Дарья Донцова - Несекретные материалы
Во вторник заведующая кафедрой собралась представить новую преподавательницу коллективу сотрудников. Накануне вечером я решила помыть пол на кухне. Развела в ведре стиральный порошок «Лотос». Никакого геля «Комет» мы тогда и в глаза не видели. Швабра мерно скользила по линолеуму, но тут раздался звонок в дверь, я неловко повернулась, босые ноги разъехались в мыльной луже, и тело начало стремительно падать. Стараясь удержаться, замахала руками и ударилась, так сказать, мордой лица об открытую дверцу мойки, как раз на то место, где помещалось помойное ведро. Железная ручка пришлась мне чуть пониже правой брови.
Остаток ночи пыталась бороться с последствиями. В ход пошли все известные подручные средства – соскобленный из морозильника лед, бабушкин серебряный половник, разрезанная картофелина и даже кусок сырой говядины. Однако утром бесстрастное зеркало отразило довольно сильно опухшую физиономию, заплывший правый глаз и удивительной красоты синяк павлиньей раскраски – сине-желто-зеленый.
Пришлось отправиться на заседание кафедры в темных очках.
Дело происходило в августе, педагоги только вернулись из отпуска, и мои очки никого особенно не удивили. Заведующая принялась читать характеристику – «морально устойчива, политически грамотна…». И тут раздался голос Семена Давыдовича, старейшего сотрудника, всегда мирно дремавшего в дальнем углу. Я ни разу не слышала после, чтобы он открывал рот на собраниях. Но здесь вдруг проснулся и заявил:
– Анна Петровна, какая странная нынче пошла молодежь! Деточка, приподнимите очки, чтобы мы могли разглядеть ваше прелестное личико!
– Глаза болят от солнечного света, – принялась я отбиваться.
– Ну на две-то минутки можно, – поддержала старика заведующая.
– Да уж, пожалуйста, – настаивал Семен Давыдович.
Пришлось подчиниться и снять маскировку. Воцарилась плотная тишина. Потом Анна Петровна, деланно улыбаясь, быстро затараторила:
– Теперь следует решить вопрос об учебной нагрузке…
После собрания побежала в туалет, но не успела запереться в кабинке, как в комнатушку вошли другие женщины.
Послышался плеск воды.
– Слышала, – спросила одна, не подозревая, что я сижу за закрытой дверцей, – на кафедру иностранных языков взяли новенькую, говорят, алкоголичка.
– В наш институт бог знает кого берут, – вздохнула вторая, – у нее вся морда разбита. Светка рассказывала: глаза, лоб – сплошной синяк. Пьет горькую и дерется с мужем.
Журчание стихло, дамы удалились.
Отогнав неприятные воспоминания, я сердито ответила сыну:
– Ударилась лицом о ларек!
Кешка замер с чашкой в руке.
– Обо что?
– О ларек, ну такая лавка, где всякой ерундой торгуют.
Сын расхохотался, но комментировать ситуацию не стал. Мне же пришла в голову замечательная мысль, как можно использовать ситуацию с больным глазом, только бы Александр Михайлович оказался на месте.
Полковник сидел у телефона.
– Ты внизу? – недовольно спросил он. – Чего надо?
– Поднимусь, расскажу, выпиши пропуск.
Когда я вошла, он мрачно глянул на меня из-за абсолютно чистого стола – всегда убирает все бумажки и папки при моем появлении.
– Видишь ли, – завела я, – попала в неприятную ситуацию.
– Ничего нового, – вздохнул полковник и поинтересовался, – нашла труп?
– Упаси бог!
– ДТП?
– Можно, конечно, назвать данный факт дорожно-транспортным происшествием…
– Короче.
Я сняла очки. Александр Михайлович выскочил из-за стола.
– Господи, кто это тебя так? Опять нос в чужие дела совала?
А еще полковник. Полное отсутствие логического мышления, если совать нос, то его и оторвут, глаз-то при чем? Но объяснять приятелю его ошибку не стала.
– Вчера пошла вечером гулять с Банди и решила купить шоколадку. Встала у ларька, вдруг рядом тормозят «Жигули» темного цвета, выскакивает здоровенный мужик, похоже, пьяный, отталкивает меня, я падаю, ударяюсь об угол палатки, а он покупает бутылочку пива и уезжает.
– Мерзавец!
– Вот именно. Теперь скажи, можно по номеру машины установить владельца?
– Запросто, только зачем? Лучше забудь и не связывайся с подобной личностью.
– Понимаешь, на прилавке лежали мои перчатки, и он их прихватил.
– Купи новые.
– Обязательно. Только в старых лежала связка ключей от квартиры, от машины, от подвала…
– Сто раз тебе твердил: не держи все ключи на одном брелоке, – занудил приятель, набирая какой-то телефонный номер, – нет, хочется потерять весь комплект разом! Убоище!
И тем не менее через некоторое время передо мной возник листочек.
Сытин Виктор Семенович. Налимовский проезд, д. 2, телефона нет. Поблагодарив приятеля, я отправилась домой и принялась искать в атласе таинственный проезд. Старое Солнцево! Неблизкий свет, и телефон отсутствует. Приеду и ткнусь носом в запертую дверь.
О проезде не слышали даже аборигены. Я долго крутилась по улицам, сверяясь с картой. Атлас выпущен в 1997 году, и в нем четко указан небольшой проулочек, но в действительности проезда нет, кругом стоят «ракушки». Наконец между гаражами мелькнул небольшой пятачок. Там нашелся деревянный дом, настоящая избушка. Торец украшала табличка – Налимовский, 2, а на почтовом ящике у входа виднелась наклеенная бумажка – Сытин. Ну наконец-то!
Звонка нет и в помине, на ручке висит обычный молоток. Я принялась колошматить в дверь. На стук выглянул дряхлый старик.
– Здравствуйте, – вежливо сказала я, – можно Виктора Семеновича?
Дедок несколько секунд смотрел вдаль, потом исчез и вернулся, засовывая в ухо пластмассовый наушник слухового аппарата. Я повторила вопрос.
– Витька тебе? – переспросил старичок. – Ступай в комнаты.
Внутри обнаружились безумно грязные и захламленные просторы. Маленькая на вид избенка состояла из невероятного количества жилых помещений. В самом последнем на старой кровати храпел во всю глотку мужик непонятного возраста. В воздухе витали алкогольные пары такой концентрации, что стало понятно – разбудить можно только одним способом.
Я выскочила на улицу и в ближайшем магазине схватила «Столичную». Подставленная Виктору Семеновичу под нос бутылка оказала целительное действие. Сытин, пошатываясь, принял полувертикальное положение и, разомкнув красные, опухшие глазки, поинтересовался:
– Кто?
– Машина «Жигули», номер 666, ваша?
Сытин икнул и уставился на бутылку. Я вздохнула и отдала мужику живительную влагу. Все равно невменяемый, выпьет, может, на короткую минуту очмоняется. Но Витек, сделав добрый глоток, рухнул словно сноп в грязную подушку без наволочки. Вновь понесся храп. От злости я чуть не треснула алкоголика по башке.
– Доченька, – донесся из угла робкий голосок.
Худенькая, какая-то бестелесная старушка с укоризной произнесла:
– Зачем, детка, ироду водку покупаешь. Он и так у нас с дедом пенсию отнял. Вон пятый день не просыхает. Спасибо, картошечка своя, а то бы подохли!
Мне стало жаль скорей всего голодную бабульку.
– Скажите, машина у него есть?
– Была, хорошая такая, быстрая, продал недавно.
– Зачем? – вырвался глупый вопрос.
Старушка горестно вздохнула:
– Золотые руки у парня, любой механизм чинил с закрытыми глазами. «Жигули» у него только сверху битые, а внутри – зверь. Да вот с завода поперли, совсем спился. Раньше лишь по воскресеньям гулял, а тут загудел напропалую, вот деньги на водку и понадобились…
– А по документам милиции числится хозяином…
– Так хитро продал, чтоб налог не платить, какую-то бумагу оформил, вроде баба эта и не хозяйка. Как хорошо было, когда не пил! Молоко покупала, творожные сырки в шоколаде…
– Небось не знаете, как зовут покупательницу?
Бабка потопала к ветхому комоду и порылась в бездонном ящике.
– Вот, – протянула она бумажку, – хорошая женщина пришла за ключами и подарков мне принесла – яблок, сырки творожные в шоколаде. Вот только имя нечеловеческое – Лапанальдой кличут, небось нехристь…
Но я уже не слушала ее причитаний. Лапанальда! Лола, владелица «Альбатроса», последняя любовь Алексея Ивановича Никитина, предприимчивая особа, устраивающая противозаконные экзотические турпоездки. Выходит, она знакома с Элей?
Старушка молча глядела на меня слегка выцветшими голубыми глазами. Проклиная всех алкоголиков на свете, я ринулась вновь в продовольственный магазин. Засовывая в сумку пакеты молока, кефира и вожделенные глазированные сырки, просто тряслась от злобы.
«Гуманитарную помощь» бабка приняла со слезами. Я влетела в спаленку Виктора Семеновича и, не долго раздумывая, опрокинула ему на голову ковш ледяной воды.
– Ты че? – разом проснулся мужик, хлопая поросячьими ресницами.
Я ухватила негодника за воротник.
– Слушай сюда.
– Да пошла…
Ну вот это зря. Из сумочки появился пистолет и уперся прямо в глупый лоб Сытина. Мужчина стал серым и разом протрезвел. Давно заметила: издевающиеся над близкими пьяницы на поверку оказываются жуткими трусами.
