Лоуренс Блок - Вор в роли Богарта
Выражение глаз Уилфреда я истолковать не мог. Его маленькие цепкие глазки отметили ее, оценили, но не отразили ничего.
Одному Богу ведомо, что подумала Илона, глядя на всю эту компанию, но, очевидно, не усмотрела в ней ничего, нарушающего ее планы.
— Я сейчас вернусь, — сказала она и вышла на улицу, а через несколько секунд снова возникла в дверях в сопровождении Майкла Тодда. Он был в сером переливчатом пиджаке и без шляпы, зато на галстуке красовалось с дюжину, если не больше, маленьких разноцветных шляпок, разбросанных по красному полю.
— Микаэ-эль… — протянула она (у нее вышло нечто среднее между «Майкл» и «Михаил»), — это Бернард. Бернард, я бы хотела познакомить тебя с…
— Но мы уже знакомы, — перебил ее Майкл. — Вот только звали его не Бернард, а… — Он на секунду задумался. — Билл! Билл Томас!
— Томпсон, — уточнил я. — Но все равно впечатляет! Вот уж не думал, что вы запомните.
— Это он приходил тогда, — объяснил он Илоне. — Ну, вчера утром. Собирал пожертвования. — Тут глаза его сощурились. — Во всяком случае, утверждал, что собирает.
— Да, для «Американской ассоциации по борьбе с дисплазией тазобедренного сустава», — сказал я, — и именно туда отправились ваши деньги, если уж это так вас волнует. Чертовски благородное начинание. Не верите, спросите у мисс Кайзер. Уверен, она будет просто счастлива просветить вас по этому вопросу.
— Но вы ведь не мистер Томпсон? Вы — мистер Бернард?
— Мистер Роденбарр, — ответил я, — но можете называть меня просто Берн. Почему бы вам не присесть? Присаживайтесь! Вы… — тут я сделал паузу, — и ты… Илона. Я думал, что с вами придет еще один человек. Вообще-то мы договаривались, что он за вами заедет, и я немного удивлен, что вы пришли без него. Мне не хотелось бы начинать, пока он не явится, так что, возможно, мы…
— Можете начинать! — сказал Рэй Киршман, распахивая дверь.
Он вошел в лавку, холодно оглядел всех присутствующих и, остановившись у стеллажа, оперся локтем о полку. На нем был новый, неизвестный мне и, как всегда, скверно сидящий на нем костюм, и еще, будь я неладен, шляпа! Мягкая фетровая шляпа!.. Мне всегда почему-то казалось, что все полицейские в штатском обязательно должны носить шляпы, как в кино, но в реальной жизни этого не наблюдалось. А уж Рэя, насколько мне помнится, я никогда прежде не видел в шляпе. Надо сказать, она очень ему шла.
— Нет, ей-богу, Берни, — начал он, — страшно признателен тебе за то, что вы хотели меня дождаться и все такое прочее. Может, представишь меня всей честной компании?
И я прошелся по кругу, по очереди называя имена, и последним настал черед Рэя Киршмана.
— А это Рэймонд Киршман, — сказал я, — нью-йоркская криминальная полиция.
Реакция присутствующих была довольно любопытной. Глаза Чарли Уикса заблестели еще ярче, а улыбка стала еще шире. Царнов помрачнел и выглядел почти несчастным, Расмолиан смиренно поник, хотя вряд ли упоминание должности Рэя было для него сюрпризом — ведь до этого они уже дважды встречались. К тому же Рэй вообще имел привычку возникать именно здесь как раз в тот момент, когда Тигги заглядывал ко мне в лавку.
А вот Уилфред нисколько не удивился, и, как мне показалось, причина крылась в том, что он успел раскусить Рэя еще с порога. Он вообще производил впечатление парня, способного учуять легавого за милю. Хотя, с другой стороны, выражение его лица вряд ли изменилось бы, даже представь я Рэя как первого вице-президента банка «Чейз Манхэттен», ответственного за ремонт банкоматов. Физиономия Уилфреда, похоже, вообще редко меняла выражение, по крайней мере там, где это могут заметить.
Самая бурная реакция оказалась у Илоны и Майкла, которые тут же начали запинаться и заикаться, словно Рэй являлся представителем не полиции, а всех иммиграционных служб вместе взятых.
— Интересное дело… — протянул он. — У всех тут такое впечатление, будто я оговорился и сказал ИНС[26] вместо НКП. А в общем, один фиг, простая комбинация начальных букв, с тем же успехом могло бы получиться, скажем, НАТО. Но Берни не ошибся, я действительно полицейский, а потому чисто для проформы позвольте зачитать вам следующее. — Он поднес к глазам маленькую, размером с портмоне карточку и прочел: — «Вы имеете право не отвечать на вопросы…» — ну и так далее, до конца, напугав присутствующих, как мне показалось, до полусмерти.
— Я все же не понимаю, — сказал Царнов. — Следует ли отсюда вывод, сэр, что все мы под арестом?
— Да нет, — ответил Рэй. — На кой мне кого-то там арестовывать. Пока что не видно, чтоб кто-то из вас нарушил закон. А если б даже и нарушил, опять-таки сто раз бы еще подумал, прежде чем арестовывать. Попробуй в наши дни арестовать человека, так просидишь как проклятый часов двенадцать, а то и все пятнадцать, оформляя разные бумажки. Кстати, когда шел сюда, видел, какой-то пацан свистнул у Берни книжку со столика. Так что же мне его за это — арестовать?
— По всей видимости, нет, — сказал я.
— Конечно нет. А потому, если у кого из вас, собравшихся в этой комнате, спрятано оружие, причем не важно, имеется на него разрешение или нет, и ежели вы не станете извлекать его на свет божий, беспокоиться не о чем. Или же, допустим, имеется личность с просроченной повесткой в суд, тоже пусть себе живет спокойно. Я не за этим сюда явился.
— Тем не менее вы зачитали нам наши права, — не унимался Царнов.
— Но это же чистая формальность, — заметил Чарли Уикс, — пойми ты это наконец, Григорий. Читается это только для того, чтобы мы поняли: отныне все сказанное здесь может быть использовано как свидетельство. По крайней мере, теоретически. Хотя не представляю, что это может дать адвокату или судье.
— Адвокату это даст лишний бакс, — сказал Рэй, — они такие ребята. Что надумает судья, этого вообще никогда не знаешь. А прочитал я вам «правило Миранды» лишь в том смысле, что шутки в сторону, пусть даже я здесь не официально, а просто пришел навестить своего старого друга Берни и поглядеть, какой сюрприз он вытащит из своей шляпы на этот раз. Обычно у него там оказывается кролик.
Он подготовил мне почву, и я не преминул воспользоваться этим обстоятельством. Я собирался начать свое выступление со слов: «Вы, очевидно, удивлены, зачем это я собрал вас всех здесь…» Однако если в прошлом они производили надлежащий эффект, то сегодня казались не совсем подходящими. Присутствующие знали. Они знали или, по крайней мере, считали, что знают.
— Хочу поблагодарить вас за то, что пришли, — начал я. — Знаю, люди здесь собрались занятые, а потому постараюсь отнять у вас как можно меньше времени. Так что позвольте перейти прямо к делу.
Я бы перешел, но как назло в этот момент какой-то полудурок сунулся в дверь.
— На табличке написано, что вы закрыты. — В голосе его звучало нескрываемое ехидство.
— Да, — ответил я. — Сегодня здесь частные торги. Приходите завтра в обычное время.
— Но на улице столик с книгами, — заметил он. — И к тому же дверь не заперта.
— Сейчас мы это исправим, — сказал я и, захлопнув дверь прямо перед его носом, запер ее на задвижку. Он окинул меня злобным взглядом и отвалил. Я снова обернулся к своим гостям.
— Прошу прощения, — сказал я. — Маугли, если кто-то опять…
— Я об этом позабочусь, — кивнул он.
— Спасибо. Итак, на чем я остановился?
— На том, что пора перейти к делу, — подсказал Чарли Уикс.
— Правильно, — сказал я и прислонился к стеллажу с книгами. — Я хотел рассказать вам одну историю. Правда, придется перескакивать с одного предмета на другой, потому как события начинались в разных местах и в разное время. А корнями своими они уходят в девятнадцатое столетие, когда на землях, подвластных Австро-Венгерской и Оттоманской империям началось национально-освободительное движение. Как раз одно из таких балканских движений способствовало развязыванию Первой мировой войны, когда некий молодой серб застрелил австрийского эрцгерцога. Ко времени окончания войны вопрос о самоопределении наций стал притчей во языцех в странах западного мира. По всей Европе прокатилась мощная волна движения за независимость. И вот в числе этих наций, провозгласивших независимость, появилось суверенное государство Анатрурия. Самоопределилось оно как королевство, а монархом был провозглашен король Влад Первый.
Для присутствующих это не явилось новостью, кроме Рэя и Маугли, ну и еще, возможно, Уилфреда. Однако они продолжали внимательно слушать.
— Анатрурийцы делали все, что было в их силах, чтобы придать весомости и обоснованности своим декларациям о суверенитете, — сказал я. — В Будапеште были напечатаны марки, целые серии марок, некоторые из них даже имели почтовое хождение на территории Анатрурии. Были выпущены также образцы монет и переданы друзьям нового государства, хотя в обращение монеты так и не поступили. Также были отчеканены медали с изображением нового короля, их тоже дарили, в основном людям, поддерживающим движение за независимость.
