Джанет Ианович - Четверка сравнивает счет
- Погоди минутку, - сказала я. – Мне нужно вернуться внутрь. Я забыла сумку.
Он закрыл за собой дверью
- Тебе не понадобится сумка там, куда ты отправишься.
- И куда же это?
- Ну, я точно не знаю. Куда бы ты там не отправилась, когда умрешь. Полезай-ка в мусорный бак, чтобы я мог тебя застрелить.
- Ты что, совсем рехнулся? Не полезу я в бак. Там мерзко.
- Ладно, прекрасно, тогда я просто застрелю тебя здесь.
Он нажал на курок, и раздалось клик.
В патроннике не было пули. Стандартная процедура безопасности.
- Черт, - выругался он. – Ничего не могу сделать как полагается.
- Ты когда-нибудь стрелял из пистолета?
- Нет. Но это не казалось таким уж сложным. - Он взглянул на оружие: - А, я понял, в чем дело. Парень, у которого я одолжил пистолет, пропустил одну пулю.
Он нацелил на меня пистолет, и, прежде чем он успел нажать на курок, я прыгнула за один из мусорных баков.Бах, вжик. Пуля попала в контейнер. Снова бах, вжик. Мы оба так запаниковали, что стали выделывать черте что. Я носилась между мусорными баками, как жестяная утка в тире, а Сахарок палил в темноту.
Он сделал пять выстрелов, потом снова раздалось клик. У него кончились патроны. Я выглянула из укрытия.
- Дерьмо, - ругнулся он. – Я такой неудачник, даже не могу никого застрелить. Проклятье.
Потом сунул руку в красную сумочку и вытащил на свет божий нож.
Сахарок торчал между мной и задней дверью. У меня было два выхода: бегать, как чертов заяц, вокруг здания или броситься через газон к дому престарелых. Сахарок казался мускулистей меня, но он был на каблуках и в юбке, а я надела шорты и кеды.
- Я не сдамся, - предупредил он. – Если потребуется, я убью тебя голыми руками. Я вырву твое сердце!
Мне не понравилось, как это прозвучало, поэтому я во всю мочь рванула по траве к дому престарелых. Я уже была как-то в том доме. В это время суток там всегда у дверей сидит охранник. Фасад здания хорошо освещен. Нужно миновать двойные стеклянные двери, а там уж тот охранник. А за охранником находился вестибюль, где сидели старики.
Я слышала, как позади с трудом поспевает Сахарок, тяжело отдуваясь и пронзительно крича, чтобы я остановилась за тем, чтобы он мог меня прикончить.
Я влетела на полной скорости в дверь и стала звать охранника, но никто не выбежал мне навстречу. Я оглянулась и увидела, как на меня опускается нож. Я отпрыгнула в сторону, и лезвие полоснуло по рукаву моей куртки с «Рейнджерз».
На диванах в вестибюле сидело полным-полно стариков.
- Помогите! – завопила я. – Звоните в полицию! Позовите охранника!
- Охраны нет, - пояснила одна женщина. – Сокращение бюджета.
Сахарок снова сделал выпад.
Я отпрыгнула прочь, выхватила у какого-то старого чудика трость и начала размахивать перед Сахарком.
Я из тех людей, что рисуют в своем воображении, как героически они ведут себя в бедственных ситуациях. Спасают детишек из школьных автобусов, опасно накренившихся над мостами. Оказывают первую помощь при авариях. Вытаскивают людей из горящих зданий. Но, по правде сказать, я совершенно теряю голову в критических ситуациях. И если все утрясается, то, ей-богу, это не моя заслуга.
Я слепо махала тростью перед Сахарком. Из носу у меня что-то текло, и я издавала какие-то животные звуки. Совершенно случайно я задела нож, и он улетел куда-то в сторону.
- Ты сука! – визжал Сахарок. – Ненавижу тебя! Ненавижу!
Он бросился на меня, и мы покатились по полу.
- В мои дни вы бы никогда не увидели женскую драку вроде этой, - заметил один из стариков. – Все телевидение виновато. Кругом сплошное насилие. Вот что это такое.
Я обвилась вокруг Сахарка и орала:
- Звоните в полицию, звоните в полицию.
Сахарок схватил меня за волосы и дернул, я оттолкнула его, заехав коленом промеж ног и вогнав его гениталии на добрых шесть дюймов в тело. Он свернулся в позе эмбриона и разразился ругательствами.
Я шлепнулась на спину и взглянула снизу на Рейнжера.
Рейнжер опять ухмылялся:
- Помощь нужна?
- Я что, намочила трусы?
- Да вроде не видно.
- Слава тебе Господи.
* * * * *
Рейнжер, Салли и я стояли на тротуаре перед домом престарелых и смотрели, как полиция увозит Сахарка. Меня уже почти перестала колотить дрожь, а ободранные коленки перестали кровоточить.
- И что же мне сейчас прикажете делать? – произнес Салли. – Я никогда не смогу сам залезть в корсет. А как быть с макияжем?
- Как же нелегко быть геем, - поделилась я с Рейнжером.
- И не говори, - согласился Рейнжер.
Мы прошествовали на клубную стоянку и отыскали наши машины. Ночь была сырая, и ни одной звездочки на небе. Под крышей гудел клубный кондиционер, а из открытой двери лилась музыка, и слышались приглушенные голоса.
Салли бессознательно задергал головой в такт музыке. Я загрузила его в «порше» и поблагодарила Рейнжера.
- Всегда наслаждаюсь, наблюдая тебя в деле, - заверил Рейнжер.
Я выехала со стоянки и направилась в Гамильтон. Заметив, как побелели костяшки пальцев на руле, я сделала еще одну попытку расслабиться.
- Мужик, я здорово взбодрился, - заявил Салли. – Думаю, стоит еще прошвырнуться по клубам. Я знаю одно великолепное местечко в Принстоне.
Меня только что чуть не застрелили, порезали и задушили. И я не чувствовала, что это бодрит. Мне хотелось просто посидеть в спокойном месте, где мне ничто не угрожало, и поесть матушкиных печеньиц.
- Мне нужно поговорить с Морелли, - сказала я. – Думаю, я пропущу поход в клубы, но ты можешь отправляться сам. Тебе не придется сейчас тревожиться насчет Сахарка.
- Бедный парнишка, - пожалел Салли. – Он на самом деле не был таким уж плохим человеком.
Полагаю, так и было, но мне было трудно отыскать в душе хоть сколько-нибудь солидную дозу сочувствия к нему. Он уничтожил мою машину и квартиру и пытался убить меня. И словно этого мало, он еще к тому же испортил мою куртку с Грецки из «Рейнджерз». Может, завтра я стану более великодушной, когда возвратится мое чувство юмора. Но прямо сейчас меня тянуло поворчать.
Я свернула на Чеймберз и в сердитом настроении поехала к Морелли. На его улице больше не стоял фургон, и я не видела поблизости «Дука». На нижнем этаже дома горел свет. Я предположила, что Морелли уже сообщили о Сахарке, и он снял наблюдение. Я взяла печенье и, согнувшись, выбралась из «порше».
Салли перелез на водительское сиденье.
- Увидимся, чувак, - попрощался он, выжав ногой педаль.
- Увидимся, - откликнулась я, но улица уже была пуста.
Я постучала в дверь.
- Йо! – заорала я, перекрывая телевизор.
Притопал Морелли и открыл мне дверь.
- Ты что, правда каталась по полу в доме престарелых граждан?
- Ты уже слышал.
- Моя мать позвонила. Сказала, что ей звонила Тельма Клапп и рассказала, как ты только что надрала задницу какой-то хорошенькой блондинке. Тельма сказала, что раз уж ты беременная и все такое, то она считает, что тебе не стоит так кататься по полу.
- Хорошенькая блондинка вовсе не женщина.
- Что в сумке? – поинтересовался Морелли.
Печенье Морелли мог учуять за милю. Я взяла одно печенье и вручила ему сумку.
- Мне нужно поговорить с тобой.
Морелли шлепнулся на диван:
- Я слушаю.
- Насчет Франсин Новики, матери Максин…
Морелли насторожился:
- А вот сейчас я по-настоящему весь внимание. Что насчет Франсин Новики?
- Она расплатилась еще одной фальшивой двадцаткой. И мой осведомитель сказал, у нее их целая пачка.
- Так вот почему ты кипятком писала, так тебе хотелось установить за ней слежку. Думаешь, она вляпалась в эти дела с подделкой денег и собирается слинять… наравне с Максин?
- Думаю, Максин, возможно, уже сбежала.
- Тогда почему тебе все еще интересно, если ты считаешь, что Максин сбежала?
Я взяла еще печеньице.
- Я точно не знаю, что она унесла ноги. Может, она так сбежала, что я смогу ее найти.
- Особенно, если ее мамаша или подружка настучат на нее.
Я кивнула:
- Всегда есть вероятность. Так что ты скажешь, могу я взять твой пикап?
- Если утром она будет еще здесь, я пошлю на место фургон.
- У нее визит к врачу в три часа.
- Почему ты решила поделиться со мной?
Я поглубже устроилась на диване.
- Мне нужна помощь. У меня нет подходящего оборудования для приличной слежки. И я устала. Я почти не спала прошлую ночь, и у меня был кошмарный денек. Сегодня вечером этот парень разрядил в меня револьвер, а затем гнался за мной с ножом в руке. Ненавижу, когда люди так поступают! – я пыталась есть печенье, но у меня так тряслись руки, что я с трудом могла попасть им в рот. – Взгляни на меня. Я просто развалина!
- Избыток адреналина, - успокоил Морелли. – Как только это пройдет, ты уснешь, как убитая.
