Юлия Климова - Как понравиться маньяку
– Уже поздно, – Татьяна Аркадьевна решила намекнуть гостям, что они подзадержались в ее квартире, – вы никуда не торопитесь?
– Нет, – улыбнулась Олеся, – мы с удовольствием попьем с вами чайку. Мне вообще кажется, что нам надо чаще встречаться. Вы человек умный, я еще умнее, так не будем же лишать себя такого удовольствия, как интеллектуальное общение. Вы какую книгу последнюю прочитали?
– Не помню, – растерялась хозяйка и, ища поддержки, посмотрела на Максима Григорьевича. Он с грустным выражением лица поглядывал на тумбочку, и казалось, что разлука с четвероногой раскорякой болью отзывается в его сердце.
– А я вот купила себе книжку «Банкетные блюда», буду осваивать. Кстати, а Николай любит крабов под кисло-сладким соусом? И почему я раньше ему этого не готовила, не понимаю, – Леська пожала плечами, – молодая была, глупая. Теперь-то я на многое смотрю иначе.
Оптимизм, сквозящий в голосе бывшей невестки, Татьяне Аркадьевне не понравился, она еще раз посмотрела на часы и поплелась на кухню, надеясь, что после чая гости покинут ее квартиру. Вернулась она очень быстро, неся в руках плетеный поднос, на котором стояли две фиолетовые чашки. Леська уже открыла рот, чтобы попросить кусочек тортика или печенье, но Максим Григорьевич еще раз кашлянул, намекая, что миссия выполнена и растягивать «приятный визит» не стоит.
Но Леська рвалась в бой: не каждый же день приходишь в гости к человеку, который хочет тебя убить!
– Вы, Татьяна Аркадьевна, что-то плохо выглядите, похудели, может быть, поедем в Турцию вместе? Будем прямо как мама с дочкой.
После этих слов Татьяна Аркадьевна действительно стала выглядеть хуже: лицо ее посерело, глаза округлились, а пухлые губы дрогнули и вытянулись в струну.
– Мне некогда, – выдавила она из себя.
– Пожалуй, мы уже пойдем, – закивал Максим Григорьевич и решительно взял свою невесту за руку. – Спасибо большое за тумбочку и за чай.
– Когда вернусь из отпуска, обязательно вас навещу, – «обрадовала» напоследок бывшую свекровь Леська.
* * *
Целый день было тепло и спокойно, но к вечеру погода испортилась. Мелкие капли дождя оставляли следы на стеклах машины, а резкий ветер норовил влезть в приоткрытое окошко. Но Леська расстраиваться по пустякам не собиралась – слишком долго она ждала этого часа. Еще днем, перед забегом по магазинам, она разоделась так, будто ей предстояло шагать на параде в первом ряду главной колонны: белая водолазка и серый брючный костюм. Оглядев подругу с головы до ног, Ника предложила ей надеть туфли на высоком каблуке, но Леська отвергла эту идею, сказав, что в таком случае Татьяне Аркадьевне будет неудобно ее душить, а осложнять последние минуты свободы бывшей свекрови она не намерена. Косметика была тоже тщательно подобрана – душа требовала торжественности и трагичности одновременно. Прошатавшись по магазинам, перекусив в маленьком уютном ресторане на Тверской, сто раз поговорив по телефону и с Кочкиным, и с Игорем, и с Никой, Леська наконец-то устремилась к своему дому. Полумрак, царивший вокруг, заряжал ее нервозностью и бодростью.
Машин около подъезда было, как всегда, много, жильцы давно уже вернулись с работы, поужинали и наверняка готовились ко сну или смотрели вечерний выпуск новостей. Леська повиляла задом «Форда» около своего дома, зазывая Татьяну Аркадьевну, и неспешно отправилась парковаться к свалке.
Мобильник запищал.
– Максим, ну как там? – спросила Леська, поправляя прическу.
– Она уже давно крутится возле детской площадки, Игорь за ней приглядывает. Как только тебя увидела, так и засуетилась. Я очень беспокоюсь и прошу тебя…
Леська тут же стала утешать Кочкина: пообещав строго выполнять его инструкции и не отклоняться от курса, она страстно чмокнула телефонную трубку и попрощалась.
– Татьяна Аркадьевна, потерпите еще немного, – нараспев сказала она, сворачивая к потухшим фонарям. – Не обещаю, что моя шея будет в вашем полном распоряжении, но камеру для вас я выхлопотать смогу.
За домом было безлюдно, но Леська чувствовала на себе цепкий взгляд врага и беспокойный взгляд Кочкина. Погромче хлопнув дверцей машины, она не торопясь поплыла вдоль кустов. Любопытство подталкивало оглянуться, но Леся играла свою роль добросовестно. Страха не было, она не чувствовала себя жертвой, наоборот, сейчас игра шла по ее правилам. Резкий порыв ветра зашуршал мусором по асфальту, и Леська улыбнулась, потому что до слуха ее донеслись осторожные шаги врага.
Одетая в старенький спортивный костюм черного цвета, Татьяна Аркадьевна, оглядываясь по сторонам, двигалась вперед. В душе ее плескалась ненависть, а глаза светились злобой. Она настолько потонула в своих эмоциях, что не могла уже думать ни о чем другом. Убить, убить ее, негодную, как можно скорее – вот единственная мысль, которая билась в воспаленном мозгу. Татьяна Аркадьевна не боялась быть обнаруженной: если ее бывшая невестка обернется, ну так что ж, она ударит ее по лицу и задушит. Все казалось простым и даже естественным. В кармане кофты лежал шелковый шнур, купленный с любовью специально для этого случая.
Леська, почувствовав, что враг практически дышит ей в спину, напряглась, готовясь к нападению. Она даже замедлила шаг, чтобы облегчить Татьяне Аркадьевне старания. Хотелось поскорее закончить со всем этим, обнять Кочкина и отпраздновать победу. Пожалуй, бывшая свекровь Леську уже раздражала. «Медлительная и нудная», – пронеслось в голове… Мысленное ворчание на Татьяну Аркадьевну пришлось прекратить – Леська получила сильный удар в спину и нарочно изобразила стремительное падение на асфальт. Оказавшись на одном колене, она вытянула шею и стала ждать продолжения. Удавка скользнула по коже, и тут же сумрак разорвали два ярких луча света и раздался голос Игоря: «Митрохина Татьяна Аркадьевна, вы арестованы…» Леська вскочила, обернулась и увидела, как на запястьях бывшей свекрови защелкиваются наручники.
– Тьфу, сволочи, я ее все равно убью, все равно убью! – выкрикнула ошарашенная Митрохина. Пожалуй, она была в шоке и до конца не понимала, что произошло. – Всех вас убью, голубчиков, будете знать, как к моим денежкам ручонки протягивать!
Все произошло так быстро, что Леська почувствовала на душе легкое разочарование, а на Игоря она посмотрела даже с обидой.
– Это же я должна была сказать: «Вы арестованы!» – я вчера полчаса у зеркала репетировала!
– Мы так не договаривались, – усмехнулся в ответ Игорь.
Максим Григорьевич прижал Леську к себе. Ему ничего не хотелось говорить, он вдыхал аромат ее духов и думал о том, что наконец-то все закончилось – теперь она в безопасности, и он сделает все, чтобы она была очень счастлива.
Глава 26
Если добро победило зло и вы несмотря ни на что остались живы, то непременно выходите замуж за следователя и конечно же нарожайте кучу замечательных, смышленых детишек.
Спустя три месяца
Леська разглядывала белый, утыканный маленькими круглыми лампочками потолок. На лице ее блуждала улыбка, а мысли ручейками растекались в разные стороны. Сосредоточиться никак не получалось, слишком много счастливых волнений выпало на этот день: утром позвонили из фонда «Лаура» и подтвердили, что «Форд» действительно принадлежал рок-музыканту Тони Реду, потом порадовал звонком бывший свекор – дела у него пошли на поправку, и наконец-то – главное событие сегодняшнего дня…
– Ой! – воскликнула Леська от неожиданности – на живот шмякнулось что-то прохладное. Она оторвалась от своих мыслей и покосилась на врача: тот размазывал по ее животу прозрачный гель и при этом смешно щурился.
– Что? Что? – сразу забеспокоился Максим Григорьевич и схватил жену за руку.
– Да это я так, от неожиданности.
– Сейчас все вам расскажу, – пробормотал врач и поправил съехавшие на кончик носа очки.
У Леськи перехватило дыхание, у Максима Григорьевича тоже. Они переглянулись и в качестве поддержки обменялись улыбками. Врач водил по животу прибором и долго хмурился, глядя на экран компьютера, чем вселял в души взволнованных супругов некоторую долю страха.
– Ну что? – не вытерпев, спросила Леська, приподнимая голову.
– Беременность шесть недель, – кивнул врач, – у вас двойня.
Максим Григорьевич почувствовал, как душу его с неимоверной скоростью наполняет восторг, ему захотелось вскочить со стула и пуститься в пляс, но, сдержавшись, он бросился целовать Леську.
– Я люблю тебя, как же я тебя люблю! – прошептал он, гладя ее по голове.
– И я тебя очень люблю, – выдохнула Леська и с трепетом дотронулась до перемазанного гелем живота. В душе она пела песни и выкрикивала речевки, посвященные детям и материнству. Представив, как сообщит эту новость Нике, она тихонько хихикнула.
