Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру

– На самом деле так все сложилось случайно. Однако ваши необоснованные подозрения напрасны.

– В этой версии как будто бы есть смысл, и все-таки она абсурдна.

– В самом деле?

– А разве нет? Вы же просто доказали, что человек, который забирал волосы со щетки Каэдэ-сан, – специалист по нарушениям речи, и не более. А я люблю порядок, хоть с виду и не скажешь. И чтобы хоть чем-нибудь помочь вашей семье, я старался сразу убирать любой мусор отовсюду, где его замечал. Но думал, что меня поблагодарят, а не назовут преследователем.

– Тогда почему волос не было вон там, в корзине для мусора? И ни единого волоска ни в большом мусорном ведре в гостиной, ни в угловом на кухне. Ну, что? Куда исчезли волосы?

– Наверное, вы сами выбросили.

– Ясно, кто бы сомневался.

– Во всяком случае, отсутствие волос или отпечатков пальцев еще ничего не доказывает. Может, в тот день волосы как раз не выпадали. Что касается отпечатков пальцев, то объяснение их отсутствия тем, что щетку трогал специалист по нарушениям речи, попросту притянуто за уши. Моих отпечатков на щетке нет именно потому, что я ее не трогал. Полагаю, обычно люди так и думают.

– М-да, все это начинает напоминать игру, Глупапаша-сан.

– И мне она начинает нравиться, Химонъя-сан.

– Ф-фу-у… Я уже накурился. Прошу не считать за труд затушить окурок и на этот раз выбросить в мусор его.

– Сомнительное выражение, но я не против.

– Итак… раньше я об этом заговаривать не решался.

– Так это вы такому плану следовали?

– Вам знаком термин «отпечатки перчаток»? О, по лицу видно, что нет. Конечно, в этом случае не удается выявить такой отчетливый рисунок, как с помощью отпечатков пальцев, но по отпечаткам перчаток легко определить, пользовался кто-либо перчатками или нет. А, так ведь, пожалуй, незачем утруждаться таким замысловатым образом. Потому что при обыске в вашем доме полиция наверняка сразу же найдет и волосы Каэдэ, и снимки. Да, забыл сообщить вам нечто важное. Вы тут недавно сказали, что «раз солгавшему веры нет». Но вы ведь тоже солгали. В тот раз, когда говорили, что ваша дочь была в восторге от пения сверчков, записанного на цифровое устройство, – это же была ложь.

– Что?.. Нет, минуточку. Я-то пользовался не смартфоном. А цифровое устройство последней модели подходит для записи звуков каких угодно насекомых. Вы же сами недавно так говорили. Солгал Софуто-куримуя-сан, а не я.

– Нет. Вы тоже лжете.

– Ничего не понимаю.

– Об этом тоже было написано в определителе насекомых, который мне подарили те дети: сверчки-судзумуси никогда не поют, собираясь в стаи. То есть они поют в одиночестве, сидя по одному в высокой траве, на расстоянии друг от друга. А сверчки, которых я нашел, сидели втроем на одном листочке. Этого просто не могло быть. Другими словами, и эти сверчки были моей галлюцинацией. Софуто-куримуя-сан солгал по доброте душевной. А ваша ложь иного рода. Она грязная и призвана скрыть истинную суть. Дорогое цифровое устройство предназначалось для того, чтобы без разрешения записывать голос Каэдэ. Ручаюсь, вся его память забита записями ее голоса. Ах, да: начнем с того, что никакой вы не Глупапаша. И никакой дочери у вас нет. И когда вы напропалую гордились красотой волос своей дочери, на самом деле вы хвалили волосы Каэдэ.

– Да кто ты вообще такой?!

– Просто старик с деменцией.

Тон Глупапаши – нет, Икса, – мгновенно изменился до неузнаваемости.

«Осторожнее, дедушка!»

Каэдэ отчаянно терлась правым боком об пол, но веревка никак не лопалась. «Наверное, сейчас пригодились бы длиннющие яркие ногти, какими щеголяют некоторые ее ровесницы», – думала она. Словно в насмешку, она, пытаясь вытолкнуть кляп, почти доставала кончиком языка до ленты, которой был заклеен рот, но теперь громкие крики о помощи наоборот казались ей неудачной затеей.

«Он такой сильный…»

К ней на миг вернулось ощущение чудовищной силы, с которой в саду он вцепился в нее.

– Игра еще продолжается, Химонъя-сан?

– По-моему, она скоро закончится. А вы хотите спросить о чем-нибудь еще?

– В игре веду я. И у меня такое чувство, что я, не напрягаясь, ловко ускользну.

– А-ха-ха, а вот и нет. Не так давно был допущен промах.

– Не так давно?

– А вы вспомните: я начал разговор словами «моей внучке досаждает преследователь». Обычно в таких случаях первым делом возникает вопрос: «Кто он?». Или же «что это за человек, в каких отношениях с ней, друг или коллега?» – словом, важно то, что особый интерес представляет именно личность виновника. Вы же перескочили этот этап и вдруг заговорили о том, что лучше заявить в полицию. Вот тут вы и промахнулись. Можно сказать, крупно промахнулись. Когда не знаешь сути дела даже в общих чертах, обычно мысли о полиции не возникает. Значит, эта суть дела в общих чертах известна вам лучше, чем кому бы то ни было.

– Ясно. Наверное, игра и в самом деле скоро закончится.

– Собственно говоря, вот сейчас я не отказался бы от еще одной сигареты. Ну, поскольку уже пора, обойдусь.

– Минутку, при чем тут «пора»?

– А вы успокойтесь и послушайте, это же такой шанс! Итак, под конец игры попробуем по аналогии оценить цели преследователя Икс. На днях вы звонили Каэдэ из телефонной будки и сообщили следующее: «Все уже готово, так что не беспокойтесь». А вот что это такое «все», которое уже «готово»? Извращенная страсть преследователей порой принимает такие трагические формы, как совместное самоубийство по принуждению, но, к счастью, здесь, по-видимому, не тот случай. Потому что если иначе взглянуть на угрозу, сказанную вами Каэдэ по телефону: «Убью. Не имея в виду то, что говорю…» – то можно сделать вывод, что убивать ее не входит в ваши планы. Если так, тогда «все готово» означает «готово к браку». Не удивлюсь, если сейчас ваш дом украшен волосами и снимками Каэдэ, а на самом видном месте висит свадебное платье. Вы намерены навсегда запереть Каэдэ в своем доме и жить там с ней. Вот что такое для вас «брак».

– Поразительно, Химонъя-сан. И обидно умирать в такой тесной комнате.

– Хм, о чем это вы? О ближайшем будущем? Или о настоящем?

– А если о втором, что тогда?

– Тогда вам следует остановиться. Говорил же я недавно, что уже пора. Другими словами, пора приехать полиции.

– Что?!

Должно быть, он вскочил. Загрохотал опрокинутый стул.

«Это же дедушка. Он все продумал заранее».

Оба они спасены – при этой мысли жалкие остатки сил разом покинули Каэдэ. Больше их было незачем тратить.

Затаив дыхание, она стала ждать приезда полиции. И слегка приподняла голову, чтобы не упустить ни слова, сказанного в кабинете.

– Когда это вы вызвали полицию?

– Прямо перед вашим приходом. Могла бы уже приехать, но, видимо, задерживается.

– В этой комнате нет смартфона. Как же вы ее вызвали?

– Как раз заходила Канаэ – и очень удивилась, узнав, что Икс – это вы. Поэтому сказала, что вызовет полицию сразу же.

– Канаэ?

– А вы разве не знаете ее? Это моя дочь, она иногда заглядывает ко мне.

О-о, не может быть. Как глупо. А ведь он только что блистал умом.

«Дедушка, хватит. От этого слишком горько. Мама… мама!»

– Как отец скажу, что Канаэ с малых лет была светлой и яркой, как подсолнух, и очень любила петь гостям. В соседней гостиной теперь все переделали для моих ограниченных возможностей, а раньше это была комната в японском стиле. Там была даже перегородка-фусума, разделяющая комнату пополам, и когда собирались наши родственники, Канаэ незаметно пряталась за ней и шептала мне через перегородку: «Папа, я здесь. Открой фусума, только медленно». Вскоре кассетник за перегородкой начинал играть вступление к традиционной песне энка. А я медленно отодвигал фусума, словно занавес. «Всем спасибо за ожидание! Пятилетняя Канаэ с трогательным и проникновенным исполнением песни “Зимний пейзаж в проливе Цугару”». Канаэ пела, а все наши родственники громко хлопали, ах-ха-ха. Сколько раз мне пришлось открывать этот занавес! А песня почему-то звучала всегда одна и та же – «Зимний пейзаж в проливе Цугару». Потому-то и на своей свадьбе Канаэ пела ту же песню… нет, не помню, пела она ее на свадьбе или нет. Ну, в чем дело? А? Что это у вас такое странное лицо?