Артур Кангин - Хроника гениального сыщика
Мы с Рябовым выскочили из-за бамбуковой перегородки:
— Ну?!
Абрамкин трясущейся рукой налил себе горький кофе.
— Именно сегодня эта сука перевела себе на счет в Берне четырнадцать с половиной лимонов евро.
— Корона? — Рябов отточенными жестами закурил «Кэмел».
— Она…
— Тут нет ничего удивительного, — усмехнулся я. — Весь народ в курсах, что Кремль тырит. Доказательства, увы, лишь косвенные. Поместья, замки, яхты, прикупленные острова в океане. За руку пока никто не схвачен. Деньги утекают по конспиративным каналам.
— Я об этом догадывался… — президент взял с подоконника вишневую курительную трубку, разломил папиросу «Герцеговина Флор», набил отверстие.
— Странно! — гортанно вскрикнул я. — Именно такую же трубку курил товарищ Сталин.
— Так это его же и трубка. Знаете, как-то успокаивает.
Президент снял корону, сокрушенно поместил ее на колено.
— Скажите честно, а вы не воруете? — Рябов выпустил молочный клуб дыма.
Абрамкин нисколько не смутился:
— Точно сказать не могу. Всеми имущественными делами занимается супруга моя, Алина Борисовна. Иногда добрые бизнесмены нам дарят какие-то акции, ваучеры… Я не силен в экономике. Вопросы на мне геополитические.
— Выходит, и вы — глист! — горько усмехнулся сыскарь. — Простите, вы первый употребили это подлое слово.
— Выходит…
— Тут есть еще любопытный аспект, — сурово продолжал Рябов. — Глисту наплевать, будет ли организм, питающий его, жив или мертв. Ему бы только сосать и сосать.
— Хоть с трупа?
— Именно.
— Пусть весь мир погибнет, лишь бы мне вечером чай пить, — ловко вспомнил я Достоевского.
— «Записки из подполья»? — подмигнул президент. — Я начитанный. Классику обожаю. Так что же мне делать?
— Изничтожение коррупции процесс долгий, — Рябов затушил бычок. — Прежде всего вам надо оздоровить гражданское общество. Разобраться хотя бы с полицией.
— Превратились в гестаповских полицаев! — взорвался я. — В анальные отверстия россиян суют бутылки. По пяткам лупят резиновыми дубинками. Пытка, между прочим, популярная в Древнем Китае.
Президент нажал на золотую кнопку селектора:
— Тимура Ебитовича Нургаляйкина живо ко мне!
Рябов иронически выгнул бровь:
— Неужели на этот пост нельзя было назначить человека с более пристойным именем?
— Так ведь от жалости… Человек уже обижен судьбой, пусть хоть зарплата все компенсирует. Я слышу шаги! Хоронитесь, ребятушки, за бамбуковую перегородку.
Президент обдул корону и осторожно поместил ее себе на макушку.
Мы с сыщиком на цыпочках кинулись за ширму.
4.Нургаляйкин в целом соответствовал своей лихой фамилии. Глаза выпучены, голова частично плешива, руки расставлены в стороны, как клешни у тихоокеанского краба.
— С первым апрелем тебя, Тимур Ебитович! — президент поправил корону.
— С первым…
— Как там народ? Не шалит?
— Живут тихо. Что лабораторные крысы.
— А я слышал, что ты свое ведомство превратил в застенки гестапо.
— Злобная клевета! Инсинуации.
— А как же митинги оппозиции?
— Так ведь это все провокации на бабки Госдепа.
— Ну, допустим… Тем не менее в интернете есть ролики о пытках.
— Элементарный монтаж. ЦРУ подсобляет. Создание черного мифа, мол, русские — это раса садистов.
— Врешь, Нургаляйкин. Мозжечком чую.
— Могу поклясться на Библии.
— Брешешь, падла.
Глаза Ебитовича налились кровью.
— Хотите начистоту, герр президент? Если мы их не будем насиловать бутылками, то будут они нас. Они же и вас, и меня ненавидят люто. Если я скажу «отбой» своим бойцам, русаки именно вас первого разорвут на клочья. А клочья швырнут бешеным псам. Вот она ваша правда. Кушайте!
Абрамкин остолбенело замер с распахнутым ртом.
— Я могу идти? — Нургаляйкин щелкнул каблуками изящных козловых сапожек.
Президент безмолвствовал.
Ебитович подошел к нему вплотную. Пощупал пульс на шее. Поцокал языком.
И тут мы с Рябовым из-за бамбука и вымахнули.
Нургаляйкин выхватил из кобуры свой штатный Стечкин.
— Кто вы такие, чёрт побери?
— Легендарный сыщик Рябов, — нахмурился Рябов.
— Акушер второго разряда, Петр Кусков! — вскрикнул я.
— Руки за спину! Повернуться к стене!
Выбитый из ладони Стечкин покатился по вощеному паркету.
В мановение ока Нургаляйкин оказался на полу, лицом вниз.
— Коммунисты не сдаются… — хрипел он.
— Ух! — изумился Рябов. — К своим садистским замашкам он еще и коммунист.
— Коммунисты, вперед! — с кровавой пеной на губах шептал Ебитович.
Тут на авансцену событий выступил я. Спросил елейно:
— Какой же бутылкой вас, батюшка, отыметь? Из-под шампанского Абрау-Дюрсо или простой пивной?
— Лучше пивной… Горлышко уже.
Рябов повернул ко мне озверелое лицо:
— Петя, что вы городите? Разве это наши методы?
— Президент превратился в истукана, — попытался я тогда перевести беседу в другое русло.
— Состояние каталепсии, — объяснил нам Ебитович. — Так случилось с одним мудачком, когда я лично его изнасиловал бутылкой из-под кока-колы. Отпустите меня… Я узнал вас Рябов. По волчьей хватке.
Сыщик отпустил министра.
Тот встал на четвереньки, потом резко поднялся во весь свой крохотный рост. Шагнул к президенту:
— Надо вытаскивать из беды Юрбаса Абрамкина.
5.Диспозиция, что и говорить, сложилась двусмысленная. Президент РФ, что чурка, молчит. Глава МВД вправляет вылезшую рубаху в казарменные штаны.
Я осторожно снял с бедовой головушки вертикали корону, надел на себя.
Глянул на Рябова.
Холодная струйка пота покатилась по позвоночнику.
Неужели?!
— Инспектор, — гортанно вскрикнул я, — неужто вы такого низкого мнения о моих умственных способностях?
— Дайте-ка! — Рябов сорвал с меня корону, водрузил себе на макушку. Очумело огляделся.
— Да что же вы ходите все вокруг да около?! — взвизгнул Нургаляйкин. — Корона какая-то особенная? Нанотехнологии? Сколково?
— На! — протянул ему сыщик.
Министр примерил. Глаза его полезли из орбит. Прохрипел:
— Это жизнь заставила… Я же в душе нежный. Обожаю удить карасей и плотву. Собирать на опушках рыжики-опята. Профессию свою ненавижу!
Ебитович волевым движением головы стряхнул корону на пол.
— Ой, тяжела же шапка Мономаха! — Рябов в медитативной задумчивости закурил «Кэмел». — Петя, вернемся к нашим баранам.
— Я готов!
— У вас имеются в наличии какие-нибудь медикаментозные средства, дабы вывести вертикаль из этого, скажем прямо, диковатого состояния?
— Мышьяк подойдет… — пробормотал Нургаляйкин. Пнул корону ногой. — А венец этот надо срочно уничтожить. От этой заразы вспыхнет на Руси бунт.
— Не трогать! — Абрамкин энергично захлопал глазами, прыжком бросился к короне, надел.
— Так-так… — припоминал я. — Медикаментозные средства? Тут не подойдет ни мышьяк, ни спирт. Исключительно электрошок. Как резиновой дубинкой по пяткам, только током.
— Что он такое несет? — Абрамкин во все стороны вертел головой.
— Сам в непонятке! — всплеснул Нургаляйкин руками. Вдруг улыбнулся от уха до уха. — Здравствуйте, господин президент! Как спалось?
— Привет, Ебитович! Уволю я тебя, подлеца. Отдам под трибунал.
— Отдавайте, господин президент! Искупая вину, готов сгнить на нарах.
— Жаль у нас смертная казнь отменена… — поморщился я.
— Петя, вы меня сегодня страшно озадачиваете! — свирепо скосился на меня Рябов.
Я смиренно понурился.
— Мой вам совет, герр президент, — продолжал инспектор, — избавьтесь от этого артефакта. Как бы он всю Россию не вверг в состояние каталепсии. Подобной вашей недавней.
— Опоздали! — усмехнулся Нургаляйкин. — Страна уж давно в этом состоянье находится. Иначе как бы она дружно проголосовала за Абрамкина?
— Не сыпь мне соль на рану, — попросил президент. — Значит, так! С сегодняшнего дня начинаем жить по-новому. Корона эта станет переходящей. Шапка Мономаха нам будет по плечу только в гуртовом виде.
— Не догоняю… — сыщик выщелкнул бычок в кремлевскую форточку.
— А что тут догонять? Я лично буду присутствовать на всех заседаниях правительства. Рапортующий будет обязан на себя надевать корону. Потом давать ее мне, для сверки.
— Эдакий прожектор правды… — прошептал Нургаляйкин.
— Как медик и потомственный акушер предупреждаю, — сощурился я, — глистократию это ввергнет в состояние ужаса. Накатит волна суицидов, мозги и капиталы ринутся за рубеж. Не исключена и пролонгированная эпидемия ползучей шизофрении.
— С этим мы как-нибудь разберемся, — оскалился герр президент. — Дорога в тысячу ли начинается с первого шага.
