Иоанна Хмелевская - За семью печатями

— Ты что, сама видела? — никак не могла поверить мать.

— Сама, конечно. Собственными глазами! Говорю тебе — вот та-а-акие перья, огромадные...

Пани Богуслава задумалась.

— Интересно, интересно...

Вдохновленная успехом, девчонка продолжала:

— А Тадик очень поздно не спал, у него свет горел, в щель под дверью видно было. А Стась ночью в туалет ходил, никогда не ходит, а тут ходил!

— Точно, в туалет?

— Сама слышала. А потом сразу к себе вернулся, тоже слышала. Но сколько раз ходил — не знаю, я только один раз слышала, потом заснула.

Уже и одного раза матери было достаточно. С рождения ее сынок отличался просто каменным сном и, завалившись с вечера, спокойно спал всю ночь.

Значит, на этот раз должно было произойти что-то из ряда вон...

— Вы что на ужин ели? — поинтересовалась мать.

— Да ничего особенного, — удивилась дочь. — Котлеты, что от обеда остались, ты же сама велела.

И шарлотку доели.

— А больше ничего? Знаю я вас, небось каких-нибудь ягод с куста нахватались.

Смешно! Стали бы они эту кислятину рвать, когда Эльжбетка принесла им самое лучшее мороженое «Манхэттен». Да матери не обязательно об этом знать. Во-первых, от «Манхэттена» еще никто не умирал, а во-вторых, она четко спросила: «Что ели на ужин?» А с мороженым они еще до ужина управились. Однако лучше уйти от опасной темы. И дочка вернула маму к нужной:

— Мамуля, а эти перья в пылесосе были во-от такие большие... И мешочек был битком набит, просто утрамбован!

Пани Богуслава наконец задумалась над этим феноменом. С чего вдруг битком набит, если она сама видела — пуха и пера в каморке было всего ничего.

Откуда там взялись большие перья, ведь летало совсем немного пуха? Может, как раз галстук Карпинского забил пылесос? Ох, работнички... А все же надо проверить...

Бросив домашние дела, пани Богуслава, нахмурившись, поднялась к чулану с пером. Все такая же нахмуренная, внимательно оглядела подготовленный скелет будущей дверцы, сложенные горкой новые петли — не слишком ли их много? Вот еще какие-то деревянные детали, наверняка для тех же целей в ход пойдут. Затем отогнула древесностружечную плиту, по-прежнему закрывающую каморку, и заглянула внутрь.

Вроде бы все в порядке. Один бумажный пакет, самый продранный, переложен в старую наволочку, остальные стоят смирно по стенке, не продранные, видно же. Но ветхие, не мешало бы все переложить в наволочки, старых наволочек у нее набралось достаточно, все равно девать некуда. Вот только надо, чтобы кто-нибудь ей помог. А эти то ходят, ходят, тут же, когда нужно, как назло, никого нет.

— А Тадик все не спал и не спал, — ябедничала Агатка, — я как ни проснусь, погляжу — а у него свет горит. А еще вчера, когда они здесь дверцу делали, так пан Хенрик вдруг ни с того ни с сего бросился на Эльжбетку, и на Тадика тоже, и принялся их обнимать и целовать, словно год не видел.

Ни с того ни с сего!

Спускающаяся по лестнице хозяйка вдруг просто физически ощутила, что избыток информации давит на нее, к земле пригибает, теперь она не сможет спокойно жить. В ее доме явно происходит нечто такое, за чем она не проследила, что избежало ее контроля, и, пока не поздно, надо вмешаться. Ну, с Тадиком справиться не трудно, парня она в два счета приструнит. Нечего почем зря транжирить электроэнергию, за нее ведь деньги плачены. Карпинский имеет право обнимать Эльжбету, в конце концов, она его дочь, но вот так, ни с того ни с сего?.. И столько пера в пылесосе... Откуда они столько набрали? И вообще, что происходит? Почему они изо дня в день таскаются в ее дом? Сказали — по доброте душевной решили ей помочь, так какой же дурак в это поверит? Чтобы человек человеку так просто стал вдруг помогать, ничего не получая взамен? Подозрительно и ненормально. Наверняка она чего-то недоглядела, проморгала, теперь вот ломай голову. Да, кстати о голове, если она у Хенрика повредилась в автокатастрофе, тогда, может, сдуру и стал ей помогать, без всякой задней мысли. С идиота станется. Вообразил, что Северин умер по его вине, и теперь совесть замучила. И баб своих заставляет, они небось боятся прекословить ненормальному. А от посторонних пытаются скрыть, что Хенрик спятил...

Вот почему в это утро Карпинский с Эльжбетой не могли надивиться странному поведению Богуси.

Встретила она их с распростертыми объятиями, перед Карпинским вообще рассыпалась мелким бисером, чуть ли не приседала и кланялась, и в то же время испытующие, недоверчивые взгляды, которые ловили на себе гости, сбивали их с толку. Абсолютно проигнорировав робкое объяснение, что Тадик вот-вот явится, хозяйка поставила перед Карпинским угощение в виде неизменного черносмородинового сока, а Эльжбету попросила подняться с ней наверх.

Это восхождение запомнилось девушке на всю жизнь. Она не сомневалась, что Хлюпиха, как только Тадеуш ушел, обыскала кабинет и обнаружила заветный портфель. И теперь покажет ей, где раки зимуют, а их денежки безвозвратно пропали.

Вот почему, когда выяснилось, что ее позвали лишь помочь в перекладывании бумажных мешков с пером и пухом в наволочки, Эльжбета чуть не бросилась Богусе на шею, чем, несомненно, доказала бы, что спятил не только Карпинский. Впрочем, и одного энтузиазма, проявленного девушкой в таком рутинном деле, хватило, чтобы сделать хозяйку еще подозрительнее, а поведение ее — еще непонятнее.

Например, она завела очень странный разговор, проявив не свойственную ей дипломатичность. Не поставила вопрос ребром, не задала его в лоб, а тактично поинтересовалась:

— Эльжуня, а папочка и дома такой работящий?

Как-то до сих пор мне не приходилось слышать, чтобы так уж рвался за любое дело хвататься.

Не догадываясь, куда ветер дует, девушка простодушно ответила:

— О, мы с Кристиной и не сомневаемся, что трудолюбия ему не надолго хватит. Видите ли, сейчас он еще на больничном, дела никакого, от скуки просто помирает, но с первого выходит на работу, а там много дел накопилось, тогда уж наверняка палец о палец не ударит. Боюсь, не сможет Тадеушу помогать.

— Это у меня, а у себя дома разве нечего делать?

— Так ведь мы совсем недавно закончили ремонт! Да и вообще, он... О, глядите, вот этот тоже разорвался, взяться боязно, чуть нажмешь — и пух во все стороны разлетится.

— Так и нечего нажимать, — с прежней суровостью буркнула хозяйка, разглядывая поврежденный бумажный мешок и перестав удивляться наличию перьев в пылесосе. Хорошо, что Агатка обратила внимание, самое время заняться этим пером.

— А как же тогда его поднять?

— Пальчиками, пальчиками, — язвительно пояснила Богуся. — Аккуратненько приподнять... вот так, не сжимать, я расправлю наволочку... вот так, опускай, не спеши... ну и все!

Бесценный пакет был бережно помещен в надежную упаковку, пуха вылетело самая малость, и рачительная хозяйка вернулась к прерванному разговору:

— Так что он вообще?

До Эльжбеты не сразу дошел смысл вопроса.

Пришлось поднапрячься, вспомнить, на чем они остановились, о чем шла речь. И только теперь девушка ощутила какое-то беспокойство. Неспроста Богуся затеяла этот разговор, ох неспроста!

И она осторожно пояснила:

— Так разве вы не помните, все из-за пана Северина. Отец не был на его похоронах, знали бы вы, как он себя за это упрекает, вот и считает своим долгом, пусть запоздалым, что-нибудь сделать для семьи лучшего друга. Иногда мне даже кажется... кажется, отец вроде как слышит голос умершего друга... с того света...

У Богуси мурашки побежали по спине, уж она-то свято верила во всякую загробную муть и очень боялась таких голосов. Ну вот, этого только недоставало! Спятил Северин вместе со своим приятелем, что ли? Будет еще с того света ее пугать!

Эльжбетка же вошла во вкус и решила на всякий случай привести как можно больше доводов.

Каши маслом не испортишь.

— А кроме того, — запинаясь, начала она, делая вид, что не решается выложить правду-матку. — А еще... сама не знаю, как и сказать. Вы не обидитесь?

Вот этого пани Богу слава не могла гарантировать. Интересно, чем еще ее собираются обидеть?

Поэтому хотя и ответила «нет», но очень сухо и сдержанно.

— Только, умоляю, не говорите отцу, что я выдала его тайну, он тогда со стыда сгорит. Отец признался нам с Кристиной... потом еще пришлось перед Кристиной извиняться... признался — вы, пани Богу слава, так вкусно готовите, что он просто не в силах отказаться... не в силах себя перебороть. И ради такой еды готов не то что ремонт, даже новый дом для пани построить. За одну кормежку. Так и сказал! Ну да это он так ляпнул, для красного словца. Впрочем, я ему не удивляюсь.

Молча выслушала Богуся путаное объяснение, не зная, верить или не верить. Неужели эта девица настолько глупа, что боялась ее обидеть, делая такой грандиозный комплимент? Даже если Карпинский и спятил, отношение к еде у него осталось как нельзя более здравое, способен оценить хорошую кормежку, вон и Северин был того же мнения, да и все, кто отведал ее кушаний, тоже так считают.

Похожие книги на "За семью печатями", Иоанна Хмелевская читать полностью, без сокращений.

Иоанна Хмелевская - За семью

Иоанна Хмелевская -

Иоанна Хмелевская - Закон

Иоанна Хмелевская - Закон

Иоанна Хмелевская - Закон