Дарья Калинина - Секреты бабушки Ванги
– Как?
– Оля, ну ты же усиливаешь желтый цвет у лилейников, выводя цвет яичного желтка из чего-то бледно-лимонного.
– Да, это мы умеем.
– Вот и выведи новый вид шалфея, в котором его галлюциногенные свойства будут усилены во много раз.
– Во сколько – много?
– В очень много!
В глазах Ивана Владимировича блеснула самая настоящая алчность. И Оля поняла, что отказа он не примет. В лучшем случае уволит ее с «волчьим билетом» – ужасной записью в трудовой книжке, например за непрофессионализм. А в худшем… Оля даже боялась думать о том, что будет с ней в самом худшем случае.
– Учти, – в тот же день предупредила ее Альбина, – в тайну посвящены только трое. Мы с мужем и теперь – ты.
– И все?
– Мы бы и тебя посвящать не стали, – вздохнула Альбина. – К чему нам лишние глаза и уши? Да только мужу не дает покоя мысль, что мы могли бы зарабатывать больше, продавая товар лучшего качества.
Оля попыталась узнать, кому именно они продают свой товар, но ничего вразумительного не услышала.
– Твое дело – пестики и тычинки. А наше с мужем – остальное. Доходы всем троим поровну. Разумеется, если тебе все удастся. И ты выведешь новый шалфей, который будет превосходить своего дикого собрата.
Оле удалось. Она была неплохим специалистом, а тут она очень и очень постаралась. Потому что сердцем чувствовала: от результатов ее работы зависит очень и очень многое. Например, ее молодая и такая прекрасная жизнь. А расставаться со своей жизнью Оле совсем не хотелось.
– Я создала им ядерную штуку. Достаточно выкурить крохотную щепотку сушеной листвы, как тебя уносит в такие дали, что потом еще фиг вернешься.
– Это же наркотик!
– Официально про эту траву никто не знает. Так что и наркотиком она считаться не может. Подумаешь – шалфей. Безобидная травка. Наверняка всем мамы в детстве заваривали, чтобы полоскать горло при простуде.
– Было дело.
– Видите. И совсем мало кто знает, что мексиканский шалфей не имеет к нашему обычному шалфею никакого отношения. Они даже внешне не похожи! Но кому есть до этого дело? Написано: шалфей – люди и верят.
– Они что, продавали свою отраву через розничную сеть? – поразилась Кира.
– Нет, конечно! Они имеют клиентов, которые берут у них крупные партии.
– И кто это?
– Как ни странно, всякие там экстрасенсы и колдуны. Покупают целыми партиями. Говорят, что их уносит в астрал, где они считывают информацию, которой потом и пичкают своих клиентов.
– То есть этот шалфей работает?
– Я как-то попробовала, – призналась Оля.
– Зачем?
– Любопытно стало. И потом, нужно ведь знать, что выращиваю и чем травлю людей.
– И что?
– Меня закружило, все вокруг вдруг стало каким-то нереальным. И меня самой словно бы не стало. Я растворилась. Ушла в стены, в пол, в мебель. Очень, доложу я вам, неприятное ощущение. Хотя и очень сильное.
– И ради этого ваш шалфей покупают? – изумилась Кира. – Чтобы превратиться в стул или коврик?
– Наверное, у других людей получаются другие видения. Но я больше пробовать не стала. Хотя Альбина говорила, что в Мексике потомственные колдуны с помощью этого шалфея могут призвать дух умершего человека, войти в тело другого собрата, перенестись за много тысяч километров и увидеть то, чего они увидеть в обычном состоянии никак не могли.
– То есть, обкурившись этого шалфея, колдуны путешествовали в пространстве?
– Не только в пространстве, но и во времени.
– Но неужели у нас в стране столько целителей и магов? – поразилась Кира. – Ты ведь сказала, что вы снимаете по три урожая в год?
– Да. Но маги и колдуны – это отнюдь не главные наши покупатели.
– А кто еще берет у вас товар?
– Наркодилеры, – пожала плечами Оля. – И можете мне поверить: бизнес с нашим шалфеем у них идет отлично. Наркоманам и просто наивным мальчишкам и девчонкам очень нравится идея вдохнуть немного дымка и улететь туда, куда летают настоящие шаманы. Ежегодно мы снимаем по три урожая с наших плантаций. И Альбина с Иваном Владимировичем постоянно ведут разговоры о том, как бы им расширить землю для своего шалфея.
– Значит, этот шалфей продается как наркотик.
– Галлюциноген.
– Но он под запретом?
– В том-то и дело, что пока нет. Есть статья за выращивание опийного мака, конопли и ряда других растений. Но статьи за выращивание и продажу шалфея нет. Просто потому, что нет информации об этом растении.
– Но это все до поры до времени.
– Пока проблем с правоохранительными органами у моих хозяев не было.
– Будут, – торжественно пообещала ей Кира. – Если Иван Владимирович и Альбина связались с наркодилерами, у них обязательно будут проблемы.
Оля пожала плечами и тяжко вздохнула.
– Не знаю, как у них, а у нас с вами дела точно обстоят неважнецки. Или вы думаете, что они нас отпустят?
– Я вообще не понимаю, что произошло, – призналась ей Леся. – Зачем нас с Кирой схватили? Да еще привезли сюда и сунули в эту комнату?
– Они считают, что вам стало известно слишком много.
– Но это ровным счетом не так!
– Им все равно. Убьют они нас, как убили Лешку и Дианку. И никто ничего не докажет.
– Так это они их убили?
– Я так думаю, – призналась Оля. – А вы разве нет?
Честно говоря, подруги теперь тоже так думали. А иначе с какой стати Ивану Владимировичу охотиться на них и запихивать в этот чистенький, беленький карцер?
Ответ подруги получили лишь к вечеру. То есть они считали, что снова наступил вечер. Об этом говорили наручные часы, которые были на Оле в ту злополучную ночь, когда они все вместе отправились в питомник грабить Василия. И часы показывали уже половину девятого вечера, когда дверь в карцер сухо щелкнула замком и на пороге появился Иван Владимирович в сопровождении Альбины.
– Ну что? – почти ласково спросил у девушек Иван Владимирович. – Соскучились?
– Соскучились, – призналась Кира. – А еще есть хотим. И пить.
– И в туалет.
– Это ничего, ничего, – снова закивал головой Иван Владимирович. – Недолго уже терпеть вам осталось. Скоро подобные вещи вас волновать перестанут.
– Вы нас убьете?
– А что еще прикажете с вами делать? – развел руками этот толстячок. – Вы, девочки, сами виноваты. Не нужно было вам лезть в это дело. Я ведь вас предупреждал.
– В самом деле?
– Думаете, мне доставляет удовольствие то, что я делаю? И если вы так думаете, то очень ошибаетесь! Нет! Мне не нравится. Но это бизнес. И он приносит мне доход.
– Нам, – нежно поправила супруга Альбина. – Нам, дорогой. Не тебе одному, а нам!
– Хорошо. Нам.
Иван Владимирович поцеловал жене ручку и кинул на нее страстный, влюбленный взгляд.
– Нам, дорогая, – нежно повторил он. – Конечно, шалфей приносит доход нам. И мы не хотим терять его по вине двух взбалмошных городских девчонок. Верно? Вы, девочки, приехали и уехали, а нам что делать? Нам, между прочим, тут жить!
– Значит, никакую синюю розу вы не выращиваете? – спросила у него Кира, которая уже и сама догадывалась, что нет, не выращивают. – И вообще, вы давно бы пошли по миру с протянутой рукой, как это вскоре сделает Василий, если бы не стали торговать наркотиками?
– Я бы попросил! – вознегодовал Иван Владимирович. – Наш шалфей – это не наркотик!
– Не наркотик! – эхом подтвердила Альбина.
– Его нет ни в одном ботаническом атласе! Нет, и все тут! А если его нет, то он не может считаться наркотиком. Его нет!
– Зато есть трупы! Лешки. Антона. И Дианы.
– А кто их просил лезть не в свое дело? – снова разволновался Иван Владимирович. – Оля привела этого Лешку, и он начал совать свой нос всюду. Зачем ты это сделала, Оля?
Теперь в голосе Ивана Владимировича даже слышался мягкий укор. И смотрел он на нее чуть ли не со слезами. Мол, как ты могла, Оленька? Ведь из-за тебя мне человека пришлось убить. Я бы и не хотел, да вот пришлось. Ничего, как говорится, личного. Бизнес есть бизнес.
– Он не был великим мыслителем, – продолжил Иван Владимирович, – этот твой Лешка. Но сложить два и два сумел даже он. И что мне было делать, когда этот мерзавец явился ко мне и потребовал денег?
– За что?
– Он, видите ли, согласен был молчать о том, чем мы занимаемся. Но… за сто тысяч евро.
– Это же размер премии за синюю розу, – воскликнула Кира.
– Вот именно. Этот мерзавец заявил мне, что раз никакой синей розы нету, то он чувствует себя обманутым. А эти сто тысяч станут ему неплохой компенсацией за моральный ущерб.
– Моральный ущерб?
– Ну да. Ущерб, который он получил при известии, что никакой синей розы у нас в «Восторге» нет и в помине.
