Полина Дельвиг - Чисто семейное дело
— Теперь мне необходимо где-то поселиться. Условия я назвал.
— Едем ко мне. Места не очень много, но нам хватит. Будешь спать в гостиной.
— Ты одна живешь? — поинтересовался ювелир, рассматривая симпатичный профиль.
Две светлые, забавно торчащие в разные стороны косички и маленький курносый носик делали новую знакомую похожей на озорную девчонку, и только морщинка между бровями говорила, что жизнь не так проста, как кажется.
— С бабушкой. Она болеет, за ней нужно ухаживать, поэтому и живем вместе. Родители все время ругаются, им не до нее.
— А она не будет против?
— Да ты что! Елизавета отличная старуха, у нее, правда, проблема с суставами, ходить тяжело, а так все в порядке. Особенно с юмором. Я ее уже предупредила. Только про деньги ей не говори, иначе откажется, а ей операция нужна. Мне обещали выплатить гонорары, но пока тянут. А что я скажу? Хорошо хоть вообще взяли…
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько нужно денег для операции? — Мысль о том, что он сможет хоть кому-то сейчас помочь, была приятна.
— Девять тысяч.
— Долларов?
— Почему, рублей. В долларах около полутора тысяч.
— Инга, я дам тебе три тысячи завтра с утра, но ты должна будешь мне помочь.
Девушка молча смотрела на дорогу, крепко сжав губы. Наконец она вздохнула и улыбнулась:
— Надеюсь, убивать никого не надо?
— Нет, — рассмеялся Илья, — правда, не могу гарантировать, что кто-то не захочет подорвать твою машину.
— Звучит многообещающе. Ты ел?
— Нет.
— Я тоже не успела, а дома готовить надо, да еще бабуля будет подслушивать, давай заскочим перекусить, заодно все расскажешь.
— Идет.
4
Они устроились в крошечном кафе, спрятанном в безлюдном московском переулке. Тихо жужжал вентилятор и мурлыкала музыка, столики были под стать заведению, такие маленькие, что на них с трудом разместился заказ двух проголодавшихся детективов.
— Рассказывай, — предложила Инга, с невероятной скоростью уничтожая холодные закуски.
— Тебе длинный вариант или короткий?
— Начни с короткого, нужно будет, спрошу.
— Пару дней назад я узнал, что мои родители на самом деле не мои.
— Иди ты, — девушка перестала жевать, — и что?
— Я поехал в роддом и попросил найти настоящего ребенка моих нынешних родителей.
— Зачем? — удивилась та. — Логичнее было искать своих, родных.
— Была причина… Короче, главврач обещала помочь, днем перезвонила и сказала, что кое-что нашла… А потом я увидел по телевизору, что ее машину подорвали…
— Я слышала… И ты предполагаешь, это как-то связано с твоей просьбой? — Фоторепортерша задумчиво жевала ветку петрушки.
— А ты бы что подумала?
— Что за «Вольво» за тобой охотится?
— Пока не знаю. Просто показалось, что администратор гостиницы ведет себя немного странно. Как видишь, не ошибся…
— Ну это еще ни о чем не говорит… И что же ты хочешь от меня?
— Ту информацию, которую мне хотела передать врачиха.
— Да ты что, обалдел?! — возмутилась было Инга. — Как я смогу ее достать из роддома?! Лечь на сохранение?
— Подожди! Послушай, тебе ведь ничего не грозит. Ты кто? Журналистка…
— Я не журналистка, а фотокорреспондент! Разница как между слоном и стиральной машиной, неужели не ясно?
— Это для тебя разница, а человеку, которому ты показываешь документ, все равно. — Илья одарил ее одним из своих самых убедительных взглядов. — И потом, журналистское расследование может начать кто угодно, хоть стиральная машина, был бы микрофон и наглое лицо…
— Спасибо большое. — Она надула губы.
— Извини, я пошутил, у тебя очаровательное личико.
— К тому же, — девушка бросила на него язвительный взгляд, — откуда такая уверенность, что все происходит именно из-за тебя? Ты что, Железная Маска? Наследник французского престола? А может, ты охотишься за настоящим сыном своих родителей, чтобы его убить и устранить истинного наследника?
— За это можешь не беспокоиться, — вздохнул Илья, — единственное, что успела сообщить мне Наталия Семеновна, что тот ребенок умер сразу в роддоме. И что у меня была только мать, отец неизвестен.
— Ага, — понимающе кивнула Инга, — но если твоя настоящая родительница была матерью-одиночкой, то, может, все гораздо проще: она знала, что одной ребенка ей будет трудно воспитать, а тут у другой женщины умирает сын, видя ее горе, та решается отдать свое дитя, то есть тебя…
Молодой человек на секунду задумался, но потом покачал головой:
— Все было бы замечательно, если бы не одно но. Мои родители не знают, что я не их сын.
— Ага, — снова сказала девушка и задумалась.
— Но мне кажется, ты не так далека от истины. Возможно, все так и было, за исключением того, что моей матери просто не сказали, что ее ребенок умер. Просто врачи пожалели и подсунули мальчика, от которого отказались.
— Ты думаешь? — с сомнением спросила она. — Ну а за что же, в таком случае, подрывать женщину? Я, конечно, не юрист, но состава преступления здесь не вижу, наоборот, благородный поступок.
— Со стороны врачей — да. А со стороны матери, которая отказалась от своего ребенка?
— Подумаешь, — презрительно фыркнула эмансипированная фотокорреспондентка, — тоже мне событие. Да еще через сто лет…
— Может быть, сто лет назад это и не было событием, но если предположить, что сегодня эта дамочка занимает какой-нибудь высокий пост, например член правительства, или она стала чьей-то женой — того же самого министра, премьера или главы мафии, то дело меняется, не правда ли?
— Ну это ты, пожалуй, загнул. А даже если и так, не такая уж это и трагедия, мало ли какие ошибки люди совершают в молодости!
— А если она возглавляет какой-нибудь комитет по защите матери и ребенка, да еще в ЮНЕСКО?
Инга ехидно улыбнулась и состроила ему забавную рожицу:
— Я думаю, твоя мама Астрид Линдгрен. Идеально подходит под твои условия и сразу объясняется наследственная тяга к сочинению сказок.
— Ты будешь мне помогать или только критиковать? — возмутился молодой человек.
— Немного здоровой критики никому не помешает, — справедливо возразила девушка, — а глядя на твою жгучую внешность, я могу предложить еще один вариант. Например, какой-нибудь жестокий красавчик — грузин, армянин, азербайджанец или кто-нибудь из этой оперы хотел силком жениться на твоей маме или женился. Но та, поняв, что жизнь с ним невозможна, беременная решила бежать, а потом ребенка отдала в первые попавшиеся руки.
Тот подпер подбородок ладонью:
— Замечательно. А зачем же сейчас кого-то убивать?
— Ну он ее разыскал, любовь, сам понимаешь, стала меньше. «Где, — кричит, — подлюка, мое дитя?» А она: «Умер наш мальчик, о горе мне, горе!» «Ладно, — говорит жестокий и свирепый папаша, — узнаю, что обманула меня, — убью!» Вот тебе и мотив.
— Слишком женский мотив, — пожал плечами Илья.
Девушка возмущенно всплеснула руками:
— Ну, конечно, я ведь забыла, что тебя рожал мужчина…
— Ты будешь мне помогать?
— Буду. Мне уже самой интересно. Поел? Тогда поехали.
Глава 23
1
На следующий день Илья сидел в потертом кожаном кресле и держал на вытянутых руках пряжу. Пожилая дама с белоснежными, уложенными в замысловатую прическу волосами неторопливо сматывала ее в клубок, негромко напевая арии Чио Чио Сан.
— Ах, какое величие души, — наконец произнесла она, — разве современные женщины на такое способны? Нет, мой дорогой, благородство и самопожертвование безвозвратно ушли прочь, нынешняя раба любви скорее убьет вас, чем себя. Что вы по этому поводу думаете, молодой человек?
— Не знаю, — рассмеялся Илья, — я еще не сталкивался с подобными проблемами и хочу надеяться, что в ближайшее время не столкнусь. Девушки пока дарят мне свою любовь бескорыстно.
— Верю, верю, мой дорогой. Уж если моя внучка привела вас к себе домой, то что-то в вас определенно есть.
— Очень хочется надеяться на это. — Он посмотрел на часы. — Задерживается Инга.
— Бросьте — задерживается, опаздывает да и все. Совершенно не может ни на чем сосредоточиться…
Стукнула входная дверь, и из прихожей послышался хрипловатый голос:
— Ну как вы там, не подрались без меня?
Елизавета Николаевна покачала головой:
— И это вместо приветствия. Скажите правду, разве помешало бы ей хорошее воспитание? Хотя сейчас многие полагают, что его можно заменить хорошим образованием… Ну подумайте, голубчик, во что превратится мир, если в нем будут править образованные и невоспитанные? Это же Содом и Гоморра!
— Уважаемая Елизавета Николаевна, — девушка подошла к ее креслу и чмокнула в щеку, — это в любом случае лучше, чем и невоспитанные, и необразованные, как сейчас.
— Отчего же — они ведь все с высшим образованием…
— С каким? С экономическим? Ха-ха! Да туда отчаявшиеся родители устраивали тех, кого уже ни на какой другой факультет засунуть было невозможно. Ну, посуди сама, — Инга аппетитно захрустела яблоком, — для каких таких целей нужны были экономисты в семидесятых или, не дай бог, в восьмидесятых? Дебет с кредитом сводить? Бухгалтеры! Бабуля, нами правят бухгалтеры, вот, посмотри повнимательней, — она кивнула в сторону телевизора, — надень ему черные нарукавники, пробор пополам, и вылитый приказчик! Они же и крадут, как приказчики — все что плохо лежит. Но, с другой стороны, прогресс однозначный: сначала правили кухарки, потом рабочий с колхозницей, теперь приказчики. Значит, в следующее тысячелетие мы войдем со студентом-разночинцем во главе, это и есть величавая поступь истории.
