Дарья Донцова - Пальцы китайским веером
– Но когда понадобились документы, объясняющие, откуда у вас появился Иван, вы отправились к ней, – протянул Феликс.
– Ну, я знал от отца Никодима, что приют сирот сгорел, – кивнул хирург. – Архив погиб в огне, а вот печать, по словам Акулины, с которой я осторожно побеседовал, уцелела, Аполлинария всегда носила ее на булавке в кармане. Одна сотрудница приюта умерла, другая глухонемая, третья совсем дряхлая, они не могли ни с кем общаться и рассказать, что у них под опекой не было никакого Ивана. Оставались лишь Аполлинария и Уля. Акулина согласилась подтвердить, что Ваня рос под присмотром монахинь. И я поехал к родной матери, сказал ей: «Никогда тебя более не побеспокою, но у меня вот какая беда. Нужны документы, свидетельствующие, что Иван был воспитанником монастырского приюта и мы с Региной его усыновили». И она все сделала, собрала весь пакет бумаг. Уж не знаю, к кому мать обращалась, чем расплачивалась. А свидетельство о смерти Ани я купил у работницы загса, с которой меня свела моя бывшая пациентка. Она знала только, что я нуждаюсь в помощи человека, который имеет отношение к книге записей актов гражданского состояния, и познакомила меня с алчной чиновницей.
– Родинки у Ивана на руке вы спешно удалили, чтобы, не дай бог, кто-нибудь еще, кроме Перепечкиной, не обратил на них внимание? – спросила я, заранее зная ответ.
– Правильно, – подтвердил Николай Петрович. – И очень корил себя, что раньше не додумался убрать их, ведь это яркая примета. Но понимаете, мы уехали с Новодонской много лет назад, и мне в голову не могло прийти, что на Ванином пути возникнет Светлана. Такое ощущение, что встречу мальчика и этой бабы подстроил сам дьявол. Да и со мной сатана, словно с игрушкой, забавлялся – рядом постоянно оказываются женщины, у которых начинаются проблемы с психикой. Наташа, Регина, а теперь и у Юлии нервный срыв. Кто мог предположить, что Настя такое выкинет!
– Правило бездарных гласных… – обронил Феликс.
– Ты о чем? – удивилась я.
– Помнишь, как надо писать безударные гласные? – вдруг спросил Маневин. – Допустим, слово «гора». Оно произносится как гАра.
– Программа то ли первого, то ли второго класса, – улыбнулась я. – Надо так изменить слово, чтобы на сомнительную букву упало ударение. «Гора́» – «го́ры». Очень просто. Ты решил проверить мое знание грамматики?
Маневин повернулся к Николаю.
– Со мной в классе учился Гриша, добрый мальчик, но не очень понятливый. Григория будто заклинило на правиле, которое он называл «правило бездарных гласных». Учительница злилась, она полагала, что Гриша издевается над ней. Но он никак не мог запомнить, что буквы безУдарные. И что бы вы думали? На всех экзаменах, даже в десятом классе, ему попадались билеты про безударные гласные. Любой из нас был бы счастлив вытащить такой легкий вопрос, но он доставался Гришке, и он говорил: «Правило бездарных гласных – это…» Дальше отвечать ему не разрешали, ставили неуд и назначали переэкзаменовку, на которой ситуация повторялась, как по заказу. Я давно понял: правило бездарных гласных срабатывает у каждого. Чего боишься – то и случится. Я, например, опасаюсь поездок за границу, мне некомфортно в чужих странах, даже в расслабленном Париже. И что? Я постоянно мотаюсь по миру.
– И у меня срабатывает правило бездарных гласных, – встряла я. – Уже после первого развода я поняла, что не стоит более выходить замуж, вскоре после свадьбы я захочу удрать от мужа. И что? Четырежды ходила в загс!
Феликс быстро взглянул на меня, и я прикусила язык. Однако, не совсем удачно выступила в присутствии жениха…
– А я после того, как появился на свет Павлик, более всего страшился родить еще одного больного ребенка, – признался Николай. – Сами видите, что получилось.
– Мы приехали, – сообщила я.
* * *Увидев нашу компанию, Ваня впал в истерику. Но Николай Петрович сходил в кабинет, принес папку, протянул ее сыну и сказал:
– Здесь бумаги, которые собрала Майя Михайловна, это их она хотела тебе показать. Изучи спокойно документы, а потом я отвечу на все твои вопросы.
Иван схватил файлы и хотел убежать.
– Лучше сядь здесь, – попросила я, – мы не станем тебе мешать. Я приготовлю чай. Николай Петрович, где у вас заварка?
– В шкафу у холодильника, – ответил хозяин.
– Могу нарезать бутерброды, – предложил Феликс.
– Сейчас достану сыр, – подхватил Лавров. – Хлеб на подоконнике.
Мы активно занялись ужином.
Минут через пятнадцать Иван подал голос:
– Тут лежит мой анализ крови из клиники неврозов. К нему приложены заключение токсиколога и комментарий Майи. Это правда? Зачем отец привел к нам Юлию с Настей, а? Зачем?!
Николай Петрович опустил голову, и я решила прийти ему на помощь.
– Твоя мама в течение многих лет находилась в депрессии. Она очень любила тебя, своего сына, и в твоем присутствии никогда не демонстрировала того, что творилось у нее на душе. Она не смогла бы объяснить ребенку, как ей плохо. Но, очутившись наедине с мужем, всегда начинала одни и те же разговоры: Аня умерла, как ужасно лишиться дочери. Николай Петрович уже был в подобной ситуации – его первая супруга Наташа свихнулась из-за того, что в семье родился неизлечимо больной мальчик. Он не мог бросить жену, но ему хотелось личного счастья. Однажды он встретился с Региной, твоей будущей мамой. У них завязался роман, на свет появилась Аня, девочка с врожденным дефектом. И все повторилось. Конечно, Регина не сошла с ума, как Наташа, она любила мужа, заботилась о нем, но никак не могла забыть Анечку и винила в том, что ее не стало, Николая Петровича. В конце концов он устал работать психотерапевтом.
– Ясно, – прошептал Ваня. – И чего?
Я погладила паренька по плечу:
– Твоя мама действительно умерла от инфаркта. Многолетняя депрессия не проходит даром, у Регины, несмотря на ее молодой возраст, было изношенное сердце. В вашем доме появилась Юлия, медсестра, которая работала с твои отцом. У них возник роман. Знаю, она тебе совершенно не нравилась, ты называл ее «прилипалой». Вероятно, Юлия в своей заботе перегибала палку, но она старалась показать любимому мужчине, как хорошо относится к его сыну, какой замечательной супругой ему станет.
– Она дура, – огрызнулся Ваня. – Я бы из дома убежал, если бы отец на ней женился.
Я кивнула.
– Вот, вот. Но Юлия очень хотела устроить свою жизнь.
– И ее поведение раздражало не только тебя, – перебил его отец. – Настя, дочка Юлии, начала ревновать. Ее бесило, что мать квохчет над чужим парнем, как наседка, бросается исполнять любые его желания, а родную дочь забросила.
– Настя хорошая, – защитил девицу Иван, – мы с ней отлично ладим.
Я опять погладила его по плечу.
– Она просто очень хитрая, умеет прикидываться и врет, не моргнув глазом.
– У Насти есть парень, аспирант-химик, – продолжал Николай Петрович. – Он подсказал ей, как избавиться от проблемы. Дал ей кое-какие порошки и жидкости, которые милая Настенька стала подмешивать тебе в еду.
– Они меня хотели убить? – ахнул Ваня.
Лавров сел рядом с мальчиком и обнял его.
– Клянутся, что нет. Хотели вызвать у тебя стойкие галлюцинации, бред. Они рассчитывали, что я помещу тебя в психиатрическую лечебницу, где ты останешься на долгие годы. Но у тебя появились другие симптомы: тошнота, рвота, понос. В конце концов ты очутился в клинике неврозов, где провели анализ крови, не такой, что делают обычно, и выявили наличие особых веществ. Я понял, что тебя дома травили, и немедленно запретил пускать к тебе посторонних, брал с собой только Юлию.
– И зря! – подхватила я. – Потому что «липучка» удвоила активность, стала готовить больному разносолы, таскала в клинику полные сумки. Настя разозлилась еще больше и решила «угостить» Ванечку новой порцией отравы. Названая сестричка приехала в клинику, прихватив вкусный кексик. Инна, администратор на ресепшн, ее не пустила, но Насте встретилась глупенькая медсестра Эля. Той страстно хочется замуж, и Насте, придумавшей на ходу историю про современных Ромео и Джульетту, которых разлучили злые родственники, не составило большого труда склонить Эльвиру на свою сторону. Та, нарушив распоряжение начальства, устроила вас в оранжерее. План Насти мог удастся, но Корсакова заметила, что исчез ключ от зимнего сада, и пошла туда. А ты в это время как раз угощался «заряженной» выпечкой. Дальше все ясно?
– Почему отец сразу не рассказал правду про Настюху? – возмутился Иван. – Притащил меня из клиники домой, запретил с кем-либо общаться, отнял телефон, данный Майей, компьютер, запирал меня, когда уходил, делал мне какие-то уколы… Ну что я должен был подумать?
Николай Петрович потер затылок:
– Прости. Я просто испугался, когда понял, что и в клинике тебе находиться небезопасно. Там всегда может найтись дура-медсестра, жадный охранник, корыстная нянечка, алчный врач. И еще я растерялся. Юлия валялась у меня в ногах, умоляя не сообщать о поступке дочери в полицию, клялась, что Анастасия не приблизится к тебе ближе чем на десять километров. Я разорвал отношения с ней и стал проводить детокс-процедуры. Очень надеялся, что ты съел не так много кекса.
