Татьяна Луганцева - Попугай – птичка райская
В Париже молодожены провели и медовый месяц.
По возвращении в Москву Сергей продолжал оставаться любящим и заботливым. Он не переставал объясняться Анжелике в любви, уделял внимание и каждый раз встречал после спектакля. Только вот детей не хотел, мотивируя это тем, что они еще успеют, а сейчас хочется пожить для себя.
Анжелика достаточно зарабатывала, но денег у них в семье никогда не было. Сначала Сергей прикупил недалеко от Москвы небольшой, как он выразился, домик с десятью гектарами земли, затем дорогую машину, чтобы было на чем в этот домик ездить. Продукты он тоже закупал сам и всегда самые лучшие. Дорогой коньяк у них в доме вообще не переводился. Анжелику такое транжирство мужа напрягало, и она несколько раз пыталась поговорить с ним об этом.
– Дорогой, я много работаю, иногда до боли в горле, до сильного напряжения связок, и меня беспокоит…
– Что тебя беспокоит, богиня?
– Рано или поздно я уйду со сцены, а у нас за за душой ни гроша. Я предлагаю… как бы это выразиться?.. – Анжелика задумалась. – Урезать аппетиты и начать немного откладывать. Да и покупать можно не самые дорогие вещи и продукты.
Сергей смотрел на нее удивленными и наивными глазами.
– Дорогая, о чем ты?! Да разве можно понижать наш с тобой уровень жизни? То, что мы едим и пьем, – это наше здоровье! Мы то, что мы едим!
– Мясо можно купить и в магазине, а не самое дорогое на рынке.
– Да что ты! Духовая свининка и молоденький барашек могут быть только на рынке! Я разве плохо делаю шашлык?
– Ты прекрасно делаешь шашлык, но… – Анжелика замялась. – Машина, к примеру, у нас могла бы быть на пару миллионов дешевле, при этом не менее комфортная.
– Моя жена должна ездить на самых лучших машинах! Не забывай, ты – звезда! Ты должна быть недосягаема для обычных обывателей. И потом, поверь мне, любовь моя, будь машина более дешевая, ты бы сразу же это почувствовала! Да и я у тебя не могу не выглядеть дорого и красиво! Рядом с такой женщиной и мужчина должен быть соответствующий. Пусть все тебе завидуют, небожительница ты моя! А я буду всегда любить только тебя!
Таких разговоров было много, но заканчивались они ничем.
А потом у Анжелики начались проблемы с голосом. Она как всегда репетировала, затем распевалась в день выступления и бодро выдерживала первое отделение, а вот во втором начинались проблемы. Голос терял свою звонкость, чистоту. Коллеги, конечно, это заметили, но ничего не говорили. Потом пошли жалобы типа: я не могу и не хочу петь вполголоса, чтобы совсем не заглушить ее. Анжелика старалась петь громче, и от этого у нее нестерпимо стало болеть горло. В конце концов ее вызвал к себе главный режиссер и, пряча глаза, очень осторожно, издалека начал говорить:
– Я надеюсь, что это явление временное, мы все на это надеемся, но… С таким голосом выходить на сцену нельзя, у вас же ведущие партии. Уже в Интернете вовсю судачат, что с солисткой что-то не так… Анжелика, я советую вам обратиться к врачу. Нельзя запускать это дело, потом может стать только хуже. А пока я отправлю вас на месяц в отпуск.
Анжелика принялась бегать по врачам. Она ходила от одного фониатра к другому, но никаких патологий на связках у нее не находили.
– Почему у меня слабеет голос? – чуть не заплакала она на приеме у очередного врача.
– Сколько вам лет? – мягко спросил тот.
– Тридцать девять, а что? Сколько певцов поют и в шестьдесят лет! – ответила Анжелика, нервно перебирая пальцами жабо на блузке.
– Почти сорок, – глубокомысленно заметил фониатр, гнущий свою линию. – Не секрет, что это переломный возраст для женщин. Если после тридцати лет изменения только начинаются, то после сорока организм женщины входит в предменопаузу.
– Да при чем тут это?! – возмутилась Анжелика. – Я каким местом пою?
– Дослушайте! У меня большой опыт в этих делах. Начинают провисать ткани тела, лица, уменьшается выработка коллагена и эластина плюс гормональная перестройка всего организма. А следовательно, изменение тургора, то есть упругости всей соединительной ткани. А наша гортань, легкие, связки – это все ткани. И они тоже провисают, изменяются. Обычному человеку это ни о чем не говорит, хотя почти у всех людей голос с возрастом становится ниже из-за уплотнения связок. Ну а для певцов такого уровня, как вы, это, конечно, катастрофа.
– Не говорите при мне такие слова! Как же другие поют столько лет?! – в отчаянии воскликнула Анжелика.
– Люди разные. Кто-то до шестидесяти лет живет, а кто-то и до ста, генетика разная, предрасположенность разная. Все равно мужчинам дольше и чаще удается сохранить голос.
– То есть это приговор?
– Это возраст. Но это не должно смущать такую красивую женщину, как вы! Время пощадило вашу внешность, изменения коснулись только голоса.
– Так вы меня даже лечить не будете? – упала духом Анжелика.
– Я все для вас сделаю, но вы не услышали меня, – покачал головой фониатр.
Анжелика сделала для связок все процедуры, которые только были возможны и на которые она раньше не решалась. Ей заливали адреналин с гормонами прямо в гортань, делали уколы, сажали в барокамеру… Получив такую встряску, голос вернулся.
Анжелика вышла на работу, но стала прибегать к определенным ухищрениям. А именно она стала меньше распеваться, чтобы сохранять голос до конца оперы. Этого хватило на месяц, а потом все повторилось.
Анжелику снова вызвал главный режиссер. К нему в кабинет она шла как на Голгофу, предчувствуя, что ничем хорошим разговор не закончится. Режиссер был жесток.
– Я прекрасно понимаю, что вы заслуженная артистка России, что больше десяти лет поете ведущие партии… Но больше вы этого делать не будете. Зрители должны наслаждаться пением не одно отделение, а весь спектакль. Я надеюсь, вы воспримите это с достоинством. Извините, Анжелика. Ничего личного.
– Что со мной будет? – Анжелика, белая как мел, вела себя сдержанно.
– Ну, жизнь продолжается! Надо двигаться вперед! – Режиссер явно обрадовался, что не будет истерики, слез, упреков. – Я могу предложить вам несколько вариантов, – оживился он. – Вы можете по состоянию здоровья пойти на пенсию и жить себе спокойно. Если хотите работать, могу давать второстепенные партии с меньшей голосовой нагрузкой. В массовке вообще можете петь сколько угодно. Потом, я могу поговорить с коллегой из театра оперетты. Захотите – перейдете туда. Там можно иметь голос послабей. Я не хочу обижать оперетту, но вы же понимаете…
– Еще можно пойти петь в ресторан, – добавила Анжелика с каменным лицом.
– Можно конечно. Но вы ведь шутите сейчас? – забеспокоился режиссер. – Зачем в ресторан? В конце концов, можно и по другой специальности работать.
– Я все поняла. – Анжелика встала.
– Нет, вы так не уходите! Вы подумайте. Может, все-таки позвонить в театр оперетты? Оперетта – это весело.
– Нет, спасибо, – покачала головой Анжелика и вышла из кабинета главного режиссера, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Это была катастрофа. Вся ее жизнь рушилась прямо на глазах.
Не помня как, Анжелика добралась до дома. А дома ее ждал сюрприз, так сказать, «последний гвоздь в крышку гроба». Она застала своего мужа, клявшегося ей в любви и говорившего про себя, что он «счастливый однолюб», с молодой и аппетитной девушкой в их супружеской постели.
– Что? – чуть не задохнулась Анжелика.
Сергей в одночасье из красивого, любимого мужчины превратился в похотливого жеребца.
Но он даже не испугался и не пытался загладить вину или как-то оправдаться. Сергей был просто недоволен, что его оторвали от такого лакомого кусочка.
– Ты почему пришла? У тебя же репетиция! Генеральный прогон! – бесновался он, словно Анжелика во всей этой ситуации была еще и виновата.
Брак рушился на глазах. Может быть, если бы на работе у Анжелики все было в порядке, она бы очень бурно отреагировала на происходящее. Но силы оказались на исходе, и потому Анжелика, абсолютно опустошенная, просто сидела в кресле и равнодушно наблюдала за тем, как муж и его подружка голыми бегали по спальне и в спешке собирали свои вещи.
Сергей ушел от нее через неделю, забрав дорогую машину, которая чудесным образом оказалась записана на его имя. Так же как и дача, и многое другое, что было нажито за годы их совместной жизни. Не смог он присвоить только квартиру, и то потому, что она была куплена Анжеликой еще до замужества.
– Как ты могла быть такой беспечной! – ругалась ее подруга Маша. – Надо идти в суд и доказывать, что все имущество приобреталось, когда вы были в браке! Да что говорить! Все приобреталось на твои деньги!
– Маша, я не пойду ни в какой суд! У меня нет сил. И Сергея я видеть не хочу! И потом, у меня на руках ничего нет, а у Сергея доказательства, что и дачу, и машину покупал его брат, а потом подарил ему. Так что я не имею никакого отношения ни к этой машине, ни к даче!
