Дарья Донцова - Бутик ежовых рукавиц
– Может, потом обнаружат, когда растает.
– Ха, в горах такое не случится. Замуровало их на тысячу лет.
Валя поежилась.
– А дети?
– В приют отправятся, – равнодушно ответила Стефаненко, – родственников у Зориных нет.
Через неделю к Валентине приехал симпатичный человек, одетый в неброский костюм. Назвавшись Иваном Ивановичем, он предъявил удостоверение работника собеса и сказал:
– Ваш муж, Леонид Зорин, трагически погиб.
Валентина Амалия сумела сохранить лицо. Она была хорошим математиком, умела логично мыслить и делать правильные выводы. Иван Иванович мало походил на работника отдела социального обеспечения. В этой отрасли трудились практически одни женщины. Удостоверение у гостя было новенькое, пахло искуственной кожей. А еще Иван Иванович имел военную выправку и цепкий взгляд.
– Я не замужем, – хладнокровно ответила женщина.
– Да? – с деланым изумлением вскинул брови Иван Иванович. – А у нас в документах значится: Валентина Амалия, супруга Леонида Зорина. Вам положено пособие в связи со смертью кормильца.
– Произошла ошибка, – очень стараясь казаться равнодушной, ответила Валентина, – мы давно в разводе, никаких отношений не поддерживаем.
– Как же так? – всплеснул руками Иван Иванович. – А ребенок? Неужели Зорин дочери не помогал?
– Анна не от Леонида, – выдала давно заготовленную версию Валечка, – потому и разбежались. Никакие алименты мне не положены, пособие тоже. До свидания.
Иван Иванович ушел, а Валентина на следующий день поняла: за ней следят. «Топтунов» было несколько, они регулярно менялись и упорно ходили следом. Вот тут Валя окончательно сообразила: ни в какие горы Леонид с Аллой не ездили, они попали в руки сотрудников КГБ, и сейчас бойцы невидимого фронта пытаются понять, причастна ли товарищ Амалия к противозаконной деятельности бывшего супруга.
Спустя месяц наблюдение сняли. Валентина облегченно вздохнула, поняв: она с блеском выдержала проверку и может жить спокойно.
Глава 32
Аня взяла чашечку, залпом выпила холодный капуччино и продолжила рассказ.
– После смерти мамы я осталась совсем одна. У нас не было родственников, и мама не заводила особых друзей…
Трудно жить на свете никому не нужной. Аня, правда, имела хорошую работу, но сослуживцы, даже самые милые, не способны заменить семью. Анечке очень не хватало мамы, но ведь ее не вернешь. Сначала девушка просто грустила, потом на нее навалилась бессонница. Стоя один раз у окна и глядя на безлюдную ночную улицу, Аня внезапно подумала: «Что с моими сестрами? Они живы? Где сейчас сироты? Конечно, общей крови у нас половина, но все равно мы родные души».
Так и не сомкнув в ту ночь глаз, Аня решила начать поиски девочек. Ей досталось от родителей умение мыслить последовательно, и девушка очень хорошо понимала: сирот, не имеющих близких, сразу поместят в детдом.
И Амалия начала действовать. В советские времена купить красивую одежду являлось почти нереальной задачей, а Аня работала в ателье. Многие женщины обращались к портным. К хорошим мастерам, как правило, стояла очередь. У Анечки имелись вкус и легкая рука, сшитые ею вещи идеально «садились» на любую, даже очень проблемную фигуру. Среди ее постоянных заказчиц были разные дамы, в частности, Елена Сергеевна, супруга одного крупного милицейского начальника. К ней-то и обратилась Анечка с просьбой посодействовать в поисках девочек-сироток. Швея придумала вполне правдоподобную историю, объясняющую, по какой причине она ищет детей, но Елена Сергеевна даже не стала ее выслушивать.
– Ой, прекрати! – замахала она руками. – Раз тебе надо, то попрошу кое-кого. Мужа дергать не стану, хватит его секретарши для решения проблемы.
И Аня узнала: Ирины и Нины Зориных ни в одном приюте нет. Зато имелись Ирина и Нина Шульгины, родители которых, геологи, погибли где-то на просторах Сибири. Совпадал возраст – пять лет и младенец. Удивляло еще одно совпадение: родители Шульгиных исчезли бесследно, их не хоронили в Москве. Папа и мама Зориных, по официальной версии, сгинули в лавине, да так в ней и остались. Иногда, родственники пропавших подобным образом людей приобретают место на кладбище и возводят памятник, оборудуют символическую могилу, чтобы было где помолиться за упокой души, поплакать, куда приносить цветы. Но ни у Шульгиных, ни у Зориных близких, кроме крошечных дочерей, не имелось.
Анна еще раз прибегла к услугам Елены Сергеевны и выяснила невероятную деталь: люди с именами Олег Семенович и Роза Михайловна Шульгины никогда не жили в Москве, брака не регистрировали, детей на свет не производили. Чистые фантомы. Зато Ирина Зорина родилась в столичной клинике, в три года пошла в детсад, а в пять пропала в никуда, ее имя исчезло из всех списков. Нина Зорина тоже появилась на свет в столичном роддоме, к ней, как ко всем новорожденным, прикрепили патронажную медсестру, но спустя короткое время карточка ребенка из регистратуры испарилась. Кстати, все медицинские документы Иры, находившиеся в той же поликлинике, тоже пропали без следа. Получалось, что Ира и Нина Зорины родились и… растворились. А Ира и Нина Шульгины не появлялись на свет, зато оказались в детдоме.
Дураку было ясно, что случилось. Леонида и Аллу поймали, но шума поднимать не стали. Признать факт измены Родине со стороны видных ученых, работавших на оборону, было невозможно, поэтому арест произвели тихо, а исчезновение пары объяснили смертью в горах. Леонида и Аллу, наверное, расстреляли, а детей сдали в приют. Для того чтобы девочки никогда не узнали правды о родителях, желая стереть с лица земли воспоминание о Зориных, сотрудники КГБ поменяли сироткам фамилию, а вот имена оставили (пятилетней Ире трудно было бы объяснить, что она теперь, допустим, Катя).
Так ли на самом деле размышляли «особисты», или имена сиротам оставили в результате чьей-то оплошности, Аня не знала. Главным для нее явилось иное – ее сестры живы, только их разделили: Ирина воспитывалась в детдоме, а потом, получив скромную комнату в коммуналке, начала самостоятельную жизнь, Нину удочерила бездетная пара, Игорь и Вероника Гостевы. Добыть информацию об удочерении было не просто, на помощь пришла все та же Елена Сергеевна. Генеральша, отчаянная модница, ради обновок была готова на многое, а Анечка, мечтавшая познакомиться с единственно родными на всем свете людьми, обшивала жену милицейского начальства на дому и даром. Желая получить очередное замечательное вечернее платье, Елена Сергеевна напрягла кое-каких людей и сообщила Анне координаты новой семьи Нины.
Услыхав фамилию «Гостевы», Аня вздрогнула. Предсмертный рассказ мамы навсегда врезался в память девушки. Повествуя о разговоре с мужем в парке, мама обронила фразу, что Леониду помогали бывшие аспиранты, в частности Игорь Гостев.
Сейчас Аня спокойно, припоминая мельчайшие детали, рассказывала о проделанной работе по поиску сестер. Я с большим уважением смотрела на швею. Может, она выбрала не ту профессию? Вон как ловко сумела разузнать необходимое.
Боясь ошибиться в своих подозрениях, Аня отправилась в институт, где долгие годы преподавал Зорин, и, наладив контакт с секретаршей ректора, желавшей иметь новые платья, получила доступ к личным делам студентов. Очень скоро в архиве отыскался Гостев, он с первого курса «прикрепился» к кафедре, которой заведовал Леонид Зорин, под его руководством писал курсовые, диплом, защитил кандидатскую.
Аня выяснила место работы Игоря и отправилась в отдел кадров. Новенькие юбки, платья и кофты хотели абсолютно все, швея из элитного ателье была дорогой гостьей в любом учреждении, и Амалия выяснила: Игорь и его жена Ника работают в строго засекреченном отделе, у них незапятнанная репутация. В анкете супругов имелась информация, что супруги взяли из детдома младенца, Нину Шульгину, дочь погибших геологов, дав девочке необычное имя – Мадлен. Естественно, они этот факт не афишировали, а начальница отдела кадров никому о нем не сообщала.
Круг замкнулся, сестры были найдены, но Аня не спешила кидаться к ним с объятиями. Да, она потратила много сил, времени и, чего греха таить, денег на поиски, однако внезапно ее начали мучить сомнения. Имеет ли Амалия право нарушать устоявшуюся жизнь Ирины Шульгиной и Мадлен Гостевой? Во-первых, сестры не подозревают о существовании друг друга…
– Э, нет, – перебила я Аню, – Ира сумела отыскать в своих бумагах упоминание о Нине!
– Но я-то и понятия не имела о ее разыскной деятельности, – пожала плечами Аня. – Уже потом, много лет спустя, когда Шульгина вдруг пригласила в «Лам» Гостеву, подумала об этом.
А еще Аня не знала, как рассказать Ире и Мадо истину об общем отце. Следует ли наносить людям тяжелую травму? Мадлен абсолютно счастлива в семье Гостевых, а Ирина уверена: ее родители погибли в геологической экспедиции. Каково будет Шульгиной узнать о родителях-предателях, расстрелянных после закрытого судебного процесса? А Мадо? Можно ли сообщать подростку нелицеприятную правду? Не всякий взрослый человек способен переварить подобные сведения, и чем Аня докажет свое родство с Ириной? С Мадлен было бы легче, по странной прихоти судьбы, Мадо походила на Аню, словно близнец. Если положить рядом фото Гостевой и снимок Анны в том же возрасте, их не отличила бы родная мать.
