Валентина Андреева - Особняк с видом на безумие
– Во, блин, устроилась! – хохотнула Наташка. – Главный бухгалтер, а по совместительству – любовница.
– Я не любовница! – гордо вскинула вверх голову Юлиана. – Я его первая жена и единственная любимая женщина! Мы поженились еще в институте, у нас с Валерием общий сын, которому уже девять лет. Просто та… чумичка, – с презрением посмотрела она на разом поблекшую и съежившуюся Юлю, – за все эти годы не могла до такого додуматься! А Дульсинея тщательно скрывала этот факт, чтобы ее не расстраивать. Кретинка! – сквозь зубы бросила она Юле. – Валерий был вынужден развестись со мной. На этом настояла Дульсинея. Но «формальный» развод не значит «фактический»!
Опять воцарилась тишина.
– Подведем итог, – объявила я. – Как всем давно уже ясно, Юлиана с Валерием решили окончательно ликвидировать преграду на пути своего собственного семейного благополучия. Юле надлежало умереть. Тело бедняжки, естественно, не нашли бы. Валерию, вернувшемуся с рыбалки и обнаружившему отсутствие жены, надлежало забить тревогу. Наши деликатные мужчины постарались бы помягче сообщить ему, что верная жена украсила его чело рогами и бросила. Он бы не поверил и бился головой о стены, доказывая всем, какой она святой человек. Розыск непременно привел бы Валерия на турбазу, где его поджидала убийственная новость. Оперативно-следственные органы подняли бы лодку со дна озера, посчитали бы случившееся несчастным случаем, а пробоину – результатом воздействия подводного течения и камней. Со временем признали бы супругу умершей… А теперь еще раз о нашей роли во всей этой истории…
– Я ее уже понял! – поторопился блеснуть умом Димка. Борис не отстал и тут же заявил, что в принципе ему тоже почти все понятно.
– А вот я не очень хорошо понял, – заявил Вячеслав и уселся прямо на пол. Остальные промолчали.
– Мы были нужны как свидетели, верно? – Димка посмотрел на меня, требуя подтверждения. Я подтвердила. Приятно сознавать, что замужем за умным человеком. Как говорится, каждая жена достойна своего мужа… – А свидетели из нас были идеальные. Мы подтвердили бы, что Валерий находился на острове с женой. Отношения у них были несколько напряженные, но не по вине Валерия. Вспоминайте – приехали мы поздновато. Валера предупредил, что сможет встретить только после девяти часов вечера. Мы и не торопились. На катере Юля-Юлиана находилась вместе с нами, но было темно, и я лично хорошо запомнил только ее светлые волосы. По дороге в особняк она шла со мной рядом и неожиданно разоткровенничалась. Я показался ей человеком, которому можно доверить ее тайну. Действительно просила поддержать Валерия. Он замечательный человек, но она его больше не любит. И у нее есть другой, к которому она намерена уйти. В воскресенье она уплывет на встречу с ним и назад не вернется. Почему в воскресенье? К сожалению, раньше нельзя – больная мама Валерия останется без присмотра. Ее собственная мать, ухаживающая за бедной женщиной, вернется только в воскресенье… Я попытался уговорить ее не делать глупостей – история не нова. Можно совершить чудовищную ошибку… Но она была непреклонна. Единственное, что пообещала, – еще раз хорошо все обдумать при встрече со своим донжуаном. А там будет видно – возвращаться ей или нет. Она очень надеется на мою порядочность и доброту… На этом и остановились. По прибытии в особняк девушка сослалась на плохое самочувствие и ушла в свою комнату наверх. Валерка без конца таскал ей туда фрукты и сверх меры переживал за ее слабенькое здоровье. Но, хоть и в темноте, – слабенькой она мне не показалась. Естественно, я держал все в тайне и был приятно удивлен, когда увидел Юлю, то есть Юлиану, здесь. Зато Валера удивил!
– У меня примерно тот же расклад, – поведал Борис. – Девушка поймала меня ночью, когда я вышел подкараулить рассвет на крыльцо. Рассказала ту же историю, взяла с меня слово молчать до поры до времени и оказать посильную моральную поддержку Валерию. Я ей прямо сказал, что поступать так, как поступает она, великая подлость. Она усмехнулась и ответила, что оправданием ей служит великая любовь. И сразу ушла. Мне показалось, будто ей даже приятно, что я считаю ее стервой. Больше мы ее не видели. Когда отплывали на рыбалку – она еще спала…
– Возвращаться она не собиралась, – продолжила я. – По плану Юле надлежало утонуть. Все имущество, движимое и недвижимое, перешло бы в руки законного наследника – Валерия. Евдокия Петровна не стала бы претендовать и на копейку…
– Это еще почему? – хором возмутились Наталья с Борисом, а Юлиана заметила, что чушь, которую я несу, начинает ее раздражать.
– Меня тоже многое в тебе раздражало, даже когда ты откровенно врала, – ответила я на ее выпад. – Вспомни-ка славную историю города Осташкова! Кстати, спасибо тебе, Денис, за познавательный рассказ! – Он милостиво кивнул. – Ты, Юлиана, допустила грубый прокол, не допустимый для коренной жительницы Осташкова. В городе действительно есть район, именуемый Америкой, но никогда не существовало района под названием Франция. Ты незнакома с Осташковом и никогда в нем не жила. А сейчас я попробую доказать, почему Евдокия Петровна не стала бы претендовать на наследство. Ваше дело верить – не верить. Только повремените немного…
Я отправилась в комнату и вытащила из своей сумки склеенный лаком для ногтей шедевр. Вернувшись назад, пустила фотографию по кругу. Юлиане, по моей просьбе, не дали. Скорее всего, она и рвала ее на кусочки. Девушка не уставала смотреть на нас с издевкой. Просто поразительная выдержка – никаких истерик!
– Это мы с мамой и Валерием в Твери! – радостно пояснила Юлия. – Вот с этой стороны скверик, мы до него не дошли. Друзья сфотографировали!
Я забрала у нее снимок.
– Ну, какие выводы? – Их не было. – Понятно, – заметила я глубокомысленно. – Возможно, мне показалось.
– Нет! Не показалось! – Юлиана опять переменила положение, забравшись в кресло с ногами. – Они действительно похожи!
– А что здесь особенного? – удивилась Аленка. – Во многих семьях мужа и жену вполне можно принять за брата и сестру. Родственность душ рождает и… Хотя, кажется, это не наш случай.
– Ты сравнивала не те лица! Вы все не туда смотрели! – с довольной усмешкой заметила Юлиана. – Все, кроме слишком любопытной Ирины. Надо отдать тебе должное, – обратилась она ко мне, – моментами ты выбивала меня из колеи. Возникало желание держаться от тебя подальше. Впрочем, не буду тебе мешать. Продолжай. Все равно, последнее слово за мной. Представляю, как удивишься, ясновидящая ты наша! Я понимаю, что так просто отсюда не выйду. Но довольна уже тем, что кое в чем сорвала ваш общий грандиозный план. Единственный, о ком жалею, – Сереженька. Интернаты губят в детях лучшие душевные качества. – Она неожиданно истерически зарыдала. Из дальнейшей несвязной речи Юлианы можно было понять только то, что ее ангел, ее суперталантливый добрый мальчик не выдержит интернатовских казематов…
Истерика Юлианы была безжалостно прервана мною. По техническо-бытовым причинам. Шокированная услышанным, я почувствовала настоятельную потребность сесть. Определив на ощупь спинку стула, я подтянула этот предмет мебели к себе, но развернуть его как положено ума уже не хватило. Так со всего маха и села мимо. Оскорбленный стул тут же с грохотом отъехал в сторону. Это меня мгновенно привело в чувство. Остальные находились в таком замешательстве, что сочли мое падение само собой разумеющимся.
– Я вообще перестаю хоть что-нибудь понимать, – жалобно проронила Наталья и прислонилась к Борису.
Думается, окружающие думали так же. Денис незаметно отъехал от Юли, но, уловив ее укоризненный взгляд, демонстративно сел еще ближе к ней. При этом смущенно кашлянул.
Поднявшись и отряхнувшись, я, как ни в чем не бывало, продолжила гнуть свою линию, хотя, честно признаться, в ней наметилась кое-какая кривизна, рожденная словами Юлианы. Упорно избегая смотреть в ее сторону, я обратилась к Юлии:
– Скажи, пожалуйста, в какой степени родства твоя покойная мама находилась с Евдокией Петровной.
– Она была родной сестрой ее погибшего мужа. Дядя Степан жил вместе с родителями и сестренкой, моей мамой, в селе Городец. Это за островом Бежачим, там, где острова Великое и Чайка. Село расположилось прямо у подножия высокого холма восточного берега. Очень красивые места. За Городцом берега озера сближаются, виден залив с мелкими островами. Их более десятка. – Юля виновато посмотрела на слушателей и запнулась: – Вот… Да! О маме… Как рассказывала Евдокия Петровна, мои дедушка с бабушкой погибли во время пожара. Вернее, дед сгорел сразу, а бабушка после сильных ожогов умерла в больнице. Кажется, дед был виноват. Бабушка успела сказать, что он спьяну керосиновую лампу на кухне опрокинул. Все и занялось. Она маму из комнаты в окошко на улицу выкинула, а сама побежала деда спасать… Дядя Степан в это время на свидание бегал… Почти год мама у соседки жила. Дядя Степан в Осташков уехал. Устроился на работу и по выходным к ней приезжал. В Осташкове жил «на квартире». Мать Евдокии Петровны ему комнату сдавала. Руки у него золотые были – он им весь дом поправил. Через год они поженились – дядю Степана от армии освободили. У него, как и у мамы, был порок сердца. Только врач сказал, что с таким пороком он может всех пережить. Маму дядя Степан забрал к себе почти сразу – обе женщины разрешили. Так они и жили все вместе. Его через несколько лет пьяный шофер на машине насмерть сбил. А потом и баба Поля умерла. Мама осталась с Евдокией Петровной. – Она посмотрела на Юлиану. – Я знаю, о чем ты хотела сказать. Решила – инцест. Ошиблась. Следовало поточнее узнать у Валерия эту историю. Значит, не так уж и откровенен он был с тобой… Если всем интересно, я могу продолжить. – Она нервно потеребила застежку-молнию на спортивной куртке. – Понимаете, я не знаю, кого и в чем тут винить. Наверное, все виноваты. Словом, получилась такая вещь: я сама узнала о ней только в понедельник, то есть почти позавчера. У Евдокии Петровны была очень близкая подруга – они дружили, что называется, с пеленок. Расстались в шестнадцатилетнем возрасте. Евдокия Петровна стала швеей-мотористкой, а Наечка, вам она знакома как Наина Андреевна, окончив с золотой медалью школу, без труда поступила в Педагогический институт в городе Калинине – нынешней Твери. Получив «красный диплом», Наечка пошла в науку и ныне имеет звание доктора философии. Мне она очень нравилась, именно из-за нее я сделала свой выбор в пользу педагогики. Но дело не в этом. Виделись подруги регулярно. Все каникулы Ная проводила у нас вместе с мужем. Кирилл Афанасьич обожал рыбалку и походы за грибами. Размещались супруги в летней пристроечке, но фактически уходили туда только на ночлег. Наина Андреевна даже над своими статьям и диссертациями работала в избе. Кирилл Афанасьич застрял в звании кандидата – уже не помню каких наук, и оно его вполне устраивало. Он был веселым, добродушным человеком, очень преданным мужем. Поэтому то, что случилось однажды, Евдокия Петровна не может объяснить до сих пор. Словом, пока умница и красавица Наина Андреевна занималась в избе научной работой, Кирилл Афанасьич занимался практическими разработками методов приложения интимной части своего тела к аналогичной части моей будущей приемной матери в летней пристроечке. Она говорит, что влюбилась в этого человека окончательно и бесповоротно. Но чувство вины перед лучшей подругой возобладало над остальными чувствами, и, пересилив себя, Евдокия Петровна вытребовала на работе льготную профсоюзную путевку и отправилась в Крым – подальше от искусителя, оставив мою маму на попечение подруги. Впрочем, маме было уже двадцать два года – не такая уж маленькая. В самом начале нудного санаторного отдыха состояние здоровья Евдокии Петровны значительно ухудшилось, и все планы выбить клин клином потерпели полный провал. Сильнейший токсикоз – оборотная сторона беременности, тем более нежелательной – почти на все время отдыха приковал ее к кровати. А самым необходимым предметом стал обыкновенный ночной горшок. Назад она вернулась неузнаваемой. Наина Андреевна сразу же разгадала причину плохого самочувствия подруги и слегка позавидовала – она по состоянию здоровья детей иметь не могла. Две внематочные беременности поставили на этом жирный крест. Но завидовать-то, казалось, было и нечему. Аборт выглядел неизбежным. Ну как можно было в то время родить без мужа? Умница Наина Андреевна долго не раздумывала. Муж с жаром поддержал ее предложение. Они взяли Евдокию Петровну с собой, отвезли к родителям Наечки, перебравшимся на новое место жительства под Калинин и там зарегистрировали ее в женской консультации с паспортом и под именем Зеленцовой Наины Андреевны. Когда беременность стало невозможно скрывать, Евдокия Петровна уволилась с родного предприятия и в положенный срок родила здоровенького мальчика, ставшего Зеленцовым Валерием Кирилловичем. Проблема была решена… – Юля задумалась: – Знаете, а ведь Наина Андреевна так и не ведает, что Валерий – сын Кирилла Афанасьича.
