Картер Браун - Выше ножку!
Вообще, если бы мне в правую руку дали флажок, а голову повязали ярким длинным шарфом, это было бы впечатляюще.
Маркус Адлер обхватил стол руками и уставился на меня так, как будто никогда не видел обнаженных девушек. Конечно, такой взгляд вряд ли будет бросать импо... Э, ладно, все равно он сейчас вышвырнет меня вон. Но прежде чем Адлер сделает это, я выцарапаю ему глаза...
Неожиданно я услышала всхлипы, хрипы и стоны и только спустя какое-то время поняла, что директор смеется. Мистер Маркус Адлер заливался, как сумасшедший. Краснорожее чудовище тряслось и сопело. И я поняла, что мой имидж, или как это у них называется, подходит клубу «Берлин»! Еще как подходит!
Но в любом случае девушке, тем более обнаженной, не очень нравится, когда над ней смеются. Конечно, я могу утешать себя тем, что Адлер смеется не надо мной, а над тем образом, что я создала. Но все же неприятно.
Я осторожно села на краешек стола и свесила ноги.
— Ну, и что вас так развеселило, мистер Адлер?
— Бэби, вы великолепны! Просто блеск! — прохрипел директор и вновь захохотал так, что зазвенели стекла в окнах. — Вы приняты! Безоговорочно!
— Идиотизм! Из-за вашего смеха я не слышу, что вы там бормочете, — рассердилась я.
Адлер вытащил огромный, как скатерть, клетчатый носовой платок, столь популярный у молодежи и совсем неуместный в его обезьяньих волосатых руках, и начал промокать свой лоб.
— Цирк! Это просто восхитительно! Как вы это ловко устроили! Какая клоунада!
— Да? — Я не верила своим ушам и боялась, что это уловка, с помощью которой директор хотел избавиться от настырной Мэвис.
— Контракт! И немедленно! — Он в возбуждении стал вышагивать по кабинету. — Три представления в день! Гонорар — две с полтиной в неделю. Спустя месяц, если все хорошо покатится, гораздо больше. Личная гримерная и... все такое. — У него вконец развязался язык, сонливость как рукой сняло.
— Вы что... предлагаете... мне... работу? — спросила я, не зная, смеяться мне или плакать. — Это серьезно?
— Разумеется! Серьезнее не бывает. — Он опять потряс кабинет раскатами своего хлюпающего хохота.
Отсмеявшись, Адлер сел в кресло и сказал:
— Умный артист, да еще и с чувством юмора — это сейчас такая редкость. Тем более — артистка! Наши дуры — настоящие коровы, они только и умеют, что задницами вертеть. Вы — первая, кто сумел так тонко и остроумно разыграть целый моноспектакль. Кое-что мы подготовим для вас, Мэвис. Я имею в виду стол, шкаф... На сцене отрепетируете наиболее эффектные моменты — так, например, бюстгальтер должен взлетать, как пробка от шампанского... Ну, об этом мы еще поговорим...
— Мистер Адлер, я совсем...
Он не слышал меня. Энергично помотал головой и продолжал развивать свои фантазии:
— Вам нужен хороший партнер! Это очень важно, хотя на сцене царить будете вы. Но вы же знаете: королеву играет ее окружение. Партнер-преследователь... Надо подумать, кто это будет... Еще! Запаситесь несколькими комплектами одежды и белья. Кто же позаботится об одежде? — директор на мгновение задумался. — Сэди! Она знает, что надо делать. Блузка с секретом, юбка с заранее распоротым и слегка приметанным швом... Главное, что вы будете все это рвать на глазах у публики. Да они заревут от восторга и будут ловить клочки вашего белья! Мы еще что-нибудь придумаем. Это будет лучший номер программы! Я это чувствую!
— Спасибо... я... попробую... — только и пробормотала я, не представляя, смогу ли повторить на сцене то, что было в этой комнате. — А когда нужно приступить к работе?
— Немедленно! Сначала мы поговорим с Сэди, пусть займется вашим гардеробом. Я буду подыскивать партнера и позабочусь о реквизите. Джо... Этого кретина тоже придется подключить.
— Кто такой Джо? — со страхом спросила я.
— Тот, кто у нас машет дирижерской палочкой и воображает о себе черт знает что. Все подключатся к вашему шоу, Мэвис. Мы такое тут устроим!..
— Благодарю, мистер Адлер, — пролепетала я.
— Э, да что там... Зовите меня Маркусом.
Он взглянул на меня совершенно не служебным взглядом, и я чуть не взвизгнула: на мне ведь, кроме чулок и трусиков-лоскутика, ничего не было!
Маркус Адлер посмотрел на трусики и задумчиво сказал:
— Кстати, бэби... Я должен вас предупредить об одной вещи. О ваших трусиках. Вы должны на сцене порвать и сбросить все. Кроме этих трусиков. Ясно?
— Не совсем...
— Наши артистки, — он понизил голос так, как если бы был заговорщиком и втягивал в заговор меня, сообщая суперважный секрет, — так вот они всегда хоть что-то имеют на своем теле во время представления. Какие-нибудь цепочки, перышки, веера, медальоны... Это дает возможность отбиться от нападок полиции, которая так и норовит пришить нам обвинение в нарушении общественной морали. — Адлер поморщился от досады. — Запомните, Мэвис, у нас просто концерты, танцевальные шоу, а не... то, что вы могли подумать. К нам, возможно, будут приходить даже детишки... Конечно, они не сами придут, но тут я не виноват: мужчины предпочитают появляться в клубе без жен, а ведь детей берут с собой именно жены. Теперь-то вы поняли, в чем дело?
— Ничегошеньки. Но не беда, разберусь как-нибудь, — я улыбнулась и как бы невзначай сложила руки на груди, прикрывая соски.
— Пойдемте, — Адлер поднялся и сделал приглашающий жест, — буду знакомить вас с Сэди, Джо и остальными...
Видя мою нерешительность, он вдруг понял, что я не могу разгуливать по клубу в таком виде, то есть почти голой.
— Знаете, лучше я приведу Сэди сюда, — сказал он. — Вы ведь порвали свою одежду, а у нас сквозняки...
— Спасибо, Маркус, вы так заботливы, — ответила я.
Особое чутье подсказало мне, что сейчас самое время уточнить вопрос оплаты труда. Однако я не хотела портить складывающиеся отношения денежными разборками. Впрочем... К черту скромность! Три представления в день — это двадцать одно в неделю. Если, конечно, предположить, что я буду раздеваться и рвать одежду как каторжная. И за это — «две с полтиной», как он выразился?! Ну уж нет!
— Маркус, хорошо, что вы не ушли, — я схватила директора за рукав. — Я бы хотела сразу все выяснить.
— Что именно, Мэвис? — озаботился он. — Говорите.
— Не думаю, что вы по достоинству оценили мой талант, — я набралась наглости и сказала то, что, по моему разумению, должна была сказать великая актриса.
— Но, бэби, я и так несу большие расходы, — возразил Адлер. — Реквизит... комплекты белья... Один только партнер вытащит из моего кармана сто двадцать пять долларов в неделю!
— Вот видите! Это же несправедливо! Какой-то партнер будет получать кучу зелененьких, а я — жалкие две с полтиной!
— Милочка! — директор засверкал глазами. — Но вам же я заплачу вдвойне!
— Смешно! Жалкие... Что? Что вы сказали? Сколько вы намерены платить мне?
— Двести пятьдесят баксов в неделю! — взвился Адлер, сотрясая воздух массивным кулаком. — Разве мало?! Через месяц — триста в неделю! Мало?!
— Нет... Да... Извините, я не поняла, что такое «две с полтиной»... Я думала, речь идет о двух с половиной долларах... — Мне стало даже как-то неловко.
Маркус Адлер остывал медленно. Но, наконец, ярость покинула его, и он медленно пошел к двери.
— Ждите, Мэвис. Я скоро вернусь с Сэди. Честно говоря, я не хочу, чтобы кто-то заранее пронюхал про сюрприз — про ваш номер. Поэтому, кто бы ни зашел в кабинет, ничего не говорите. Я и Сэди попрошу, чтобы не болтала лишнего.
Едва он оказался по ту сторону двери, как я вскочила на ноги. Холодная поверхность стола выморозила все внутренности. Два желания слились в одно: во-первых, мне хотелось согреться, во-вторых, проявить себя как агента «Рио инвестигейшн». Поэтому я принялась лихорадочно рыться по ящикам шкафа и письменного стола. Что я хотела обнаружить? Понятия на этот счет у меня не было никакого. Быть может, в подсознании брезжила надежда найти какой-нибудь кусок ткани и обернуться ею... Не знаю. Тело мое покрылось гусиной кожей, зубы выбивали дробь, а руки ощупывали и искали, искали...
И нашли.
В нижнем ящике письменного стола я обнаружила пистолет. Я поняла, что должна вытащить его и рассмотреть. Но, рассмотрев, вздрогнула. Вдруг это орудие убийства? Потом я принялась успокаивать себя тем, что ничего подобного нет и, вероятно, не будет. А если убийство все же готовится? Убийство Ирмы Бузен или кого-то другого...
Мне стало страшно. Я дрожала, как в лихорадке мысли путались... Я держала пистолет в правой руке, палец находился на спусковом крючке. Я ничего не видела и не слышала: ни того, что открылась дверь, ни того, что вошел человек. И вдруг над ухом прогремело:
— Брось! Брось пистолет!
Вы не представляете, что со мной стало! Такого никогда не было — ни тогда, когда мой друг, «морской волк», о котором я уже рассказывала, пытался научить меня боевым приемам, сидя в гамаке (представляете, что у нас получалось!), ни тогда, когда подлые шантажисты прикрывались мной, как щитом... Короче, я подняла глаза и увидела монстра в шляпе! У него были вытаращенные глаза, звериный оскал и страшный шрам на щеке, иссиня-багровый рубец. «Наверное, это дьявол!» — мелькнуло в моем мозгу.
