Дарья Донцова - В постели с Кинг-Конгом
– Тамара сказала мне, что сын Антона после смерти на себя не походил, – пробормотала я, – но домработница решила, что в этом виноват гример, который грубо раскрасил лицо мертвого. Лариса находилась в состоянии шока, Рукин был полностью в курсе дела, а остальные, наверное, думали, как Тамара. Смерть сильно меняет внешность.
– Тело предано огню, – начал загибать пальцы Макс, – никакого исследовательского материала нет. Но мне пришла в голову интересная мысль. На церемонии в крематории всегда ведется видеосъемка.
– Неужели кто-то захочет иметь дома подобный фильм? – поморщилась я.
– Не исключаю, что есть люди, желающие заполучить ленту, – вздохнул Макс, – так сказать, на память. Но на самом деле о камерах посетители не осведомлены, это работа службы безопасности. Увы, такие мероприятия привлекают карманников. А я подумал: Женя избалованный, капризный мальчик, неужели он упустил возможность поприсутствовать на собственных похоронах? Тайком прийти, послушать, что о тебе говорят, посмотреть, кто плачет, а кто злорадствует. Евгений подросток, зрелище ему могло показаться прикольным, тем более что в крематорий явились его одноклассники, учителя.
Я привстала в кресле:
– И ты нашел мальчишку?
Макс указал на левый угол экрана:
– Кто там?
– Женщина, – не раздумывая ответила я, – вся в черном, голова платком укрыта, лица почти не разобрать, на ней очки с дымчатыми стеклами.
– Смотри внимательно, – велел муж и замедлил движение пленки, – что она делает?
– Похоже, плачет, – предположила я, – постоянно держит у лица платок.
– Сейчас поймешь, – пообещал супруг и пробежался пальцами по клавишам.
На экране появился зеленый квадратик, рука скорбящей женщины многократно увеличилась, приблизилась, и я разглядела в куске ткани нечто, сначала показавшееся мне дулом пистолета, но уже через секунду я заорала:
– Видеокамера! Она снимает церемонию прощания с покойным.
– И зачем бы ей это делать? – хмыкнул Макс.
– Папарацци, – предположила я, – или одна из этих, забыла, как они называются: сидят в Интернете, привлекают к своим записям внимание, зарабатывают на рекламе, пишут всякие гадости и получают колоссальное удовольствие.
– Дальше самое интересное будет, – пообещал муж.
От толпы, медленно двигавшейся мимо гроба, отошел Вадим Рукин, приблизился к женщине и пару секунд стоял возле нее. Тетка что-то говорила, он отвечал, в конце концов Вадим бесцеремонно схватил дамочку за плечо и повел к выходу.
– Вот! – воскликнул Макс. – Не упусти наиболее значимый нюанс!
Скорость записи стала еще медленнее. Женщина вытянула руку и попыталась освободиться от пальцев Рукина. Широкий рукав ее черного просторного пальто свалился почти до локтя, обнажилось запястье, на нем сверкнули часы.
– Здесь, по идее, должны звучать фанфары, – объявил Макс, – та-та-та-тра-та-та!
Изображение руки замерло, увеличилось, заполнило весь экран, стало возможно в деталях рассмотреть циферблат.
– Коллекционное изделие всемирно известной фирмы, – ахнула я, – спецзаказ Антона Евгеньевича, и картинка с изображением мультгероя Барта Симпсона!
– Здорово, да? – по-детски обрадовался Макс. – Там еще есть серийный номер. Я побеседовал с московским представителем часовщиков, тот был настолько любезен, что подтвердил, да, сию модель изготовили по эскизу господина Алферова, она предназначалась в подарок для его сына. Как я и предполагал, Женечка не упустил возможности побывать на своих похоронах, он даже решил записать действо. Донельзя избалованному, эгоистичному парню ситуация небось понравилась.
– Евгений мог отдать накануне смерти брегет какому-нибудь приятелю, – неуверенно произнесла я, – или потерять его!
Макс остановил запись, и в ту же секунду из холла прозвучал звонок.
– К нам гости? – удивилась я. – Наверное, Капа пришла за Микки!
– Надеюсь, что это Рукин, я попросил его приехать сюда, – быстро сказал муж, – сейчас приведу его в кабинет.
Когда Вадим возник на пороге комнаты, я удивилась его бледному, осунувшемуся виду и воскликнула:
– Вы заболели? Похоже, за то время, что мы не виделись, вы похудели килограммов на пять.
Рукин сделал попытку улыбнуться.
– Я совершенно здоров, просто очень много работы.
Я вспомнила об обязанностях хозяйки:
– Чай, кофе?
Вадим опустился в кресло.
– Меня настойчиво приглашали прибыть сюда, пообещали сообщить нечто такое, о чем лучше не говорить ни в офисе, ни дома, ни в ресторане. Я взволнован, переходите к делу без китайских церемоний.
– Отлично, – одобрил Макс и включил запись с камер видеонаблюдения в зале крематория.
Вадим молча просмотрел «кино».
– Что вы хотите? – спросил он после того, как полюбовался на увеличенное изображение часов.
– Правду, – спокойно сказал Макс, – вопросов у нас много.
– И не надо лгать, – предостерегла я, – Евгений жив. Это ведь он утопил Маргариту Логинову?
Рукин кивнул:
– Ладно, вы правы, но это было несчастье, а не злой умысел.
– Антон Евгеньевич предложил Ване взять вину на себя, – тихо продолжала я, – Зинаида Фирсова была в курсе дела, полагаю, что бывшая кормилица не пришла в восторг от сценария Алферова, но Иван мечтал попасть в Принстон. Кого кремировали вместо Жени?
Рукин вздрогнул:
– Подростка. Его ограбили и избили на улице. При нем не нашлось никаких документов, ни паспорта, ни кредитки, ни телефона, ни приметных украшений. Бандиты унесли все, но, наверное, был шанс опознать тинейджера. Мальчик был хорошо одет, чистый, ухоженный, не голодный, явно домашний, его точно искали родители.
– И как же Антон заполучил труп? – заинтересовался Макс.
Рукин потер ладонью лоб.
– Вы не знали Алферова, это был танк, боевая машина пехоты, всепогодный бомбардировщик. Антону стоило лишь захотеть, и все получалось. Иногда мне тоже, как и его недоброжелателям, казалось, что шеф продал душу дьяволу. Порой я полагал, что он владеет волшебной палочкой. Алферову во всем сопутствовала удача. У босса было огромное количество знакомых, очевидно, кто-то ему помог. Поверьте, я не спрашивал кто. Знаю лишь, что действовать следовало крайне быстро, времени не было, а тот труп единственный подходил по возрасту, его доставили в морг вечером того же дня, когда утонула Рита.
– Ясно, – мрачно сказал Макс, – солидная сумма денег – и место в холодильнике свободно. Был ли мальчик? Нет! Вам не приходило в голову, что где-то живут родители подростка, бабушка, дедушка, сестра, брат? Для них тот, неопознанный, самый близкий человек, они не в курсе, что с ним произошло, а неизвестность хуже, чем знание о смерти.
Рукин дернулся, но промолчал.
– Понятно теперь, о чьем пепле говорила Зинаида, – вздохнула я, – она спрашивала у Антона Евгеньевича: «Пепел вам в сердце не стучит? Не вспоминаете, как серое облачко улетает в небо? Может, он тоже был чей-то любимый!» Кто такой Роберт? Его имя произнесла во время той же беседы Фирсова.
Вадим стукнул кулаком по подлокотнику кресла:
– Идиот! Я сейчас говорю об Евгении! И Антон хорош! Трезвый, здравомыслящий, умный, расчетливый, босс всегда видел на сто шагов вперед, никогда не питал иллюзий в отношении людей, доверял лишь немногим, и то не до конца, никогда не тратил попусту деньги, не светился в прессе, не любил шумихи. Но Женя! Здесь отец терял разум. Сыночек был для него всем. Антон избаловал его до невероятности, всегда оправдывал парня, считал его гением. Они с Ларисой из породы сумасшедших родителей. Представляете, что я испытал, когда сообразил: баба на похоронах – это Женька?! Чуть сам не умер! Столько сил положили на закапывание истории, а мальчишка посчитал визит в крематорий приколом. Кретин! Он не понимал, чем может обернуться его очередной выверт, для Евгения существовал лишь один глагол – «хочу». А Антон, услышав про выходку чада, воскликнул:
– Ну, я его понимаю! Сам бы не утерпел. Женька молодец, переоделся бабой.
Даже в редкой по идиотизму ситуации он ухитрился похвалить сына!
Вадим еще раз треснул кулаком по подлокотнику:
– Шеф ради сына фактически убил жену. Лариса была алкоголичкой, ее лечили, правда, без особого успеха. Антон не позволил себе рассказать супруге правду. Разве можно открыться пьянице? Она ненадежна, примет водки и начнет болтать, не сможет сыграть роль убитой горем матери! Боссу пришлось соврать жене, а та схватилась за героин.
– Ему не позавидуешь, – пожалел торговца одеждой Макс. – Антон видел, что Лариса сходит с ума от горя, превращается в наркоманку, и молчал.
– Вам не понять, как тяжело было шефу, – горько произнес Вадим, – но он спасал сына, знал: Женя в специнтернате и дня не выдержит. Еще Алферов не хотел, чтобы на мальчишке висела судимость. Но, главное, Антон осознавал: Евгения малолетние преступники сломают, его изнасилуют, превратят в изгоя, покалечат и морально, и физически.
