Лариса Ильина - Смерть под кактусом
— Эй, Саня! Что же ты девушек смущаешь? Смотри, вон ты их в краску вогнал! Нет бы спросить телефончик… Правда, девушки?
Отослав в сторону спальни ласковый взгляд, мы снова потупились.
— Ты, Кольцов, займись своим делом! — огрызнулся рыжий Саня и побагровел. Пару минут он сердито сверкал исподлобья белками, потом взялся за старое: — Так что было после игры в карты?
— После игры в карты мы легли спать… — детским голоском пролепетала Мегрэнь и активно затрепетала ресницами.
Переход из багрового в пурпурный мог иметь для Сани самые непредсказуемые последствия. Но тут, на его счастье, в номер вернулся Хрипатый.
— Вы выходили ночью из номера? — увидев напарника, Рыжий взбодрился и посуровел.
— Нет! — хором ответили мы с Тайкой и преданно уставились старлею в глаза.
Было похоже, что вопросы у старшего лейтенанта заканчиваются. Но на помощь ему пришел старший товарищ. Капитан Тарасов тратить время на мелочи и сантименты не стал и сразу взял быка за рога. Ему было за что на нас обижаться, мы это хорошо понимали и тоже делали Вид, что видимся первый раз в жизни.
Только сорок минут ушло на то, чтобы в мельчайших подробностях выяснить, когда, как именно и в какой последовательности мы укладывались спать прошлой ночью. Удовлетворяя до мельчайших капризов любопытство Хрипатого, мы с Тайкой, вывесив от усердия языки, едва не вывернулись наизнанку. Потом капитан Тарасов громко и дотошно выяснял, где и при каких обстоятельствах мы встречались с погибшим. Сычев записывал ответы с похвальным усердием.
— Медэксперт считает, — лениво начал Тарасов, — что смерть потерпевшего наступила около семи часов назад. То есть примерно в четыре часа утра. Что вы делали в это время?
— В это время мы спали, — твердо сказала Мегрэнь и посмотрела Тарасову прямо в глаза.
С первого раза он нам не поверил, поэтому долго подбирался то с одного боку, то с другого. Однако все было напрасно. Мы стояли на своем, и как капитан ни бился, ничего другого не услышал.
— Ну хорошо. — Тарасов говорил нарочито громко, по всей видимости для того, чтобы любому присутствующему было слышно, что показания выколачиваются из нас самым гуманным образом. — Благодарю за помощь. А теперь позвольте посмотреть ваши документы…
У меня заныло в животе. Если паспорта снова попадут к ним в руки, мы будем вроде пуделей на веревочке: хоть обтявкайся, но далеко не отходи…
Хриплый голос капитана дрожал от избытка благожелательности, но в глазах светилось неугасимое злорадство: вернуть столь бесславно исчезнувшие из их карманов документы для наших друзей было делом чести. Сычев взял первый приз за ширину улыбки и с видом победителя протянул руку:
— Паспорта, пожалуйста…
— Видите ли, в чем дело… — озаботилась моя подружка и огорченно всплеснула руками. — Мы по приезде отдали наши паспорта администраторше, но позабыли сразу забрать. Так вот она сказала, что наши паспорта забрали чьи-то товарищи. Ума не приложу, кому они могли понадобиться! Вы бы, товарищ капитан, помогли нам разобраться с этим вопросом, все-таки не филькина грамота, документ… Попадут, не дай бог, в руки аферистам или, еще хуже, бандитам каким…
Я под столом пнула Мегрэнь ногой. Тайка, конечно, умница, но надо меру знать.
Физиономия у старлея вытянулась, а глаза капитана Тарасова превратились в жгучие уголья. Пару минут Тарасов боролся с лицевыми мускулами, потом едва слышно процедил:
— Не волнуйтесь, я разберусь. Я вам обещаю..
Когда за последним милиционером захлопнулась дверь, я наконец смогла вздохнуть с облегчением. Подруга вялым жестом вытерла выступивший на лбу пот и покачала головой:
— Ну и ну… Чуть-чуть не вляпались… — Она нервно хихикнула. — Надо же, решили покаяться родным органам… Вот бы Шах с Жоржем порадовались…
Это было чистой правдой. Когда в номере появился бравый майор Кокорев, мы с подругой с готовностью уселись на диванчик, искренне желая выполнить свой гражданский долг и помочь следствию. Как говорится, чем можем… Но когда вслед за Кокоревым в гостиной появились Рыжий и Хрипатый, состояние наше иначе как ступором назвать было нельзя. Мы так растерялись, что в первые минуты не могли связать и двух слов.
— И что нам теперь делать? — Я с раздражением разглядывала кучу пепла, любезно оставленную нам на память Кокоревым. Перед тем как уйти, он весьма настойчиво попросил нас не уезжать, по крайней мере, до окончания срока путевки. — Слушай, а где Федя с Игорем?
Тайка пожала плечами. С того момента, когда мы покинули чердак, мы их больше не видели.
— А вдруг их арестовали? — испугалась я.
— За что? — возразила Мегрэнь. — С таким же успехом можно задержать весь главный корпус.
Она задержала взгляд на моем лице:
— Ты как себя чувствуешь?
— Так себе, — созналась я, — горло болит.
Мегрэнь пощупала мой лоб и нахмурилась. В это
время в дверь осторожно постучали.
— Войдите! — крикнула Тайка.
На пороге показались Федя и Игорь.
— Привет, девчонки! — бодро гаркнул Федя. — Как дела?
«Спасибо, хреново!» — подумала я, Мегрэнь откликнулась:
— Нормально… Вы где были-то?
— Как где? — усмехнулся Игорь. — Где и все — на допросе…
— Ну, и к какому выводу пришло следствие?
— Чистой воды убийство. Хлопнули дядю ни за понюшку табаку… — Чему сейчас радовался Федя, я понять не могла, не иначе мыслительному процессу препятствовала повышающаяся температура.
В номере вдруг появилась горничная. Она возникла неслышно, словно фантом из воздуха, я даже перепугалась.
— Приносим извинения за неудобства… — прогундосила горничная загробным голосом. Мы сразу притихли. — Вам будет предоставлен другой номер…
Она объяснялась долго и витиевато, бросая косые злобные взгляды на рассыпанный по столу пепел. Мы ей не нравились. Мы здесь вообще никому не нравились. Но благородный порыв администрации я одобрила. Хотя кровавые капли с потолка спальни уже стерли, вид треснувшего зеркала меня все равно смущал.
— Нет, спасибо! — вдруг решительно заявила Мегрэнь, вставая.
Я вздрогнула, горничная моргнула, Игорь открыл рот, а Федя удивился:
— А почему нет?
— Мы не хотим переезжать в другой номер. Мы оплачивали этот, вот в нем и останемся. Только поменяйте постельное белье, — на горничную лучше было не смотреть, — и уберите пепел со стола. Пожалуйста, — добавила Мегрэнь, а я с интересом наблюдала: сможет ли все-таки горничная просверлить в ней взглядом дырку? Не смогла. Я умирала от любопытства, но помалкивала.
Горничная покинула нас молча, как видно, подразумевая тем самым, что еще вернется. И в самом деле, вернулась она скоро, всего через каких-нибудь сорок минут, Федя даже не успел до конца рассказать, как его допрашивали. Беседовали с ними поодиночке. Выходило, что разговор с Федей происходил весело и с размахом, а с Игорем поговорили скомканно и быстро.
Завидев горничную, Тайка быстренько спровадила наших гостей из номера. Горничная молча прошла в спальню, Мегрэнь следом за ней. Та, не произнося ни звука, быстро стянула окровавленное белье и постелила свежее. Мегрэнь наблюдала за ней с умилением. Но когда горничная потянулась за покрывалом, комом лежащим в углу, Мегрэнь ее опередила:
— Спасибо, не надо… Подруга плохо себя чувствует, она сейчас ляжет…
Я, конечно, себя не очень хорошо чувствовала, но чувство голода было гораздо сильнее. Тем не менее горничная оставила покрывало в покое. Тайка сразила меня наповал, ловко сунув ей в передник сто рублей. Суровый взгляд женщины потеплел, выходя из номера, она даже оглянулась и кивнула:
— Выздоравливайте!
— Спасибо! — каркнула я и, подождав, пока за горничной захлопнется дверь, развернулась к подруге: — А теперь быстро колись, что это еще за фокусы…
— Фокусы? — сморщила нос Тайка. — Что, так и не въехала?
Я затрясла головой. Мегрэнь глубоко и огорченно вздохнула. Схватив покрывало за угол, она попятилась к двери. Покрывало расправилось, и я испуганно охнула. Середина стеганого атласного покрывала была залита кровью.
— Теперь поняла?
Я кивнула. Менты тут два часа болтались, но, если бы хоть одному пришла в голову мысль его развернуть, нам была бы крышка.
Тарасов сказал, что Леопольда убили около четырех утра. Если бы мы в это время спали, то покрывала на кровати не могло быть, следовательно, на нем не могло быть и крови. Тайка стянула его, только когда мы вернулись, в потемках и спешке не обратив внимания на пятна.
— А ты когда догадалась? — спросила я. — Мне это даже в голову не пришло.
— Когда Тарасов сказал, во сколько Леопольда убили. И я сразу поняла, что если нас в другой номер переведут, то даже ежу будет ясно, что к чему.
Что ни говори, но когда Мегрэнь не ведет себя как дура, она большая умница. Я присела на краешек свежезастеленной кровати и погладила ладонью белоснежный пододеяльник.
![Джордж Ланжелан - Муха [= Муха с белой головой / The Fly (La Mouche)]](/uploads/posts/books/65247/65247.jpg)
