным. Ведь люди остались крайне беспечны, если не сказать глупы. Я обзвонила почти тридцать номеров, и никому из абонентов не пришла в голову простая мысль – телефонная станция может зафиксировать номер, но никак не фамилию и имя разговаривавшего. Такое возможно, только если он заказывал разговор, а не пользовался автоматической связью. Да, с такой глупостью никакая охрана не спасет, тем более что миновать ее крайне легко.
Красная книжечка с буквами «МВД» повергла толстяка в шок, и он даже отдал мне честь, вскакивая со стула.
Я повернула по коридору направо и толкнула первую попавшуюся дверь. Худощавый молодой парень в бесформенном синем свитере поднял голову от бумаг:
– Вам кого?
– Где можно найти Железнова Славу?
– Это я, – ответил парнишка.
Горькое разочарование растеклось по телу. Этот мозгляк Слава? Да ему до жиртреста не хватает килограммов пятьдесят. На всякий случай я решила уточнить:
– Вы знакомы с Татьяной Павловной Молотовой?
– Молотова, Молотова, – забубнил парень. – Напомните, что она у нас заказывала: окна или двери?
– Так вы строительная контора, – протянула я, сразу теряя интерес к АО «Миотал». Все понятно, ремонтируя новую квартирку, Танюша, естественно, ставила стеклопакеты и дубовые двери.
Домой я вернулась расстроенная. Время шло, а я ни на миллиметр не приблизилась к желанной цели. Может, притаиться во дворе за кустом и осуществлять, так сказать, наружное наблюдение за квартирой Татьяны? Ей-богу, больше в голову ничего не пришло. Оставалась лишь одна слабая надежда на три номера, по которым вчера никто не отвечал. Но уже через полчаса отпала и она. Первый принадлежал мастерской, устанавливающей стиральные машины, второй – магазину «Ткани», а по третьему бодрый голос оповестил: «Рекламное агентство «Альбатрос». Но ни на одном из предприятий не работал мужчина с красивым именем Слава.
Отбросив ненужную книжку, я принялась ходить взад и вперед по комнате, мучительно соображая, что же теперь делать. Все концы оборваны, наверное, все же придется идти в милицию. Представляю, как меня там встретят!
Вечером, подтыкая Кирюшке одеяло, я услышала его сонный голос:
– Лампочка, музычка просила напомнить, что ты согласилась играть на концерте.
О господи, совсем забыла? Ну вот еще одна трудноразрешимая задача. Где раздобыть арфу? Купить? Она стоит бешеных денег, взять напрокат?
Провертевшись без сна в кровати, я наконец сообразила, как действовать. Моя собственная арфа, отличный инструмент, созданный трудолюбивыми немецкими мастерами, хранится, насколько я знаю, в гараже на нашей с Михаилом даче. Дом у нас зимний, с АГВ, горячей водой и телефоном, но ни я, ни супруг не являлись большими поклонниками свежего воздуха, в Алябьево мы приезжали только летом, предпочитая проводить остальное время года в городе.
Как только я бросила концертировать, арфу уложили, вернее, поставили в большой черный футляр и отнесли в отдельно стоящий у самого забора гараж. У домика есть чердак, где хранилась всякая ненужная чепуха, среди нее и моя многострадальная арфа. Скорее всего она так там и стоит в ожидании хозяйки.
Значит, завтра поеду в Алябьево и залезу на чердак. Если инструмент еще там, найму машину и доставлю арфу в Москву. Ну вот, одна проблема решена.
Утром я выпроводила детей и тут же машинально выбросила в форточку ключи. Снизу незамедлительно понесся крик:
– Лампадель, кинь ключарики, на полочке забыл!
– Уже бросила! – заорала я, выглядывая в форточку.
– А где они? – надрывался Сережка. – Не вижу!
Минут пять он рассматривал тротуар, потом вновь задрал голову и присвистнул.
– Что такое? – спросила я, по-прежнему вися в форточке.
– Глянь на тополь! – сообщил Сережка.
Я перевела взгляд на большое раскидистое дерево, растущее прямо возле окна, и ахнула. Связка ключей, поблескивая оранжевым брелком сигнализации, мирно покачивалась на верхушке.
Следующие полчаса мы безрезультатно пытались сбить связку. Сначала кидали в нее камнями и даже иногда попадали, потом трясли многострадальное дерево, затем Сережка открыл, несмотря на мои негодующие крики, заклеенное на зиму окно и попытался дотянуться до ключей шваброй. В результате он чуть не выпал наружу.
