Дарья Калинина - Гарем шоколадного зайки
– Вы ненавидели своих благодетелей?
– Ненавидела! Врать не буду, я страшно обрадовалась, когда они оба умерли. Все вокруг говорили: они так любили друг друга, что умерли почти одновременно. А я считаю, что это они нарочно, чтобы даже после смерти все ими восхищались!
Злоба и тайная зависть сочились буквально из всех пор Надежды. Даже просто стоять рядом с ней было тяжело, женщину трясло от раздирающей ее ненависти. И Леся осторожно сделала несколько маленьких шажков в сторону. Так ей стало значительно легче. И она даже удивилась, как это когда-то Надежда могла казаться ей симпатичной?
– Итак, Марго после смерти родителей осталась совсем одна, и вы утроили свои усилия, чтобы втереться в доверие к одинокой девушке, стать ее подругой?
– Знали бы вы, сколько сил мне для этого понадобилось! Марго была еще хуже, чем оба ее родителя. Хорошо, что она оказалась падкой на наркоту. Попробовала всего один раз, но ей сразу же понравилось. Она даже заявляла, что слышит голоса своих родителей! Слышит, что они говорят ей! Брехня!
– Почему вы так в этом уверены?
– Она рассказывала мне, что говорят ей родители. Они, видите ли, считали, что умереть еще нестарыми им было велено по воле рока. Дескать, их любовь была слишком прекрасна, чтобы оставаться грешной земной, и она перешла в иное измерение.
– Вы в это не верите?
– Родители Марго не сами перешли в иное измерение – это я!.. Хорошо, скажу вам и тут правду!.. Это я им в этом помогла!
– Вы помогли родителям Марго умереть? Вы что? И их тоже убили?
– Я всего лишь дала им одно средство, рецепт которого передала мне моя бабушка. Она была деревенской знахаркой и знала, как можно погубить человека, всего лишь дав вдохнуть ему дым одного растения. Я подарила моим благодетелям скромный новогодний подарок – ароматические палочки собственного изготовления. Как раз такой подарок может позволить себе бедная швея, воспитывающая в одиночку ребенка. Я была уверена, Марфа обязательно их испробует. У нее, видите ли, был принцип – она никогда не передаривала те вещи, которые ей подарили. У нее дома шкафы ломились от ненужных ей ваз и тому подобной ерунды! Но она обязательно использовала все эти вазы по очереди!
То, что Надежде казалось вопиющей глупостью, было просто правилом хорошего тона. Но оно-то и погубило родителей Марго.
– Я точно знала, что рано или поздно Марфа зажжет эти палочки. Если ей понравится запах, она будет их использовать часто. Если же нет, все равно использует. И я была уверена, что отрава подействует. И она подействовала. Они оба умерли. И врачи не смогли понять, что с ними произошло.
И, заметив пораженные взгляды окружающих, Надежда быстро произнесла:
– Я так легко признаюсь в содеянном, потому что ничуточки не раскаиваюсь. А смерть родителей Марго уже признана естественной. Так что мне ничто не грозит.
– Вы, похоже, даже гордитесь своим поступком.
Надежда приосанилась, показывая, что это в самом деле так.
– И вас совсем не смущает, что Царские помогали вам бескорыстно, не дали умереть с голоду вам и вашему сыну, позволили устроиться в этой жизни.
– Помогли, ничего не скажешь! – фыркнула Надежда. – Устроили!.. Швеей!
Но большего ты и не заслуживаешь, так и хотелось крикнуть подругам. Ты не хотела учиться! Не хотела даже хранить верность мужу, который тебя содержал. В чем ты упрекаешь других людей, если сама не прикладывала никаких усилий, чтобы сделать свою жизнь приятной и обеспеченной?
Только Таракан попытался вразумить женщину:
– Но Царские и этого не были должны для вас делать! Вы были посторонним им человеком! Они помогли вам, а вы их за это убили!
– И все равно они были жутко противными! – буркнула Надежда, совсем по-детски обиженно поджав губы. – Помню, я попросила у Марфы взаймы туфли, хотела один раз надеть их, произвести впечатление на кавалера. А Марфа не дала их мне! Заявила, будто у нас размер ноги разный. Туфли будут мне малы!
– И какой у вас размер? Вы рослая женщина, и нога у вас размера тридцать восьмого, никак не меньше. А Марфа Петровна была женщиной миниатюрной. Ее ножка вряд ли была больше тридцать шестого.
– И что? Разве в этом дело? Какая ей разница, как бы я напялила ее туфли? Нет, она просто не хотела мне их дать! Пожадничала! Я пошла на свидание в немодных туфлях, и кавалер меня бросил! Они всегда меня бросали, хоть одетую, хоть голую!
Подруги не знали, что и сказать. С одной стороны, Надежда провела все эти годы в неустанных попытках устроить свою личную жизнь и вновь обрести внимание и любовь мужчины. Попытки эти рушились одна за другой, доставляя женщине массу разочарований и озлобляя ее. Но рушилась личная жизнь Надежды совсем не по вине самой женщины.
Все эти годы она была буквально окружена вниманием одного мужчины. И окружена им без всякой меры.
Ведь господин Иванов и его люди буквально глаз не спускали с жены пропавшего Галчика. И женихи бросали Надежду именно по этой причине. Дело тут было вовсе не в старых туфлях или самой Надежде. Кавалеров от женщины отваживал Иванов.
Надежда была нужна ему в качестве приманки для Галчика. Если бы она нашла себе нового мужа да тот бы усыновил ее ребенка, может статься, Галчик и не вернулся бы никогда к брошенной им семье. Таким образом, несчастная личная жизнь, окончательно озлобившая Надежду, была делом рук господина Иванова.
– Но, даже оставив в стороне этический вопрос, как же вы решились на убийство людей, которые вам постоянно помогали? Ведь это же значило потерю верного источника существования.
– В последнее время они все реже отстегивали мне деньги. Говорили, что Богдан уже большой, ему надо учиться самому зарабатывать себе на жизнь. И Маргарите они тоже запрещали помогать нам с Богданом!
– Значит, вы решили избавиться от ее родителей, чтобы никто уже не мешал вам сделать Марго игрушкой в своих руках.
– Ой, вот только не надо! – скривилась Надежда. – Только не надо обожествлять эту дрянь! Она была потаскухой и наркоманкой, она заслужила свою участь. Мой сын будет куда лучшим хозяином оставшимся деньгам. Да Марго была просто безумна! Она не знала счета деньгам. Швыряла их направо и налево! Еще несколько лет, и она могла остаться нищей!
Подруги только диву давались. Эта женщина от охватившей ее алчности творила черные дела одно за другим, но даже не отдавала себе в этом отчета. Каждое свое злодеяние она умудрялась оправдывать так, чтобы оставаться хорошей и чистой. Обливая грязью всех вокруг себя, она хотела остаться незапятнанной. И чтобы на ее дражайшего сыночка тоже не упало бы и тени.
– Значит, вы отравили родителей Марго, а почему же ее саму не отравили?
– Я пыталась, – честно призналась Надежда. – Но Марго употребляла столько всякой разной дряни, кажется, ее организм уже успел адаптироваться буквально ко всему. Она просто немного пожаловалась на головную боль, да еще сказала, что голоса стали донимать ее чаще. Но других действий мое средство на нее не оказало.
– И поэтому вам пришлось прибегнуть к более действенному способу?
– Да, я как раз была в доме Марго, когда вдруг поняла, что та приехала не одна. Я вовремя спряталась в кладовке. А потом услышала выстрелы, звон стекла, крики. И я поняла, что в доме, помимо Марго и ее гостя, еще много других мужчин. Я не слышала, о чем они говорили с Марго. Но когда все стихло, я решила, что прятаться мне хватит. Я вышла и увидела, что в доме бедлам, а какие-то мужчины в черном камуфляже бегают по участку и обшаривают лес.
– А Марго?
– Сама Марго лежала на диване вроде как без сознания. Понимаете, лучшего момента мне могло просто не представиться. Я подошла к ней ближе, ударила по голове изо всех сил, а потом снова спряталась в кладовке. Я была уверена, что если приедет полиция, то они решат, что Марго убили те люди в черном. Они ни в коем случае не должны были подумать на моего сына.
– Вы так легко признались уже в трех убийствах, – произнесла Леся, – возможно, смерть Максима Галчика тоже на вашей совести? Что вы дали ему вдохнуть?
Надежда презрительно скривилась:
– Этого и не понадобилось! Я просто рассказала ему все то, что сейчас рассказала вам. Он пришел в ужас! Видели бы вы его лицо, когда он понял, что его единственного наследника воспитывала убийца его друзей! Он посерел до такой степени, что я сразу поняла: без врачей ему крышка!
И Надежда внезапно разразилась таким жутким, таким каркающим смехом, что у всех присутствующих в комнате людей по спинам пробежала холодная дрожь. И все же они понимали, женщина не лжет. Хотя признаться в содеянных ею преступлениях ее заставило не раскаяние, а совсем другое чувство.
И Леся, не сдержавшись, крикнула:
– Вы ведь это все говорите, чтобы снять обвинения со своего сына? Только поэтому?
– Богдан ни в чем не виноват! Мой мальчик должен насладиться тем богатством, которое он получит от своего отца и жены!
