Наталья Саморукова - Сезон охоты на падчериц
— Поговорим об этом завтра, хорошо?
Когда мы наконец уже под утро дождались такси, почти отчаявшись покинуть это жуткое местечко, где на садовых дорожках стыли кровавые следы, к нам снова метнулась тень.
Дыша валокордином и водкой, Ангелина грустно молвила на прощанье:
— Если вы передумаете, то мне будет трудно объяснить это и девочкам, и себе, и тем людям, которые после смерти Фредди возьмут нас под защиту. Вы понимаете, о чем я?
— Более чем, — сдержанно кивнула я и захлопнула дверь синего беспородного тарантаса.
Я ровным счетом ничего не понимала.
Глава 2.
Калькутта, Гонконг, Амстердам, Венеция. Таков был предполагаемый маршрут.
Дома мы упали на кровать, не раздеваясь, но выспаться так и не удалось. Около полудня в дверь забарабанили. Маленький мрачный мужчина протянул мне билеты и потребовал загранпаспорт. Судя по тому, как легко этим людям удалось соорудить мне проездные документы, не имея на руках никакого удостоверения личности, а лишь одни паспортные данные, все было более чем серьезно. Накануне, в полупьяном угаре, я не смогла оценить всю глубину происходящего. А сегодня пришло отчетливое понимание, что в этих глубинах я могу увязнуть по самые уши. И даже сверх того. Но сделать это захотелось еще сильнее, чем вчера. Калькутта, Гонконг, Амстердам и Венеция — таковы были основные точки предполагаемого маршрута. Для моего совкового уха, которое большую часть своей жизни грелось исключительно на российском солнышке, эти названия звучали райской музыкой.
Лешка мрачно варил кофе, потом так же мрачно его пил, потом долго плескался в ванной и вышел оттуда чернее грозовой тучи.
— Ну давай я не полечу? А? Давай останусь, — робко предложила я, понимая, что не останусь, не фига и уговаривать.
— Ты, Настя, всегда сначала делаешь, потом пытаешься понять. Это уже не лечится. Не знаю, что сказать.
— А я не знаю, что делать. Леш, ну посоветуй что-нибудь!
— Ты издеваешься надо мной? Да? Ты решила сделать из меня законченного идиота? Да я слов не могу найти! У меня сейчас ум за разум зайдет! Звони Гришке, звони немедленно! Это же… Нет, Настя, это немыслимо!
Гришке звонить я боялась. Примерно представляла, что мне скажет коллега. К счастью, телефон его оказался временно недоступен. Молчал и домашний. Наверное, спит еще, подумала я и решила перезвонить ближе к вечеру, а пока на всякий случай подготовиться к заграничному вояжу.
Пока Лешка с немым укором в глазах неприкаянно бродил по квартире, я гуляла в Сети, знакомясь с достопримечательностями предполагаемого маршрута. Информация обнадеживала. Елки-палки, подумала я, ну когда еще будет возможность побывать на халяву в столь отдаленных местах? За свои кровные я согласна разве что на Венецию и Амстердам. Это в лучшем случае. Но коль выпал такой шанс, почему не расширить рамки бытия до Гонконга и Индии? Так, сомнения прочь! Где мой зеленый чемодан?
Полдня я как заведенная собирала и приводила в порядок вещи. Легкий пуховик для промозглой Венеции, потертые джинсы для Амстердама, ветровка для Гонконга, где синоптики обещают в январе колебания температуры воздуха от 14 до 18 градусов выше нуля, и светлые летние одежды для жаркой Калькутты. Процесс меня захватил. Я забыла о том, что предшествовало моим суматошным сборам. Недавнее убийство Фредди ушло даже не на второй, а на какой-то десятый план. Подписку о невыезде я не давала, переживать нечего.
Лешка, отчаявшись дождаться просветления моего разума, уткнулся в телевизор и нервно скакал с одного канала на другой. Да уж, первое января выдалось престранное. Но я не могла сейчас думать ни о чем, кроме как о грядущем путешествии. Неожиданно во мне обнаружилась яростная страсть к перемене мест. Еще два дня назад пределом моих мечтаний был тихий отпуск в нашей богом забытой деревеньке, в маленьком деревянном домике, где так уютно трещат поленья в камине, где тишина такая плотная, что ее можно резать ножом, где в укромном уголке под плинтусом поет вечерами сверчок. И вот надо же было такому случиться — таинственный незнакомец принес билеты, где слегка смазанные буквы очерчивали рамки иных пространств, и от открывшейся перспективы сладко закружилось голова и томно заныло в животе. И еще эти странные сестры… Они будоражили мое воображение. Уж не извращенка ли я? — мелькнула мысль и тут же трусливо скрылась.
Вид почти собранного чемодана подействовал на Лешку странно. Он вдруг успокоился и даже напомнил мне, чтобы я не забыла взять аптечку, и спросил, хватит ли мне наличных. А сам флегматично достал из шкафа пуховик, кроссовки, джинсы, два теплых свитера, шерстяные носки, выгреб из холодильника почти всю еду, которую закупали к празднику, не забыв и гуся, а также несколько банок кошачьего корма, и стал упаковывать вещи и еду в спортивную сумку. Делал он это степенно, как человек, предвкушающий долгий приятный досуг в милой компании. Собственно, он собирался, как я понимала, осуществить в одиночку наши недавние совместные планы: провести каникулы в нашем маленьком загородном доме. Однако мне показалось подозрительным то, что он набрал целую кучу ванно-банных аксессуаров. Но ни бани, ни ванной там не было. Имелась скромная душевая кабина. Зачем же он тащит с собой ароматную пену и массажные рукавицы? Интересное дело. Может, он только и мечтал — спровадить меня? Разыграл для проформы возмущение, а теперь с чистой совестью приступил к основному плану? Нехорошие подозрения закрались в мою душу, но до поры до времени я отодвинула их.
Гораздо сильнее беспокоило отсутствие Гришки. Я набрала номер Лизаветы.
— А ты разве не в курсе? — удивилась она. — Они же на Новый год к родне собирались, в Воронеж, на три дня.
— Ох, точно… Я почему-то думала, что дома празднуют.
— Да нет, в Воронеже, они до родов хотели побывать. А мобильник он на работе забыл. Я последняя уходила, прибрала в сейф. Да ты, Настена, не переживай, проспится и сам на тебя выйдет.
Я представляла, сколько будет просыпаться Гришка после новогодних возлияний. Если по-хорошему, то как минимум дня три он будет недоступен для общества, а по-плохому, так и на всю неделю впадет в загул. Как пьют в Воронеже, я примерно представляла. Накануне моего визита в дом Федора мы договорились, что никакой активности я не проявляю, смотрю, слушаю, запоминаю. Получится — пытаюсь вытянуть из клиента максимум информации, не получится — пью, ем и веселюсь. После праздников встречаемся и вместе с заказчиком планируем дальнейшие шаги.
Вот и спланировали.
Дорога в Шереметьево-2 пролетела под колесами желтого такси гораздо быстрее, чем я успела окончательно собраться с мыслями. Лешка по телефону сухо сообщил, что разговаривать со мной не готов, а когда будет готов, то позвонит сам. Пока ему надо подумать. Это было грустно. Черт его знает, что ждет меня в дальних странствиях. Как бы сильно обижен он не был, но мог хоть несколько ласковых слов на прощание сказать?!
В аэропорту меня уже ждала делегация. Анна, Мария, похожая на обезьянку дама, на этот раз без собачки, Ангелина и дюжий молодец, косая сажень в плечах, смахивающий то ли на несгораемый шкаф, то ли на надгробную плиту.
— Знакомьтесь, это Ефим, можно попросту Фима, — представила его Ангелина, — он будет сопровождать вас в путешествии. Он — ваша надежа и опора.
Фима вежливо кивнул и даже вроде бы ногой слегка шаркнул. Анна и Мария молча оглядывали меня, сохраняя абсолютную безмятежность на ангельски чистых лицах.
— Светик, дай мне, пожалуйста, карту, — обратилась Ангелина к мартышке. Та порылась в микроскопической сумочке и извлекла на свет банковскую кредитку.
— Это, Настя, вам. У девочек есть еще немного наличных. Я надеюсь, вы будете благоразумны в тратах.
Кто-то, то ли Анна, то ли Мария, хмыкнул.
Суетливо распрощавшись с провожающей стороной, мы пересекли красную черту, за которой кончалась Россия. Регистрация и паспортный контроль прошли на удивление быстро. С нами, пассажирами первого класса, служащие были чуть более вежливы, чем с теми, кто летел экономом.
Попав в зону беспошлинной торговли, сестры сразу же упорхнули в парфюмерный магазин, а я попыталась навести контакт с Фимой:
— А Светлана кем приходится девочкам?
— Никем, — коротко бросил Ефим. На контакт он не слишком-то шел. Может, в его глазах я была засланным казачком?
— Что же она здесь делала? — не отставала я.
— Она врач.
— Кто?
— Не разыгрывайте из себя дуру. Она врач. Личный.
— А что же она не летит с нами?
— Личный врач Ангелины. А то вы не знаете… Не люблю сплетен. Пойдемте лучше кофе выпьем.
— Господи, да вы знаете, какие здесь цены?
— Про цены я знаю, спасибо. Двойной?
Фима меня интриговал. Его лицо не давало ни малейшего шанса заподозрить в нем личность, способную на сложную умственную деятельность. И в то же время голос у него был, как у человека, который читает не только “Плейбой”. Уж не знаю почему, но по голосу это всегда понятно. Даже если некто выдает бранную тираду, всегда можно догадаться, в каких пределах колеблется его IQ.
