Дарья Калинина - Жадина платит дважды
– Обрадовалась? – догадалась я.
– Дудки, – отрезала Алина. – Все, что угодно, но толь ко не радость. Я всю жизнь мечтала, чтобы у меня были отец и мать, как у других детей, а не одна железобетонная бабушка. Сколько слез пролила ночами, представляя, как бы мы с ними проводили время, куда бы ездили на выходные, как счастливы были бы. И вот что я узнаю: оказывается, мой отец был все это время жив и вполне здоров, но у него просто не было желания видеть свою дочь.
– Ему твоя бабушка запретила, – сказала я. – И потом, его новая жена обещала тебя со свету сжить, если он тебя привезет.
– Знаю, он мне говорил, – отмахнулась Алина. – Брехня это, никакие запреты не могли помешать ему хотя разок приехать и просто издалека посмотреть на меня. Клянусь, если бы он мне сказал, что он так и сделал, то я бы все поняла и все ему простила. Но нет, он был пьян, и его потянуло на откровения. Он мне все подробно рассказал про свою старшую дочь, то есть про меня, и признался, что после смерти жены никогда ее не видел. Представляете, он просто вычеркнул меня из своей жизни! Меня душили боль, ярость и презрение, но только не радость и, уж конечно, не любовь к дорогому нашедшемуся папочке. Я готова была растерзать подонка и труса, каким оказался мой отец.
– Ясно, значит, караулить тебя на похоронах было ошибкой, – сказала Мариша.
– Да, я не пошла. Степан Аркадьевич сказал, что сходит, ведь они когда-то в молодости дружили семьями, а я не пошла и довольна, это было как бы местью, он не захотел быть мне отцом, а я не захотела проводить его в последний путь, – сказала Алина и замолчала.
– Понятно, – пробормотала я.
– А почему ты притворилась мертвой? – внезапно раздался голос Мариши, мигом прогнавший мировую скорбь, которая, казалось, прочно поселилась на маленькой кухоньке.
– Я же объясняла, мне нужно было исчезнуть.
– Это мы поняли, но почему таким диким способом?
Да еще воткнув в себя ножи Никиты?
– Это была идея Никаловского, – сказала Алина. – Вечно у него кино на уме было. Он сказал, что это будет выглядеть очень трагично. Я и согласилась.
– А про Никиту ты не подумала? – спросила я. – Ведь сначала подумали на него.
– Так ему и надо, – мстительно сказала Алина. – Честно говоря, я была сердита на него в ту минуту. Вы не представляете, какую сцену он нам с Никаловским закатил. Он говорил мне такие слова, что у меня язык не поворачивается их повторить, и он собирался меня поколотить, если бы ему Никаловский не помешал. К тому же я не собиралась умирать навечно, через месяц я бы воскресла, и Никиту пришлось бы отпустить.
– А кто помог тебе прикрепить к себе ножи, кто привязал тебя?
– Никаловский и привязал, – сказала Алина после минутного колебания. – Никита потащился вытаскивать свою тачку из грязи, а Никаловский приехал на ярмарку, и мы это все устроили. Свет неизбежно привлек бы к себе внимание, человек заходит – а тут заколотый труп. Так и случилось, меня нашли вы. Потом очень кстати вы выскочили из шатра, Никаловский снял с меня наручники, и мы сбежали.
– А огромные следы от ботинок Иннокентия? – спросила я.
– Это я их у него стащила, тоже мне надоел, вот пусть бы и составил Никите компанию, – сердито буркнула Алина.
– Как ты это проделала, мы поняли, но вот зачем тебе понадобилось прятаться и от кого?
– Знаете, девочки, не лезьте вы в эту историю, – посоветовала нам Алина. – Я каждый день трясусь за свою жизнь, не хочу, чтобы и вы оказались в опасности.
– Мы не из пугливых, – заверила ее Мариша. – Рассказывай.
– В общем, вы как знаете, а я влипла в нехорошую историю, – после некоторого колебания начала рассказывать Алина. – И моей жизни грозила вполне реальная опасность. Я точно знаю, что уже поступил заказ на мое убийство. К счастью, тот, кому поручили меня убить, вовсе не собирался этого делать. И мы вместе придумали план, как мне избежать опасности. Ведь если заказчик будет думать, что его заказ уже выполнен, он успокоится.
Мне повезло, что он обратился не к профессиональному киллеру, а к Кеше.
– Кеше?! – воскликнули мы. – Почему к нему?
– Должно быть, потому что мы были любовниками, я ему постоянно изменяла, и расстались мы с ним не очень хорошо, и все думали, что Кеша на меня страшно сердит.
Может, и так, но убивать меня он не собирался.
– Но почему он согласился на предложение того человека?
– Ну, Кеша подумал, что если он откажется, то заказчик найдет другого исполнителя и меня тогда точно убьют.
Так лучше он обманет заказчика и согласится на убийство.
– Кстати, а кто заказчик? – спросила я.
– Кажется, я знаю, это ведь был твой отец, да? – спросила Мариша.
– Да, – кивнула Алина со вздохом. – Никаловский, но его особенно винить тоже нельзя, он ведь не знал, что он мой отец, я ему не рассказала. Все выбирала момент, вот и довыбиралась. Я знаю, почему он решил меня убрать, я постоянно требовала от него денег, а он их никому не любил давать, вот и решил, что лучше уж заплатить один раз киллеру, чем постоянно отстегивать мне крупные суммы. Думаю, что Кешу он выбрал из-за дешевизны. Я же собиралась устроить так, чтобы папа узнал правду обо мне после моего якобы убийства и страдал как детоубийца.
– Значит, что же получается, привязывал тебя вовсе не Никаловский? – спросила я. – Это все-таки был Кеша, раз его следы мы нашли?
– Ладно, раз вы такие догадливые, да, Кеша, – сказала Алина, и на этот раз мы ей поверили – Он и ножи Никиты спер, чтобы того потрясли немного. Я была против, но менять их на другие уже было поздно, да и Кеша не соглашался. Не такой уж он добрый.
– Но у клоуна алиби, – вспомнила я. – Он пил с Жекой и Васей.
– Разумеется, Кешка все предусмотрел, – сказала Алина. – Он пришел к электрикам еще засветло, втроем они напились, и электрики заснули. Тогда Кешка выскользнул из их фургончика и отправился убивать меня. На всякий случай, если бы его застали в шатре, он оделся в свои сценические ботинки. Дескать он тут репетирует. Есть у него один номер, когда он все время о собственные ботинки спотыкается и падает с уморительными кувырками. Так вот я порезала одним из Никитиных ножей руку и немного покапала на щит, потом Кешка укрепил ножи, чтобы казалось, будто они меня проткнули, а сам спрятался. Дальше вы знаете. Когда вы сбежали, он вылез и отцепил меня.
Я оторвала клочок от своего платья, измазала его кровью и подбросила часть от письма моего маньяка, чтобы подумали на него. А потом Кешка снова вернулся к электрикам, вот и все его алиби. А мой отец был доволен и даже заплатил Кешке четыреста долларов.
– Но зачем? – продолжала допытываться Мариша. – Чем ты шантажировала Никаловского. Ты что, знала, откуда у него появились в последний год такие огромные суммы денег, что он купил две машины, квартиру и еще снял кино и собирался снимать второе?
– Знала, – кивнула Алина. – Дело в том, что это я его познакомила с тем человеком, который и помог ему заработать их.
– С Моней? – затаив дыхание, спросила я.
– Не знаю я, кто такой Моня, – просто ответила Алина. – У нас была целая цепочка. Каждый знал только тех, кто работал непосредственно на него, и того, на кого работал он сам.
– И чем же вы занимались? Наркотики, оружие, белые рабы? – спросила Мариша.
– Ну, ты нас совсем за мерзавцев держишь. Можешь поверить, никакого особенного вреда мы не приносили. То есть я хочу сказать, что до последнего времени человеческих жизней на нашем счету не было. Мы выбирали какую-нибудь не слишком большую фирму и предлагали «отстегнуть» нам некую сумму от своего дохода. Как правило, все соглашались.
– Неужели? – фальшиво удивилась Мариша. – Вот так просто брали и делились? Вам удивительно везло.
– Понятное дело, что сначала были проблемы. Люди ведь скупы, а скупой платит дважды. Когда они это понимали, проблемы исчезли. Все началось с небольшой макаронной фабрики, где выпускали эту быстрорастворимую в кипятке гадость в пакетиках и коробочках. Директор оказался очень несговорчивым человеком, и ничего удивительного не было в том, что однажды в его цеху прогремел взрыв, который вывел из строя все оборудование на целых два месяца А ведь мы его предупреждали, что жадность – это порок, который наказывается. Мы снова пришли к нему, но я же говорю, что он был очень несговорчивым.
Должно быть, он решил, что на складах скопилось достаточно продукции, чтобы продержаться эти два месяца, пока не отремонтируют оборудование. Но снова ошибся, пришлось склад взорвать, а вину, как всегда, отнесли на счет чеченских террористов, директор сам сказал в милиции, что по телефону с ним разговаривал человек с сильным акцентом.
– Должно быть, Коротышка, – сказала я Алине, вспомнив, как тот ловко пародировал акцент людей разных национальностей.
– Не знаю, – пожала плечами Алина, – я же говорю, каждый знал того, кто работает на него. Я имела дело с моим отцом, а тот уж нашел отморозков для исполнения грязной работы. Щедрот директоров хватало на всех.
