Галина Куликова - Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь. Свадьба с риском для жизни, или Невеста из коробки (сборник)
– Я буду вознагражден? – с надеждой спросил Луканов.
– Я же обещала! – ответила Ира, бросая на него взгляд, полный скрытого коварства.
– Ну… В этом «Видео на дом» нет ничего особенного, – пожал плечами Луканов. – Просто там работают четыре стриптизерки. У Кокина были проверенные клиенты, которые готовы платить деньги за стриптиз.
– Три тысячи рублей за один сеанс? – подтвердила Женя.
– Фу! – сморщился Луканов. – Вы все знаете. С вами неинтересно.
– А ты не за интерес стараешься, – напомнила ему Скобкина, придав лицу гневное выражение. – Говори правду.
– Ну, не только один стриптиз, – послушно сказал правду Луканов. – Чем это может вам помочь?
– Я же говорила! – махнула рукой Скобкина. – Он совершенно бесполезен. Пустая порода.
– А что вы знаете про Юханова? – спросил Мартынов. – Может быть, у него есть слабые места?
– Конечно, есть. Я бы сказал, какие, да при дамах неудобно.
– Прекрати острить, – не на шутку рассердилась Ира. – Если знаешь, чем ему можно прищемить хвост…
– Уже ничем, – пожал плечами Луканов. – Со смертью Кокина умерла и его тайна.
– Какая? – с жадным любопытством спросила Женя, которая не верила в то, что нераскрытой тайной нельзя воспользоваться.
– У Кокина и Юханова была одна и та же любовница, – сообщил Луканов. – Тата Качалина.
– Что вы про нее знаете?
– Ну… Знаю, что эти двое – исключения в ее списке поклонников. Тата любит иностранцев. Арабов, негров, не брезгует даже вьетнамцами. Собственно, это все.
– Как найти эту Тату? – тут же спросил Мартынов.
– Вам телефончик, что ли, написать?
– И адрес.
Ира схватила со столика блокнот и ручку и сунула их в руки Луканова.
– Пиши, – потребовала она.
Тот беспрекословно принялся исполнять приказ. Глядя на то, как Ира им распоряжается, Женя просто глазам своим не верила. Что нужно сделать с мужчиной, чтобы довести его до такого состояния? Повиновение с первого кивка – невероятно!
– Вы, конечно, пробовали подкатиться к тем дамочкам, которые постоянно ходили к Кокину на видеопросмотры, – утвердительным тоном сказал Мартынов. Видимо, он не хотел давать Луканову шанс увильнуть от ответа.
– Кто конкретно вас интересует? – по-деловому закинув ногу на ногу, спросил тот.
– Расскажите, о ком знаете.
– Ну, там всего две подходящие кандидатуры. Немка Эльза и некая Нетушкина – страшная дура, скажу я вам.
– Если можно, поподробнее, – велел Мартынов.
– Да я особо ничего не знаю. Эльза живет одна, у нее взрослая дочь, с мужем она развелась много лет назад, у него другая семья. Бывшая балерина. В семейном шкафу имеется скелет. Родной брат Эльзы получил пожизненное, сидит в тюрьме за убийство жены. В пылу семейной ссоры пырнул ее ножом в живот.
– Варварство, – сказала Скобкина и потрясла головой. – Да уж, у этой Эльзы плохая родословная. Может быть, она тоже подвержена приступам неконтролируемой ярости? Что, если Ян наступил ей на ногу, она за это убила его и зацементировала на кухне? Впрочем, – перебила она сама себя, – как бы Ян попал к ней на кухню…
Вспомнив Маргариту Хрюкину, Женя сильно покраснела. Благо Ира смотрела не на нее, а на Луканова и ее очевидной реакции не заметила.
– Ну, – велела она Луканову, – продолжай дальше.
– Про Нетушкину я знаю меньше, – вздохнул тот. – Она живет в пригороде и по весне выращивает укроп на продажу.
– Понятное дело, тебя такая кандидатура не вдохновила.
– Могу сказать только, что ее легко поймать на удочку, – добавил Луканов. – Она легковерна, впечатлительна и эмоциональна. Ее можно взять на понт, на слезу и на испуг.
– Ты брал? – подозрительно спросила Ира.
– Говорю же: не брал, но мог бы. Просто у меня глаз наметанный.
– То есть если и подозревать кого в страшном злодействе, то только немку? – поставила вопрос ребром Скобкина.
– Она умна, – кивнул головой Луканов. – Впрочем, что такое ум женщины, ослепленной страстью? – философски заметил он.
Мартынов не пожелал задумываться над этим философским вопросом.
– А какое отношение вы имеете к бывшей любовнице Кокина?
– Никакого, – пожал плечами Луканов. – Просто я всегда стараюсь вызнать всю подноготную того человека, с которым имею дело. Своего рода страховка канатоходца.
– Что ж, – пробормотал Мартынов, вопросительно глядя на Женю, – кажется, вы ничего не скрыли.
– Не скрыл? – пытливо спросила у Луканова Ира.
– Не-а, – покачал тот головой. – Тем более они и так все знали.
– Я же говорила, что ты никчемный человек, – вздохнула Ира. – Кстати, не хотите ли поужинать? – обратилась она к Мартынову и Жене.
– Нет-нет, у нас еще куча дел, – отмахнулся Геннадий.
– Может быть, просто чайку? Много времени это не займет.
Мартынов отказался, а Женя сообщила, что с удовольствием выпила бы чашечку.
– Я быстро, – пообещала она.
Мартынов раскланялся и отправился к машине, рассчитывая выкурить в одиночестве сигарету и хорошенько обмозговать состоявшийся разговор.
– Ты сиди в комнате, – приказала Ира Луканову. – Мы посекретничаем.
Соорудив по чашке чая, Ира сказала:
– Ты, я вижу, прибарахлилась.
– Угу, – сказала Женя.
– Но для обольщения мужчины этого недостаточно.
– Я знаю. Я не для него старалась. Я вообще еще не старалась. Просто дядя выкинул мою старую одежду.
– Ну, слава богу, дозрел!
– Он не сам дозрел, я намекнула. Вообще у нас сейчас сложные отношения, так что ты меня в особняке Ярославских не ищи.
– Что, неужели этот тип, я имею в виду Геннадия, разрешил тебе у него поселиться?
– Даже настаивал.
– Вот это да!
– Что – да? – неожиданно скривилась Женя. – Он считает, что я ему товарищ. Камрад. Дер Фройнд.
– Я же говорю: тебе надо действовать по сказочному сценарию. Была Золушка – стала Златовласка.
– Это ты что-то путаешь, – не согласилась Женя. – Золушка так и осталась Золушкой.
– Но когда она сильно захотела замуж, то вымыла рожу и прилично оделась. И еще крестная что-то сделала с ее волосами. Я умираю, так хочу выступить в роли твоей крестной.
– Но я не могу так сразу! – с надрывом сказала Женя. – Геннадий сразу поймет, что я к нему неровно дышу! Веня ему наверняка сказал, что я всегда была замарашкой.
– Да, – мрачно заключила Ира. – Я никогда не смогла бы быть психоаналитиком. Я не понимаю людей даже тогда, когда они объясняют мне причины своих поступков открытым текстом.
– Если я выряжусь, мне будет стыдно показаться ему на глаза! – в отчаянии воскликнула Женя.
– Может быть, для тебя это станет откровением, но у женщин обычно бывает все наоборот.
– Я знаю, что не такая, как все! – У Жени на глаза навернулись слезы. – Я червь, я гадкий утенок, я серая мышь, я одежная моль…
– Меня, конечно, трогают твои зоологические сравнения, – осторожно сказала Ира, – но я все-таки считаю, что тебе необходимо пересмотреть свою позицию. Причем чем скорее, тем лучше.
– Как бы мне хотелось быть такой, как ты! – зарыдала Женя, зажимая рукой нос. – Вон как ты с мужчинами обходишься! За галстук водишь!
– Думаешь, мне это нравится? – опечалилась Ира. – Я мечтаю о настоящем мужчине, который ни в чем мне не уступит.
– О таком, как Ян? – продолжая лить слезы, спросила Женя.
– Не о таком, как Ян, а о самом Яне, дурочка!
– Мне надо идти! – прорыдала Женя. – Мартынов будет сердиться.
– Не рассыплется, если немного подождет, – махнула рукой Ира. – Никогда не веди себя как раба. Не заискивай и не извиняйся. Если ты ему нужна, он прождет и час. А если не нужна, то твои извинения вообще теряют смысл, не так ли?
В качестве комментария к ее словам Мартынов внизу дважды нажал на клаксон.
– Вот! – сказала Ира. – Он демонстрирует свое нетерпение. Что ты должна сделать?
– Что? – эхом откликнулась Женя.
– Помаши ему рукой из окошка и задержись еще минут на пятнадцать.
– Я не могу сейчас играть в эти игры, – вытирая лицо поданной салфеткой, заявила Женя. – Все складывается ужасно. Веню убили, мой дядя может оказаться преступником…
– Я все понимаю, дорогая, но это не игры. Это твой новый образ мышления. По крайней мере, я надеюсь.
– Ты обещаешь выступить в роли крестной Золушки, когда это понадобится?
– Клянусь! – сказала Ира.
Спускаясь по лестнице, Женя подумала, что в ее сказке принц вполне мог бы влюбиться в крестную и все бы его поняли. «Мою же физиономию, судя по всему, в силах изменить только пластический хирург», – обреченно подумала она.
– Вижу, ты плакала, – хмуро заметил Мартынов, отшвырнув окурок в сторону. – Надеюсь, ничего серьезного?
– Так, сбрасывала нервное напряжение, – криво улыбнулась Женя.
«Если мы и дальше будем проводить вместе столько времени, – подумала она про себя, – то я начну рыдать прямо в твоем присутствии. Может быть, даже брошусь тебе в ноги». Воображаемая унизительная сцена ей до такой степени не понравилась, что она решила поскорее перестать думать об этом.
