Дарья Калинина - Колючки в брачной постели
Писатель! Ураганов, не иначе. Но почему Ураганов не рассказал подругам о том, что был знаком с мужем Юлии Аюповны? Не знал? Сознательно скрыл? Но зачем? Хотя вроде бы Ураганов что-то такое говорил, но явно для него та встреча с Александром не стала судьбоносной. И вполне возможно, он про нее вскоре просто забыл.
– А кто был второй человек, с которым Александр собирался встретиться в Гаджиеве? – поинтересовалась Кира.
– Он мне не назвал его имя.
– Скрыл?
– Скорее хотел меня поддразнить. Сказал, что я упаду от удивления, когда он приедет обратно и все мне расскажет. А до этого, малышка, сказал он мне, хочу, чтобы ты постоянно ломала свою прелестную головку над этой загадкой и побольше думала обо мне.
Отношения между Александром и Маргаритой всегда были очень нежными, не омраченными никакими бытовыми неурядицами. Александру была нужна лишь любовь и ласка от его женщины. А Маргарита, в свою очередь, не предъявляла любовнику материальных претензий. Отношения у них были близки к идеальным. И в тот вечер, прощаясь со своим любовником, Маргарита и не подозревала, что целует его в последний раз.
Ведь в тот, свой самый последний визит к Маргарите, после возвращения из Гаджиева, и за день до своей смерти Александр даже не прикоснулся к Маргарите. Да и она сама не осмелилась к нему приласкаться, отлично видя, что мужчине не до ее ласк, он чем-то сильно озабочен и встревожен.
– Он все время что-то бормотал о поезде, о сумке и о хулигане, который раскрыл ему глаза.
– Сумка? Хулиган?
– На обратном пути Сашкина сумка упала с верхней полки. «Молния» сломалась, и все бумаги рассыпались по полу.
– А что это были за бумаги?
– Служебные и потому крайне для Саши важные.
– У него могли быть неприятности из-за них?
– Наверняка. Я потом даже думала, а не в бумагах ли этих дело? Но с другой стороны, кончать с собой из-за результатов обычной ревизионной проверки… Это было совсем не в Сашином духе.
И помолчав, Маргарита печально заговорила вновь:
– Если бы я была с ним рядом в ту последнюю ночь, возможно, ничего бы и не произошло с ним на следующий день. Мы бы поговорили, все хорошенько обсудили и вместе бы пришли к какому-нибудь решению. Я видела, что Сашка был в страшном смятении. Не хотела его отпускать. Но он ушел от меня. Ушел к дочери, к жене. А Юля… Она всегда была такая холодная и жестокая к Сашке. Она от него все время чего-то требовала, на чем-то настаивала, скандалила, ругалась. Сашке было с ней некомфортно. Юля никак не могла бы его утешить, успокоить, даже просто поговорить. Все Юлины разговоры всегда сводились к новым требованиям денег.
Маргарита снова замолчала, она отвлеклась на новую рюмку водки. А подруги получили небольшую передышку, чтобы обсудить слова женщины.
– Что-то очень плохое произошло в Гаджиеве, – тихо произнесла Леся, обращаясь к подруге. – Что-то такое, отчего бедный мужик застрелился.
– И заметь, писатель Ураганов был там! В этом самом Гаджиеве! Наверное, стал свидетелем разыгравшейся там драмы. Но нам об этом ни словечка не проронил! Сказал, что вся поездка прошла, как и было запланировано. Вспоминать особенно нечего.
Ураганов был тертый калач. И подруги подумали об этом еще при первой их с ним встрече. Но потом как-то отвлеклись. И в итоге Ураганов покинул их с минимальным ущербом для себя самого, ничего толком не объяснив девушкам. Он убедил подруг, что тетя Люда бегала к нему ради него самого. И все!
Но ведь могло быть и иначе. Совсем, совсем иначе. Писатель Ураганов мог оказаться настолько хитрым, что подстроил преступление именно таким образом, чтобы подозрение в первую очередь пало бы на него. И тогда любому следователю было бы ясно, преступления этот человек не совершал. Слишком очевидны улики, чтобы умный человек не попытался их скрыть.
– Неужели все-таки Ураганов? – вскочили на ноги подруги. – Как же мы так… Прошляпили! Проворонили! Упустили!
– А ведь он интересовался, в какой больнице лежит тетя Люда.
– Добить ее захотел! Ах, он негодяй!
Поспешные решения еще никого не доводили до добра. Но Кира с Лесей были склонны именно к таким поступкам. То, что подсказывали собственные чувства и эмоции, неизменно оказывалось верным. А все их логические построения и попытки анализировать и мыслить здраво неизменно бывали обречены на провал.
Вот и сейчас подруги поняли, что писатель Ураганов не до конца искренен с ними, и немедленно заподозрили его в еще более страшных грехах. Как известно, единожды солгав… И даже если не совсем солгав, то умолчав… В общем, доверия у подруг к Ураганову уже не было. Надо было мчаться к нему и трясти писателя, пока из него не вывалилась бы вся правда.
– Мы должны спасти тетю Люду.
– Возможно, мы все не так поняли.
– Тетя Люда частенько каталась к Ураганову.
– И делала это явно не просто так, а по просьбе сестры, с конкретной целью.
– Что-то сестрам было нужно от писателя. Неизвестно, что именно они получили от него в результате, но одна из сестер нынче в могиле, а вторая в больнице в тяжелом состоянии. И какой из этого всего напрашивается вывод?
А вывод напрашивался самый нехороший. Потому что Соня и Алина были сейчас на поминках Юлии Аюповны. Их мужья тоже. А кто же бдел у постели тети Люды? То-то и оно, что в лучшем случае – никто. А в худшем… В худшем в сиделки тете Люде мог достаться сам писатель Ураганов. Тот самый, к кому подруги теперь не испытывали ни малейшего доверия.
Глава 15
Больница, в которой лежала Людмила Аюповна, была вполне лояльна к своим посетителям и больным. Утром обход и процедуры – это обязательное правило. Но лежащие тут люди не были заключенными в четырех стенах узниками. И после тихого часа у пациентов имелось свободное время, которое они могли занять по своему выбору.
Они могли гулять по садику возле своего лечебного корпуса. Могли при желании обойти всю территорию больницы, если им это позволяли их силы. А могли просто сидеть или лежать в своих палатах, куда родня и друзья приносили им вкусности и сладости.
К посетителям тут относились тепло. Им лишь надлежало надеть на ноги синенькие бахилы, а потом они могли топать по больнице или сидеть возле своих больных, или просто слоняться по лестницам, никто им и словечка бы против не сказал. Бахилы стоили пять рублей, но к автомату выстроилась целая очередь желающих «обахилиться».
По какой-то причине бахилы выдавали только при наличии номерка из гардероба. Для этого к автомату был приставлен специальный охранник. А автомат срабатывал через раз. Часть пятирублевых монет он просто съедал, цинично делая вид, что сломался. Пока Леся сражалась с непослушным автоматом, впихивая под бдительным взглядом охранника в его прожорливую утробу монетки, но не получая долгожданной коробочки с бахилами, Кира изучала стенд, посвященный главному врачу этой больницы.
И к приходу Леси была полностью подкована в этом вопросе.
– Здешний главный врач считает, что важней всех медицинских препаратов и всевозможных врачебных манипуляций может быть только живое и теплое человеческое общение.
– Ага! – ядовито откликнулась Леся. – Когда в больнице нету должных медикаментов и оборудования, остается уповать только на сверхъестественное.
Но Кира не сдавалась и продолжала объяснять:
– Человек – это куда более сложная система, чем принято считать нынче. Ученые уже всерьез говорят об энергетических телах человека, которые видны на приборах. И вероятно, существуют методики, как влиять не только на физическую составляющую, но и наносить удары или лечить болезни на уровне энергетики сложного и уникального феномена, имя которому человек.
– Замечательно, – пропыхтела запыхавшаяся Леся. – Держи бахилы!
– Достала все-таки?
– Ага. Пришлось купить их у гардеробщицы, буквально из-под полы. Содрала по десять рублей за пару! А не хотите, говорит, идите к автомату. Ручаюсь, что это она его и испортила. Она и еще охранник. Они тут на пару бизнес имеют!
Кира натянула на себя бахилы, которые ей показались не совсем новыми, и кивнула:
– Разберемся!
Но маячившая рядом с худенькой гардеробщицей морда охранника мигом отбила у Киры всю охоту к схватке. Было ясно без слов, что охранник станет отстаивать каждую сожранную аппаратом пятирублевку с пеной у рта. Он имеет на этом деле неплохой навар. Делится с гардеробщицей. И они оба прекрасно живут. Каждая пара стоит в неработающем автомате пять рублей, а у гардеробщицы десять. Конечно, многие посетители хитрят и приносят с собой сменную обувь или запасаются бахилами в аптеке, где они стоят существенно дешевле. Однако есть и такие посетители, кто рад заплатить даже десять рублей за возможность пройти к дорогому человеку побыстрее, избежав сражения с автоматом.
