Мумия из семейного шкафа (СИ) - Белова Марина

— Ох уж эти мужчины, — всплеснула руками Алина. — Веревки… Давным-давно придумали раскладные сушилки. Ну да ладно, допустим, Наташа из соображений эстетики не стала сушить белье в квартире, полезла на балкон. А дальше?

— Свекровь напросилась ей в помощницы. В больном мозгу перемкнуло, она решила, что ее сын на том свете заждался жену, и подтолкнула невестку.

— Господи! Как же ее в таком состоянии из больницы выпустили? — возмутилась Алина.

— Что, и свидетели нашлись? — спросила я.

— Да. Одна соседка видела, как из Наташиной квартиры выходила пожилая женщина. Она в ней опознала свекровь покойной. Когда мы приехали к Елизавете Ильиничне, она отпираться не стала, призналась, что из лучших побуждений отправила Наташу на тот свет. Мол, сын ее там один, скучает.

— И где она теперь?

— В закрытой больнице. Сами понимаете, судить ее не будут.

— Вот так выпускать психов из больницы, — пробурчала Алина.

— Да, — поддержала ее Степа. — Но будем надеяться, из больницы она уже не выйдет. Мало ли что придет в ее больную голову?

— Сергей Петрович, вы нам скажете, кого Васильев подразумевал под второй и третьей жертвой?

— Со слов того же санитара, Васильев винил себя в смерти неродившегося Наташиного ребенка, поскольку стал причиной ее переживаний, и мать, которую он довел до могилы своей непутевой жизнью.

— И все? — не поверила Алина.

Воронков пожал плечами:

— У каждого свои критерии вины.

Глава 30

— Если не Васильеву, кому еще понадобилась моя квартира?

Воронков окинул нас хитрым взглядом. Я была уверена, что он так просто не ответит на Алинин вопрос. Так и есть, Сергей Петрович решил проверить нас на сообразительность.

— Наконец-то мы дошли до сути. Скажите, в большинстве случаев к чему в своей жизни стремится человек?

— Ну, к славе, — неуверенно ответила Степа.

— Не то!

— К духовному совершенству, — выдвинула я свою версию.

— Святая простота! Марина Владимировна, я ведь уточнил, в большинстве случаев.

— К деньгам! — угадала Алина.

— Правильно, к деньгам. Некоторые люди всю жизнь честно работают. Другие — ловчат. А третьи — приходят и берут.

— Не совсем понимаем, о чем вы?

— Я вам намекнул, а теперь сами постарайтесь сообразить, кто из прежних жильцов как зарабатывал деньги.

— Сейчас, — Степа вышла из кухни и через минуту вернулась со своей схемой. — Вот здесь у меня схематично показана вся история заселения квартиры.

Воронков взглянул на схему и присвистнул:

— Вот это да! Вы, Стефания Степановна, прирожденный сыщик. Так обстоятельно подойти к проблеме… Что ж, давайте посмотрим, кто есть кто.

— Сергей Петрович, может, не будем терять время, вы сразу укажете на наши ошибки и скажете, кому понадобилась Алинина квартира? — взмолилась я. Еще немного, и в театр мне уже можно не торопиться.

— Согласен, мне еще в управление заскочить надо. Вы правильно составили схему. Какая семья жила, когда, в каком составе. И, наверное, вышли бы на след настоящего убийцы Людмилы Поповой, если бы чрезмерно не увлеклись личностью Васильева.

— Ее все-таки убили, — Алина многозначительно покачала головой, как бы подтверждая, что она с самого начала сомневалась в самоубийстве молодой женщины.

— Да. Но вернемся к нашим баранам, я хотел сказать жильцам. Я вот смотрю, у вас на схеме, Стефания Степановна, как-то уж скромно обозначен прямоугольник с фамилией Шустов.

Степа напряглась. Семен Шустов прожил в доме совсем короткий срок. Да, собственно, он и не был официальным владельцем жилплощади. Квартира была зарегистрирована на его гражданскую жену Вику. Маргарита Александровна, бухгалтер ЖЭКа, вроде говорила, что его посадили за экономические преступления и вскоре его жена квартиру продала.

— Это вы его подразумевали, когда говорили, что люди стремятся к деньгам разными способами, в частности ловкачеством. У нас слишком мало было сведений об этом человеке, — в свое оправдание сказала Степа. — Мы только знали, что его посадили. А за что? У нас не было такой информации. Не могли же мы прийти в прокуратуру и там спросить о Шустове.

— Да. Как бы там на нас посмотрели? Скорей всего, турнули бы в три шеи, — заняла оборонительную позицию Алина.

— Алина Николаевна, с вашими-то связями? — мило улыбнулся Воронков.

— У меня нет знакомых прокуроров. С госбезопасностью и полицией я сотрудничала, а с прокуратурой как-то раньше не доводилось.

— Серьезное упущение.

— Вы смеетесь надо мной? — нахохлилась Алина.

— И не думал. У вас все впереди.

— Что вы этим хотите сказать?

— Господи, не придирайтесь к словам. Вы женщина общительная, список ваших знакомых растет как на дрожжах. Сегодня вы не знаете ни одного прокурора, а завтра у ваших ног будет их с десяток.

— Ну, если только так, — Алина благосклонно посмотрела на Воронкова, и ее пухленькие губки расплылись в довольной улыбке.

— Сергей Петрович, не отвлекайтесь, — по мне, это отступление было не к месту. Я катастрофически опаздывала.

— Да. Так вот, Шустов работал в экспериментальной мастерской оборонного предприятия. Занималась эта мастерская распиливанием алмазов, да, самых что ни на есть настоящих. Дело в том, что в некоторых приборах, производимых предприятием, использовались детали особой прочности. А в них присутствовал сверхпрочный природный материал — алмаз.

Мы слушали Воронкова, затаив дыхание. Я, например, не знала, что в нашем городе есть такое оборонное предприятие. А Алине даже в голову не приходило, что алмазы можно использовать не в ювелирных целях.

— При распиливании камня всегда возникают отходы, которые учитываются технологией. Крупные осколки используют в дальнейшем, а пыль списывают. Существует даже определенный процент списывания. Контроль на таких предприятиях очень жесткий, как говорится, мышь не проскочит. Все отходы и забракованные камни взвешивают и учитывают. А теперь я вас спрошу, слышали ли вы что-нибудь о технологии выращивания алмазов?

— Искусственных? — переспросила Алина.

— Нет, природных.

— А разве их не на приисках добывают?

— Я… Я, кажется, поняла, о чем вы говорите, — робко сказала Степа и замолчала, боясь опять ошибиться.

— Ну, говорите, — подбодрил ее Воронков.

— Я смотрела недавно передачу об одном ювелирном заводе. Там выносили бриллианты следующим образом. Сначала утаивали маленький осколочек, списывали его вес на пыль. Потом этот осколочек меняли на осколок весом побольше, разницу в весе опять списывали на издержки огранки. И так далее, пока маленький осколочек не превращался в солидный бриллиант.

— Молодец, — похвалил Степу Воронков. — Так же действовал и Шустов. Только он еще подбирал алмазы по прозрачности, поскольку на предприятие камни поступали разные.

— А что он дальше делал с алмазами, когда они «набирали» достаточный вес?

— Выносил и сбывал ювелирам. К слову сказать, именно через ювелиров вышли на Шустова. Дальше все по плану: арест, обыск, суд и колония строгого режима.

— Обыскивали эту квартиру?

— Да, Алина Николаевна, но здесь тогда ничего, кроме денег, не нашли. Алмазы он прятал на даче. Милиции их даже искать не пришлось, хозяин сам сдал свой тайник.

— Я, кажется, догадываюсь, что произошло дальше, — воскликнула Степа. — Шустов не все алмазы отдал. Да? Часть камней до сих пор находится в квартире. Так?

При упоминании об алмазах Алина встрепенулась, посмотрела на Степу, а потом перевела взгляд на Воронкова: подтвердит ли он Степино предположение о тайнике?

Сергей Петрович прямо не ответил, а продолжил рассказ о Шустове.

— В колонии Семену пришлось нелегко. Он был толст, мягкотел и вообще сильно смахивал на карикатурного интеллигента. Над ним измывались все. Не буду будоражить ваше воображение лагерными шутками и издевательствами, но если бы Семена не взял под свою защиту вор по кличке Винт, его бы вскоре забили. Винт специализировался на угонах машин. Корифеем в этой специализации его не считали, но открыть сложный замок, снять сигнализацию и завести любой мотор он мог. Срок его подходил к концу, в то время как Шустову оставалось сидеть еще три долгих года. Перед тем как Винту выйти на свободу, Шустов открыл защитнику тайну. В шестой квартире, в доме номер пять по проспекту Маяковского есть тайник, в котором хранятся алмазы, на баснословную сумму. О тайнике не знает никто, даже гражданская жена Семена, которая вскоре после суда вышла замуж и продала квартиру. О месте тайника Шустов Винту не рассказал — побоялся, что тот обманет и заберет алмазы. От Винта требовалось правдами и неправдами выкупить квартиру и ждать освобождения Шустова. Деньги на покупку квартиры Винт должен был взять у подельника Семена, которого тот спас от тюрьмы, взяв всю вину на себя. Но план Шустова провалился. Винт денег не достал, подельник от друга открестился. Винт решил добыть деньги знакомым ему способом. Его взяли с поличным и вновь упекли в тюрьму.