Валентина Андреева - Чертовщина за свой счет
Владислав Сергеевич был очень доволен. Вероятно, поэтому и протянул дочери визитку – вдруг когда-нибудь понадобится его помощь. На этом мы и расстались, пожелав друг другу успехов в труде и личной жизни. Отрывать ему голову причин не было.
– Какая досада! – Наташка расстроилась больше меня. – Мог бы и поуговаривать для приличия. Было б не так обидно. – Подруга, собравшаяся вздремнуть после ночных воровских кошмаров, рывком поднялась с кровати и села. – А что, если я подойду к нему и скажу, что Алена всю жизнь мечтала стать фотомоделью, но из-за врожденной скромности не хочет навязываться со своей кандидатурой. Если же подобрать правильные слова и сказать их правильным тоном, она будет счастлива согласиться. – Глаза подруги загорелись. – Ну не сможет он отказать. Представляете, подходит к нам опять со своими уговорами, а мы ему – бац! Свое решительное «нет!». Естественно, сказанное правильным тоном. Гордо разворачиваемся и уходим… – Наташка даже зажмурилась от удовольствия. На пару секунд.
Дальше слово взял Лешик. Если, конечно, можно так выразиться в отношении той тирады, которую он проорал почти на одном дыхании. Что-то там про безнравственность. Наташка от удивления похлопала глазами и обиженно улеглась на прежнее место. Без комментариев. Аленка благодарно улыбнулась заступнику и позволила себя куда-то проводить. А я сразу вспомнила про насущную потребность выслушать хоть одно поэтическое произведение Раисы Леонидовны. Пока судьба не вывела на нее мою дочь с комплиментами. Алена любит раздавать их пожилым людям… Кроме того, я должна посочувствовать Любане. Пожалуй, с нее и начнем.
Любушка нахохлившимся мамонтом притулилась в кресле на корме. Рядом скучал очередной пластиковый пакет с припасами – Сени рядом не было. Увидев меня, Любаня оживилась и показала рукой на соседнее кресло. Я уже почти села, когда до меня дошли слова, сопровождавшие ее широкий жест:
– На это не садись, у него ножка треснула. Ща как навернешься!..
Я с трудом вывернулась из в буквальном смысле безвыходного положения. В спине что-то хрустнуло, в правой ноге что-то хряпнуло, в голове тюкнула умная мысль. Не моя: «Спешить надо медленно». Стоять на четырех конечностях было неудобно. И это радовало. Все-таки далеко мы ушли в своем развитии от предков. Присев на корточки, я исхитрилась встать и тут же поймала смущенный взгляд Любани:
– Слушай, ты извини, а! Я кресла перепутала. Со сломанной ножкой во-он там, впереди стоит. Сама Сеню попросила убрать от греха подальше. Задумалась, понимаешь… Ты ничего себе не вывихнула? – Я с готовностью сообщила, что чувствую себя превосходно. – Ну и ладно, – облегченно вздохнула Любаня. – Я бы из такого положения точно не поднялась. Худеть надо… Вон у Донцовой в одном детективе молодая баба моих габаритов попадает в забытую Богом деревушку и на подножном корму в два счета сбрасывает лишние килограммы…
– Может, тебе для начала избавиться от постоянного соседства с твоим пакетом-искусителем?
– Не могу. Это моя психологическая помощь. Веришь, как только его под рукой нет, сразу есть хочется. И наоборот… Что интересно, я в детстве и до двадцати пяти лет худющая была. Представь, при моем росте – бараний вес. А потом потихоньку поправляться начала. Муж радовался.
– Так Сеня у тебя второй муж?
– Ну да. Первый рванул устраивать личную жизнь, не дождавшись, пока я приду в себя после операции. Мама ему сказала, что семья должна быть полноценной – муж, жена и ребенок. А мой малыш погиб. Так и не родившись. – Любаня наклонила голову и стряхнула с брюк несуществующие крошки. – После операции пять лет на гормональных. Вот и разнесло. Теперь вот чужих детей воспитываю. Маленьких люблю до беспамятства!
– А Сеня? Прости, я хотела спросить, не боишься, что он со временем начнет попрекать отсутствием детей?
– Не знаю… – задумчиво протянула Любаня. – Поживем – увидим. Он по натуре очень добрый и жалостливый. Бабы им пользовались. Вертели, как хотели. Он, конечно, тоже хорош. Но мне его жалко. Достаточно пережил. Тебе Наталья, наверное, рассказывала?
– Рассказывала. У него сестра умерла во время беременности…
– Умерла, седьмого сентября в больнице, не приходя в сознание. Но не от болезни. На шестом месяце была. Могла спокойно двойняшек родить, если бы под машину не попала. Они с мужем поздно из гостей возвращались. На улице холодно было и дождь лил. Она якобы отправила его машину прогреть – та у них на другой стороне улицы стояла. Он машину прогрел и вышел навстречу жене. На его глазах девчонка вылетела из подъезда и прямо под проезжавшую мимо иномарку!.. И ведь что значит судьба? Никогда девка не спешила. А в своем положении – особенно. Что ее толкнуло бежать? От подъезда-то сначала под зонтом спокойно шла.
– Водителя, ее сбившего, посадили?
– Водителя и не нашли. Он сразу скрылся. Бедный муж ни номера, ни марки не запомнил – к ней побежал. До последнего надеялся, что выживет. Ну а в милиции сказали, что она и сама была виновата. Якобы невозможно было не заметить эту машину. Но ведь водитель, какая сволочь даже не остановился!
Любаня замолчала, сделав мне предостерегающий жест. Лучась добродушной улыбкой, к нам спешил Сеня. Я с недоверием рассматривала его под новым, так сказать, углом зрения. Тему разговора поменяли на дачные истории. Любаня со смехом рассказывала, как Сеня завез ее на свою, с позволения сказать, «дачу», доставшуюся от бабушки. Я слушала, смеялась, но очень хотела поменять обстановку. Любаня не может меня упрекнуть, что я бросила ее в одиночестве. Поерзав на стуле, я встрепенулась и спросила время. Услышав ответ, деланно ужаснулась, сослалась на срочную необходимость разбудить Наташку и сбежала. Не совсем сознавая, от чего именно… Скорее всего, от Сени. Услышанное от Любани меня не удивило. Я знала о нем уже к утру – после ночных раздумий.
Выражение «на ловца и зверь бежит» придумано умными людьми. Практиками. Не успела я достигнуть холла, как разгневанная бабушка Стасика, волоча внука как сардельку на веревочке, чуть не сбила меня с ног. Лирикой не пахло. Изворотливый Стасик, решив, что к спасению надо приложить собственные руки, уцепился за рукав моей блузки. И улетел вместе с ним за своей бабусей. Громко вопя, что все расскажет бабе Нюсе. То ли этот довод, то ли треск раздираемой материи заставил Раису Леонидовну притормозить. Она остановилась. Гнев постепенно уступал место растерянности:
– Зачем ты у тети рукав взял, противный мальчишка? Сейчас же верни…
Стасик с готовностью протянул мне оторванную деталь. Честное слово, в его глазах выдавали сальто-мортале бесенята, но он даже не улыбнулся.
Пожалев старушку – на ее долю выпало много испытаний, я подчеркнуто весело порадовалась случившемуся:
– Подумаешь, рукав! У меня еще один остался. Оторванный даже теперь и не очень нужен. Если только на тряпки. Если хотите, возьмите себе…
Несколько случайных прохожих с трудом отвели от меня взгляд.
Раиса Леонидовна очень внимательно меня слушала и молчала. Молчал и Стасик. Сосредоточенно ковыряя стенку. Очевидно, обдумывал новый фортель.
– Что-то случилось? – тихо поинтересовалась я.
– Ничего особенного, – устало проронила бабушка. – Результат неправильного воспитания. Вернее, его отсутствия. Бросил за пазуху одной молодой особе сувенирную мышку. Из меха… Мне бы сразу догадаться, что не зря он около этой девчонки кругами ходит.
– А чего она мне обещала ухи обболтать?
– Не ухи, а уши, – поправила бабушка.
– А она обещала ухи, – упрямо повторил Стасик, продолжая проверять на прочность отделку стенки.
– За что же это она тебя так?
Стасик не ответил. Ответила бабушка. И не очень охотно:
– Он у нее вчера шлепанцы за борт выкинул.
– Зачем? – удивилась я.
– Хотел посмотреть, будут ли они плавать… Она сидела зажмурившись, задрав лицо к солнцу – загорала, наверное. Шлепанцы скинула. Мне бы опять-таки сразу догадаться… Я ей компенсацию предложила, но она отказалась. Правда, такими ужасными словами…
– Где ж ты раньше был? – с искренним сожалением выдала я. – Моя дочь позавчера свою босоножку топила. Знали бы, тебя позвали. Не веришь, спроси у нее. Только я не знаю, где Аленка сейчас носится. Между прочим, с ключом от каюты.
– Знаете, – засуетилась Раиса Леонидовна, – пойдемте к нам. Постараемся вернуть рукав на место. А Стасик пока вашу Леночку найдет. Найдешь, Стасик? – Внук добросовестно кивнул головой и тут же, подхваченный ветром свободы, исчез. – Если его озадачить, все сделает как надо. Шалит только от безделья…
До каюты Раисы Леонидовны мы добрались спокойно, вызвав всего лишь пару любопытных взглядов.
Накинув на себя ее легкий халат, я примостилась у тумбочки, пытаясь вернуть рукав на место. Только бы добраться до своей каюты. В более-менее приличном виде. Лучше, конечно, в более… Раиса Леонидовна, аккуратно сдвинув на край тумбочки будильник, взяла небольшую фотографию молодых мужчины и женщины в рамочке и положила ее на полку лицом вниз. Затем попыталась накормить меня печеньем. Я с извинениями отказалась – не терплю его с детства.
