Иоанна Хмелевская - Крокодил из страны Шарлотты
Я решила прикоснуться к руке, иначе всю оставшуюся жизнь сомневалась бы, не похоронили ли ее живьем. Да, мертва…
Алиция… Алиция – воплощенное жизнелюбие, Алиция, которую я ждала не далее как сегодня в отеле «Европейский», чтобы помочь ей… Я ничуть не преувеличивала, когда сказала майору, что она сделала для меня больше, чем кто-либо на этом свете! Совершенно бескорыстно, из одной дружбы, оказала мне однажды такую бесценную услугу, на какую только человек способен. Алиции я буду век благодарна, для нее готова на все возможное и невозможное… Алиция просила у меня помощи… Эта ее просьба для меня закон и посейчас, да что там – до гробовой доски.
Так уж получается: вдруг умирает человек – пусть чужой тебе, но перед которым ты был в долгу, которому был чем-то обязан, и вот ты места себе не находишь, мучительно гадая, что же теперь делать с не оплаченным тобой векселем. С этой минуты ты навсегда обречен на сожаления, а то и чувство вины. За свою жизнь Алиция не дождалась от меня и десятой доли того добра, какое сделала мне! Тем более сейчас, после ее смерти, я обязана вернуть ей долг…
Что-то она от меня хотела. Не успела сказать, надеялась, что дойду своим умом. Скорей всего, она поручает мне разобраться с делом, в котором увязла и с которым не сумела справиться. Вспомнилось выражение мрачной ненависти у нее в глазах – это у нее-то, у Алиции!..
«…Приди взглянуть на меня перед выносом тела…» Ну вот я здесь, в ее квартире. Что тут есть такого, что я должна… что должна? Увидеть? Взять и спрятать? Ума не приложу…
– Простите?.. – Я отвела глаза от Алиции, наконец-то расслышав голос майора. – Вы о чем-то спросили?
– Да так, поинтересовался, когда она говорила с вами насчет этого посмертного визита.
– Не знаю, – сказала я, невменяемо глядя на него. – Здесь можно курить?
Я пыталась выиграть время. Невменяемый вид дался мне без труда, я и так была почти что в беспамятстве. Как себя повести: выложить ему всю правду или, может, наоборот – ради Алиции скрывать, сколько удастся? Майор поднес спичку, выжидательно вглядываясь в меня, – нечего и сомневаться, свой вопрос он будет повторять до изнеможения. Ладно уж, пощажу его.
– Какое-то время тому назад, – ответила я почти не кривя душой. – И упоминала об этом не единожды.
Если паче чаяния правда и всплывет наружу, отговорюсь тем, что со сна плохо соображала. Она позвонила мне ночью, так что имею полное право на забывчивость, а тем более после такого потрясения.
– А когда вы последний раз с нею виделись?
– Вчера вечером, – срывающимся голосом пробормотала я, живо представив себе последнюю нашу встречу. – Здесь, у нее.
Уж в этом можно признаться, да и без меня установят. Моими отпечатками пальцев в квартире все изукрашено. Тот же коробок с кнопками…
Ну на что, на что тут надо обратить внимание?! Неужели ей трудно было выразиться пояснее?
Я огляделась по сторонам. Комната как комната, вроде тут все так же, как и вчера. Майор ненароком сам мне помог.
– Осмотритесь везде, только ни к чему не прикасайтесь, – предложил он. – Возможно, что-то вам покажется странным. Возможно, что-то со вчерашнего дня изменилось. Когда вы здесь были?
– Я приехала после восьми и сидела недолго, пожалуй, не больше часа. Но поручиться не смогу, на часы не смотрела.
Подойдя к соседней комнате, я на пороге остановилась. И не только затем, чтобы посмотреть на сучок в косяке. Он у меня сразу вылетел из головы, стоило моему взгляду случайно упасть на стену с крюком и кастаньетами. Чуть пониже, на светлой, свежевыкрашенной поверхности, гвоздем или каким-то другим острым предметом было нацарапано:
«1. Прачечная!!!
2. Прадедовский кофр!
3. Запастись ключом!
4. Найти конверт!»
Как вкопанная застыла я на пороге, вылупив глаза на неожиданное послание. Инструкция, расписанная по пунктам. Чего еще искать, вчера здесь ничего такого не было, вчера стена сияла девственной чистотой. Вот оно, вот зачем Алиция велела мне прийти немедленно – ради завещания на стене! Я поняла его с ходу, от начала и до конца.
– Кстати, – сказал майор, – у вашей подруги было так заведено – царапать себе пометки на стене?
Я отвернулась от надписи и скорбно покачала головой, осматриваясь уже больше для видимости. Итак, решение принято. Ни за что на свете правду не говорить. Надпись на стене подтверждала мои самые худшие предположения.
– От Алиции всего можно было ожидать, – нашлась я. – Что касается всяких пометок на память, тут она не знала удержу. Могла записывать на клочках не больше почтовой марки, которые потом терялись, могла писать аршинными буквами на плакатных листах. Если требовалось запомнить что-то очень важное, ей ничего не стоило оклеить записками всю квартиру.
– Но это уж, по-моему, чересчур – вот так испортить свежевыкрашенную стену. Вы уверены, что это именно ее рук дело?
– Абсолютно, – с чистой совестью заверила я его. – Мне здесь и не такое доводилось видеть!
– А вчера вечером надпись была?
На сей раз никакие уклончивые ответы мне не помогут, какой дурак поверит, что я проморгала столь приметное украшение интерьера, если оно при мне уже имелось? Хорошо бы, конечно, ответить утвердительно, но очень уж свежими выглядели царапины. Лучше не рисковать.
– Точно помню, что нет. Но Алиция была расстроена – случайно нашла забытый эскиз, который обещала срочно закончить и отдать. После такой промашки небось и сделала себе эту монументальную зарубку на память.
– «Прачечная, – вслух прочитал майор. – Прадедовский кофр. Запастись ключом, найти конверт». Две последние записи более-менее понятны, а что означают первые?
Страшный человек, сразу ухватился за самое главное! Или у них у всех собачий нюх?
– Прачечную тоже можно объяснить, – протянула я в раздумье. – Сдать белье или получить. А кофр… Кто знает, вообще-то был у нее старый семейный сундук, здоровенная такая дурында, обитая жестью. Понятия не имею, где она его держала. Может, собиралась что-то с ним сделать?
– Положим. Возможно. Оглядитесь повнимательней, вдруг еще что-нибудь любопытное бросится в глаза.
Я стала осматриваться, начав, естественно, не с дверного косяка. Письменный стол и его окрестности сохранили вид побоища, – правда, сейчас картина выглядела намного эффектнее, чем вчера. Как будто все это каким-то непостижимым образом побывало в аэродинамической трубе. Кто тут потрудился? Убийца? А может, сама Алиция искала в спешке что-то важное? Сказать майору?..
Якобы ища глазами пепельницу, я бросила взгляд на дверной косяк. Сучок торчал на своем месте, но теперь уже в нем не было ничего необычного – вполне невинный, почтенный деревянный сук, разве что чересчур свободно сидел в своем пазу. Словно бы усох больше, чем сама доска. Микрофона как не бывало.
Я не знала, что и придумать. А вдруг вчера у меня случилась галлюцинация?
– Ничего такого не вижу, – неуверенно доложила я майору. – Во всяком случае, ничего, бросающегося в глаза. Вот только на столе бардак чуть больше обыкновенного. Да, еще эти свечи…
– Свечи? – заинтересовался майор, с трудом оторвав завороженный взгляд от стола.
Красные свечи, те самые, которые Алиция вчера вытащила из шкафа, теперь лежали на столике горкой мелких стружек. Такое впечатление, будто их настрогали тонкими слоями, но перед тем, как попасть в чьи-то варварские руки, они некоторое время горели. Рядом с этой кучкой стружек стояла пустая чашка из-под кофе. Кстати, а мы кофе пили? Да нет же, Алиция сварила его на кухне, принесла в комнату, но так и не разлила.
– Что-то тут не так, – честно сказала я майору – мало ли какая информация ему пригодится. – Чашка не на месте.
– Минуточку, – как-то уж очень ласково протянул майор, вновь взглянув на стол. – Вот эти следы катаклизма и есть «бардак чуть больше обыкновенного»?!
– Ох, вы знаете, для людей, имеющих дело с графикой и чертежами, здесь обычный рабочий беспорядок. Что для нормального человека бардак, то для нас просто набор необходимых вещей. Хотя вы правы, беспорядка тут сейчас больше, чем нужно…
– Ага, – с облегчением перевел дух майор, – какое счастье, что у меня в семье никто не занимается графикой. Так в чем там дело со свечами и с чашкой?
Я поделилась с ним своими соображениями насчет свечей, и майор с интересом склонился над странной кучкой мусора.
– А почему вы считаете, что чашке здесь не место?
– Кофе мы не пили. Алиция сварила, но потом вспомнила про срочную работу…
Тут я осеклась: какого черта, ведь этот забытый эскиз всего лишь моя выдумка, зачем вносить лишнюю путаницу? Но было уже поздно, пришлось на ходу сочинять дальше.
– … и мне пришлось уйти. Про кофе я совсем забыла. Но если Алиция и пила его в одиночестве – а чашка, как видите, одна, – то навряд ли здесь, за столиком. Не могла же она угощаться, будто не у себя дома. Чашка должна стоять либо на кухне, либо у кровати, либо на письменном столе.
