Дарья Донцова - Вулкан страстей наивной незабудки
– Несмеянов в камере самоубийством покончит. Или инфаркт у него случится, пока до тюремной больнички его дотащат, Филипп покойник, – вздохнула я. – Еще заточкой в драке убить могут.
– Вот поэтому шум, гам, вопли и задержание в присутствии большого количества народа, – кивнул Снегов. – Мы взяли Филиппа не как кочегара паровоза «Подмена», а как организатора подпольного клуба, где, на мой взгляд, не совсем нормальные люди любят проводить досуг голышом: слушать музыку, ужинать. Ну и не только это. Вам с Валерием, как новичкам, не показали уютные спаленки для постоянных клиентов. Несмеянов хорошо знает вкусы завсегдатаев: кому девочку предложить, кому мальчика, кому двоих сразу, а кто на несовершеннолетних падок. Вся обслуга готова ублажать клиентов по полной программе. А если я вам расскажу, какие знаменитости у них в зале голяком выступали за нефиговые еврики, вы мне не поверите. Есть за что дорогого Филиппа прищучить. И что подумает мозг, узнав, как руки-ноги задержаны?
Я усмехнулась.
– Скорей всего, решит, что среднее звено по своей тупости и жадности на незаконном вертепе развлечений погорело. Если б речь шла о подменах, Несмеянова бы взяли так, что даже сидящая у него на лбу муха не улетела, постарались бы скрыть факт задержания. А раз ворвались в зал, башмаками посуду подавили, гостей мордами в пол уложили, орали, значит, дело в клубе. Мы с Крапивиным вам чуть всю малину не обломали. Валера вел тайное наблюдение за Хотьковой…
– Знаю, – отмахнулся Снегов, – она любит голая рассекать, за Оксаной долго приглядывали, поджидали, когда к ней главарь банды приедет. Повезло Крапивину, Хотькова красавица, то-то ему радости подвалило, пялился в экран на милашку, изучил ее во всех подробностях. Мы уже запустили дезу, что вы наши агенты, которых специально в клубешник заслали. У нас есть сведения, что Фил официантке-бармену предлагает заработать, став копией.
– Пашкина! – воскликнула я. – Она знала Несмеянова давно.
– Он ее из Марманска в Москву вывез, – согласился Андрей, – сначала девица у него в любовницах состояла, потом они поругались. Девчонка психанула, ушла, начала на улице подрабатывать, но проституция тяжелый хлеб, ее один раз побили здорово. Потом она забеременела, родила не пойми от кого младенца, подбросила его в детскую больницу и побежала к Филиппу Игоревичу. Несмеянов проявил «милосердие» к Ирине, живущей по паспорту своей сводной сестры Ларисы, взял оторву официанткой и спустя некоторое время предложил ей поработать копией, пообещал: «Это ерунда. Покантуешься в бараке около года, получишь квартиру, деньги, загранпаспорт и живи, где хочешь».
– Откуда вы все это знаете? – удивилась я и тут же сообразила: – Вопрос снят. Ваш агент под прикрытием установил специальную аппаратуру, она фиксировала беседы в кабинете Филиппа.
– Верно, – согласился Снегов. – Мы его слушали, есть запись последнего разговора хозяина с Пашкиной. Сейчас.
Он вынул из сумки ноутбук, и вскоре я услышала женский голос, бормочущий:
– Я боюсь, я передумала, я не смогу! Отказываюсь.
Бубнеж перекрыл бас Филиппа. Сначала он наорал на бабу, напомнил про сделанные ей новые зубы, исправленные отпечатки пальцев, про полученный аванс. Потом слегка остыл и заявил:
– …с тобой!
– Я свободна? – слабым голосом осведомилась Ирина. – Могу уходить?
– …тебе! – снова впал в ярость Несмеянов. – Сначала отработай новые челюсти и изменение отпечатков. Думаешь бесплатно все получить? Тебя теперь по «пальчикам» не опознают, а это дорого стоит. Будешь в клубе бесплатно пахать, пока я не скажу, что долг аннулирован.
– Сколько с меня? – спросила Ирина.
– Неважно, – рыкнул Несмеянов.
– Ты меня хочешь навечно рабой сделать, – догадалась Пашкина. – А если я откажусь? Уйду прямо сейчас?
– Да пожалуйста, – развеселился Филипп, – только куда ты денешься? Взбрыкнешь? Отлично! Я тебя мигом с потрохами сдам, поставлю полицию в известность, что женщина, живущая под именем Ларисы Пашкиной, на самом деле Ирина, ее сводная сестра. Ира – воровка, проститутка, в общем, полный букет. Забирайте милашку.
– Ты этого не сделаешь, – прошептала девушка.
– Да? Хочешь проверить? Но даже если я не стукну куда надо, что с тобой будет, когда ты, … неблагодарная, от меня слиняешь? Останешься без заработка. Что ты, … делать умеешь? Эксклюзивной профессией владеешь? Только ноги раздвигаешь. Опять на дорогу пойдешь? Не понравится тебе на шоссе, уже пробовала один раз. И ты не юная девушка, уже старая… Желаешь сию секунду … смотаться? Ну-ка, дай сумку. Сколько там денег?
– Не трогай, – захныкала Ирина.
– Триста рублей, – заржал Несмеянов, – такой суммы тебе надолго хватит. А это что? «Пситомарин»? Наркота? Вот почему ты такая странная в последнее время ходишь, …! Сто раз говорено! Не трогать дурь!
– Это от нервов, – заканючила Лариса, – у меня депрессия!
– Ща проверю. Где тут листовка? Антидепрессант. Принимать под наблюдением врача, не более одной таблетки 10 миллиграммов в день, запрет на вождение машины… ага… угу… понятно. Внимание. При употреблении даже с малым количеством алкоголя препарат может вызвать летальный исход, если разовая доза превышена на одну треть… ага. Слушай, давай перестанем бычиться. Заистерила ты, я простил. Бывают у баб припадки тупости. Хватит… Уже все самое трудное сделала, зубы вставила, пальцы поправила. Ерунда осталась. Родинку над губой удалить.
– Нет! – крикнула Пашкина. – Нет!
– Не ори, – цыкнул Несмеянов. – Чего боишься? Одна секунда, это ваще не больно.
– Нет!
– Да почему? – снова начал злиться Фил.
– Мне сказали, что после удаления крупной родинки у человека рак начинается.
– Во …! Где ты эту хрень слышала?
– По телику академик выступал, фото показывал, какую родинку ваще никогда убирать нельзя. Прямо как у меня.
– Дерьмо он нес.
– Ага! Ты умнее доктора наук и профессора!
– Да!
– Ха! Нетушки! Сам себе все отрежь и рак получи.
– …!
– Только попробуй меня полиции сдать. Я им живо про твое предложение заменить на зоне одну … расскажу!
Воцарилась тишина, потом раздался голос Филиппа:
– Во поговорили! Полаялись, как неродные.
– Ты первый начал, – всхлипнула Пашкина.
Несмеянов сменил тон:
– Ну-ну, не хлюпай соплями. Все улажу, не хочешь работать копией, не надо. Ну-ка выпей пилюльки свои, успокоишься.
Андрей остановил запись.
– Дальше Филипп зовет бармена, угощает Ирину «Морской пеной», укладывает ее на диван, он заботлив до приторности. Слушай дальше.
Из ноутбука донесся шорох, скрип, затем визгливый женский голос сказал:
– Филипп Игоревич, я все убрала.
– Хорошо, Лена, уходи, – ответил Несмеянов. – В клубе никого?
– В пять утра последние ушли, – доложила незнакомка.
– Отлично, я домой и ты тоже.
– Вот!
– Это что?
– Гортензия сумку забыла, там ее кредитка.
– Без головы совсем, брось мне на стол, завтра ей отдам.
– О’кей. А чего с Пашкиной делать?
– Пусть спит, – сказал Несмеянов, – она поддала крепко, до полудня продрыхнет, а там я разберусь.
Снова скрип, шорох, звук шагов и тишина.
Андрей посмотрел на меня.
– Филипп прочитал инструкцию, резко подобрел, велел Пашкиной проглотить таблетку, а потом позвал бармена с коктейлями. Уверена, что он ей в бокал еще несколько пилюль незаметно бросил. Выбрал «Морскую пену», коктейль со взбитым белком непрозрачный, Ирина не заметила, что в нем лекарство. А водки в бокале много.
– Это убийство, – сказала я, – он прочитал, что «Пситомарин» несовместим с беленькой. А еще раньше сообразил: зря предложил Пашкину в качестве копии, она не надежна, испугалась удалять родинку, такая растреплет всем про его прибыльный бизнес. Лучше от нее избавиться. Он рассчитывал найти утром труп и отвезти его куда-нибудь, закопать в лесу. А если труп и попадет в морг, то что найдет патологоанатом? Алкоголь в желудке, антидепрессант в крови. Если только станут анализ на токсикологию делать. Документов у покойницы не будет…
– Но вышло иначе, – остановил меня Андрей, стуча пальцем по мышке. – Время шесть ноль три. Прошел час после того, как Ирина заснула на диване.
Из ноутбука снова донесся шорох, скрип, потом тихое бормотание Пашкиной:
– Где? Где я! Голова… моя голова… Тошнит…
Раздался стон:
– Ой, ой, кружится… плохо… где моя сумка… где… вон… она… не она… не знаю… дышать хочу… надо… где улица… где дышать… сумка… сумка… взять надо…
Громкий хлопок и тишина.
– Она очнулась, – подвела я итог, – была в полуобморочном состоянии, искала свою сумку, не понимала, где находится, что с ней, увидела на столе Филиппа сумку Гортензии, схватила ее, думая, что она принадлежит ей.
– Пошла на улицу, споткнулась о высокий порог, упала и умерла, – добавил Иван.
– Был ранний час, – дополнила я, – участники вечеринки разошлись, сотрудники магазина на работу еще не явились. Пашкину увидел спешивший на службу прохожий и вызвал полицию. Конец истории. Андрей, ваши люди вели постоянное наблюдение за Несмеяновым и его конторой, значит, они знали, что женщину оставили умирать в кабинете, и не пришли ей на помощь?
