Джулия Джеймс - Кое-что о тебе
– Ты побрился. – Она любовалась классически красивыми чертами, которые агент обычно прятал под щетиной, и тем, как потрясающе он смотрится в темно-сером костюме. Мужчинам должно быть запрещено разгуливать в таком виде без специального разрешения.
Паллас осклабился:
– Не волнуйся – через два часа все будет по-прежнему, – и сам неторопливо окинул спутницу взглядом. – Разишь наповал.
Эйми за их спинами откашлялась.
– Не то чтобы мне хотелось вас прерывать, но пора уже начинать и свадьбу… Камерон, у тебя программа сегодняшнего вечера с собой?
– Угу, в сумочке.
– Джек?
Агент похлопал по пиджаку:
– Здесь все шесть страниц.
– Как указано на второй из них, через пять минут жду вас в беседке на фотографировании гостей с моей стороны. – Эйми ткнула пальцем в Камерон: – Не опаздывай и не заставляй меня сожалеть, что я выбрала тебя, а не Колина.
– Ты что, всерьез рассматривала его кандидатуру? – немного обиженно поинтересовалась подруга.
– Очень недолго. Рассудила, что в его свадебном тосте будет полно всяких занудных упоминаний о спорте. От тебя я ожидаю выступления получше, – сделала строгое лицо невеста и удалилась в вихре розово-кремовой тафты.
Джек кивнул агентам Роулингсу и О’Доннелу, которые вышли наружу, оставив его с Камерон на минутку наедине.
С теплой улыбкой Паллас повернулся к спутнице и протянул ей ладонь:
– Ну что? Готова?
Камерон взяла его за руку, сплетая пальцы.
– Целиком и полностью.
* * * * *
Под аплодисменты и одобрительные возгласы Джек сопроводил Камерон обратно к столику и только наклонился к ней, чтобы поздравить с успешным выступлением, как Колин опередил его, подняв свой бокал.
– Фантастический тост, – воодушевленно провозгласил журналист. – Немножко юмора, немножко сантиментов – нет, серьезно, ты утерла нос шаферу.
Камерон шикнула на приятеля, занимая место между ним и агентом и бросая многозначительный взгляд в сторону двух других пар за их столиком. «Друзья жениха, – шепнула она Джеку раньше, – часть плана Эйми способствовать знакомству и общению между гостями». Хотя ФБРовцу уже и так было известно, кто эти люди и чьи они друзья наряду с их полной кредитной историей и отсутствием приводов в полицию, поскольку он отправил эсэмэской их имена Уилкинсу для проверки анкетных данных, как только соседи по столику представились.
Пододвигая подопечной стул, Паллас пытался сосредоточиться на чем-нибудь, помимо обнаженной атласной кожи под своими пальцами. Платье прикрывало Камерон весьма коварным способом – точно по изгибу поясницы. Пару сантиметров ниже – и можно было бы видеть упругую…
Он просто теряет свой гребаный рассудок.
– Разве нарядам подружек невесты не положено быть страшненькими? – проворчал Джек, усаживаясь рядом со свидетельницей.
– Как будто Эйми допустила бы на своей свадьбе что-нибудь страшненькое. – Камерон под столом положила ладонь на бедро спутника и легонько его сжала.
Паллас с зубовным скрежетом втянул в себя воздух. А вот Колина, сидевшего по другую руку от подруги, ее внешний вид, казалось, совершенно не трогал. «Пусть лучше так», – раздумывал Джек, осмотрительно не выпуская Маккенна из поля зрения. Голубой-не голубой, друг-не друг, а никто с членом не подойдет к Камерон ближе, чем на полметра, пока она в этом платье.
– Единственное замечание к твоей речи – лично мне не было уделено того внимания, которого я заслуживаю, – пожаловался журналист.
– Внимания тебе было уделено предостаточно, – отмахнулась от упрека подруга. – Разве я не рассказала, как мы втроем на последнем курсе жили вместе? Я даже упомянула, что ты готовил блинчики для нас с Эйми, когда мы возвращались домой из баров.
– А потом мы обсуждали парней, с которыми встречались, – объяснил Колин агенту.
Палласу стало любопытно. Плюс надо было чем-то отвлечься от Камерон и от ее платья.
– А как вы трое познакомились?
Свидетельница открыла рот, но приятель перебил ее, подняв руку:
– Кхм… Раз уж мне не доверили провозгласить сегодня тост, я хотя бы отвечу на вопрос. Кроме того, я рассказываю эту историю куда интереснее. – Он подался вперед, театрально понижая голос: – Все случилось темным ненастным вечером…
– О, Господи, – закатила глаза Камерон.
– А что? – вскинул ладони Колин. – Вечер действительно был темным и ненастным. Мне ли не знать – я ведь тогда провожал тебя домой, помнишь? – Рассказчик повернулся к Джеку: – Шел второй курс. На ту пору я жил в студенческой общаге и мучился, пытаясь определиться, гей я или нет. Я учился в Мичигане, получая спортивную стипендию, а в кругу бейсболистов темы гомосексуализма не обсуждаются непринужденно. Как бы там ни было, однажды в начале учебного года наше братство организовало ночную гулянку, а на улице полило как из ведра. Я околачивался у входной двери, прихлебывая свое обычное на ту пору пойло – виски «Джим Бим» с кока-колой, – как вдруг на пороге появилась Камерон, теснясь под красным зонтиком с Эйми и еще одной девчонкой. Все трое хохотали, потом закрыли зонтик, Кэм прошла в комнату и тряхнула волосами. Это выглядело, словно кадр из фильма – она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал.
Паллас перебирал серебряные столовые приборы. История стремительно приобретала нежелательный уклон… То, что рука агента задержалась на остром столовом ноже, могло и не быть простым совпадением.
– Поэтому я завел с Камерон разговор, и мы моментально нашли общий язык, – продолжал Колин. – Стали встречаться после занятий, в выходные, и я понял, что если у меня когда-нибудь и получится с женщиной, то именно с этой. Как-то в субботу пару недель спустя мы с Кэм оказались в моей комнате, а у меня уже все было спланировано: тем вечером я собирался сделать решительный ход. Мы сидели на диване, слушали приемник – как раз был вечер музыки восьмидесятых, – и тут в эфире Ким Карнс запела «Глаза Бетти Дэвис»[23]. Камерон вздохнула, откинула голову на спинку дивана и сказала: «Мне нравится эта песня».
– А ты придвинулся ближе, – вклинилась в рассказ подруга, – повернулся ко мне и отозвался: «И мне нравится».
– Это был самый подходящий момент, – подхватил журналист, – и я наклонился к Кэм и поцеловал ее.
Убрав ладонь с бедра Джека, Камерон вытащила у него из пальцев неизвестно как очутившийся там нож для стейков. Агент бросил на спутницу невинный взгляд. Словно он тронет хоть один волосок на голове ее драгоценного Колина… при свидетелях.
Приближаясь к кульминационному моменту истории, – для блага самого же рассказчика следовало надеяться, что исключительно в фигуральном смысле, – Маккенн продолжал:
– Поцелуй немного затягивается, и я говорю себе: «Да, кажется, действительно срабатывает». Отодвигаюсь, чтобы убедиться, что Кэм по вкусу, – а она смотрит на меня снизу вверх с таким потешающимся видом и произносит… – Журналист повел рукой, передавая слово подруге.
– Почтовые марки, которые мне доводилось облизывать, и то возбуждались сильнее, чем ты от этого поцелуя.
Паллас разразился смехом.
– Вот, так я и знал, – с ухмылкой мотнул головой Колин. – Джек, поверь, я был буквально раздавлен. Но только на миг, потому что затем Камерон взяла мое лицо в ладони и спросила: «Колин, мы ведь друзья?» И хотя с нашего знакомства прошло всего несколько недель, я уже понимал, что эта девушка станет важной частью моей жизни. Поэтому утвердительно кивнул, а Кэм и говорит: «Отлично. Тогда послушай меня: тебе следует собраться с духом и просто признать, что ты гей». Услышать эти, сказанные так по-будничному спокойно, слова было чем-то сродни освобождению. Поэтому на следующий день я решил пойти на совершенно иную вечеринку на другом конце университетского городка. И там впервые поцеловался с парнем.
– С Патриком, – уточнила Камерон.
– Ты помнишь?
– Ну конечно, помню.
Колин улыбнулся.
– А когда вернулся вечером домой, Кэм была первой, с кем я поделился новостью.
– Твоя правда, – Камерон накрыла ладони друга своими. – Ты действительно рассказываешь эту историю лучше, чем я.
– И мне нравится, – прозвучал голос за их спинами. – Я никогда раньше ее не слышал.
Паллас инстинктивно потянулся к кобуре под пиджаком, между тем как их троица уставилась на подошедшего к столику атлетически сложенного блондина в стильном костюме.
– Ричард… – первым произнес выглядевший изумленным Колин.
Джек расслабился, узнав имя. Бывший парень Маккенна, отказавшийся ехать на свадьбу.
– Что ты здесь делаешь? – спросил журналист.
При виде Колина лицо новоприбывшего на мгновение затопило волнение, затем он взял себя в руки и оценивающим взглядом окинул свадебный прием.
