Ольга Степнова - Щит и меч Венеры
— Не отвечай! — Он выхватил у меня телефон.
— Это еще почему?! Отдай! — Я потянулась за телефоном, но он поднял руку над головой. — Ты… ты… что себе позволяешь?! — Подпрыгнув, я попыталась выхватить у него мобильник, но Дьяченко вдруг бросился от меня убегать. Я помчалась за ним с безрассудством собаки, догоняющей кошку.
Квартира и правда оказалась большая. Мы обежали все комнаты, роняя стулья и путаясь в поворотах. Не знаю, чего во мне было больше — злости, или азарта.
— Зачем тебе этот Жуль?! — заорал Щит, врываясь в комнату, большую часть которой занимал тренажер, и задавая траекторию бега вокруг уродливой конструкции со штангой и скамейкой для жима. — Он же хмырь!!
— А ты, ты не хмырь?! — Я носилась за ним по кругу, словно сумасшедшая белка. — Ты — не хмырь?!!
— А я не хмырь! Я тебя с детства люблю!! Я не хмы-ы-ы-рь-рь!!! А он… а у него… баб как у меня боксерских перчаток!!
— В смысле — две?!
— В смысле — одна пара изнашивается, другую тренер тащит!!
— Ты что, следил за ним?! Откуда ты знаешь, сколько у него баб?! — Я швырнула в него массажной щеткой, лежавшей на тумбочке. Щетка неожиданно попала Дьяченко прямо в лоб. Он остановился, свел глаза на кончике носа и закачался, словно собираясь упасть. Если он думал, что рассмешит меня этим, то ошибался.
— Интриган! — выдохнула я, глядя ему в глаза.
— Ну и пусть! Я тебя никому не отдам. Тем более этому прохиндею Жулю. Ты хочешь быть Асей Жуль?! Худшего сочетания придумать нельзя!
— Я не вещь, чтобы меня отдавать!! Я сама решаю, с кем быть! Ты же сам говорил, что у тебя нет прав на меня!
— Я передумал. Я передумал! Есть у меня на тебя права! И у тебя на меня есть! Во-первых, мы знаем друг друга сто лет! Во-вторых… между нами все уже было! Это был не секс, это было… крещение! Я передумал, есть у меня на тебя права! Я знаю, у этого Жуля много денег, но я тоже скоро начну зарабатывать миллионы, я стану чемпионом мира, обязательно стану!! И потом, у меня есть эта квартира, есть профессия, и… я тут подумал, ведь у Бубона действительно могли быть какие-то деньги, о которых я знать не знал! Я только теперь понял: батя был очень странным человеком. Вроде бы добрым, щедрым, простым, но при этом замкнутым и закрытым! У него не было близких друзей. Он никогда не рассказывал мне о своей жизни, о своих женах, детях, прежней профессии! Он был человеком без прошлого. Я думаю, в этом есть какая-то тайна. Я думаю, если разгадать эту тайну, мы найдем ответ, почему Чеберда и Самойленко начали охоту за мной! Аська, если эти деньги — повод для таких людей, как Чеберда, скормить меня тигру, нам их с тобой хватит!!
— Замолчи! Что ты несешь?! При чем тут деньги?! Я похожа на продажную девку?! На содержанку?! Ты же знаешь меня сто лет!
— Я хочу быть для тебя выгодной партией. — Он зажмурился, словно ждал от меня пощечины.
— Я люблю Жуля. Он для меня — единственно возможная партия. И понятия «выгоды» для меня нет!
Щит помолчал, рассматривая мой телефон, который давно перестал звонить. И вдруг, выпучив глаза, заорал:
— Ну ты же ревновала меня к этой Лизе!! Ну ревновала же, черт возьми!! Ты гайца на меня напустила! Ты из клетки с тигром меня спасла! Мы бежали с тобой, взявшись за руки, и взлетели на тот забор, словно у нас были крылья! Два крыла на двоих — одно у тебя, одно у меня! И после этого ты мне говоришь, что любишь своего Жуля?!! Скажи, он перетащил к тебе свои вещи только после того, как узнал, что ты официально признанная красавица?! Отвечай! Да?!
— Да. Но это не имеет никакого значения. Отдай телефон.
— На! — Он швырнул мобильник в меня. Я поймала его налету, развернулась и пошла в комнату за вещами.
— Не уходи, — жалобно попросил он за моей спиной голосом, в котором не было ни малейшей надежды на успех. — Не уходи!
Забрав с дивана сумку, я направилась к выходу, но вдруг услышала, что на кухне, надрываясь, кипит чайник. Если я не выключу газ, этот идиот, будучи в состоянии глубокого потрясения, спалит и квартиру, и дом.
Я зашла на кухню, сняла с плиты чайник, выключила газ. Дьяченко зашел за мной, встал в дверях, перекрывая мне путь. Он не учел одного — окно на кухне было открыто, а квартира находилась на первом этаже.
Я, не задумываясь, сиганула в окно.
— Ну как? — поинтересовался Дьяченко, свесившись с подоконника.
Я уже и без него поняла, что плохо.
— Бабушки из нашего дома считают, что лучшее средство от воров — это не решетки, а крапива под окнами. Уж они ее поливают! Уж они ее удобряют!!
— Жаль, что тебя Андрюшка не съел! — огрызнулась я, выбираясь из жгучих зарослей, которые поглотили меня почти целиком. Открытые участки тела медленно занимались жестоким огнем. Какой там глубокий пилинг! Детские игрушки по сравнению с крапивной ванной.
Чтобы сделать Щиту «приятное», я набрала Жуля. Он ответил сонным и вялым голосом:
— Да, Ася. Я звонил тебе десять минут назад, но ты не берешь трубку.
— Костя! Ты уже у меня?! Я еду к тебе, еду!! — Я говорила как можно громче, чтобы Дьяченко слышал меня на своей кухне.
— Басова, я у мамы. Лежу в кроватке, в глубоком обмороке. Мама после тюрьмы меня отмыла, откормила, отпоила, и спать уложила. Как там мои костюмчики? Надеюсь, ты на плечики их развесила?! А то помнутся!
— Повесила я твои костюмчики… — Окно на первом этаже со звоном захлопнулось. Надобность громко орать отпала. Щит обиделся. Ну и пусть! — Кость, мне так без тебя плохо! Меня сегодня чуть тигр не сожрал. — Я шла по темной пешеходной дорожке, все дальше отдаляясь от дома. — Кость, приезжай, я не могу без тебя…
— Где ты тигра нашла, Аська? — сонно поинтересовался Жуль.
— Приедешь, я все тебе расскажу.
— Ты издеваешься? Я ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Ася, я завтра приеду. Я такого натерпелся в этом изоляторе! Так провонял! Я натерся маминым лосьоном для тела, вылил на себя литр парфюма, задраил все окна и двери, надел беруши и… Никого не могу видеть. Завтра, все завтра.
— Завтра так завтра, — легко согласилась я. Он имел право говорить, что устал, провонял и не может никого видеть. Он имел это право, потому что без вины отсидел в изоляторе, потому что я не пустила его к себе той ночью, а на следующую — изменила ему.
— Костя, я люблю тебя. Я так рада, что ты позвонил! Я сегодня чуть не погибла и вдруг, словно заново поняла, как сильно тебя люблю! Не отвечай ничего, не надо. Я понимаю, как ты устал. Скажи только, где взять мышей для твоей Жизели?
— Что-о-о?!!
— В твоих чемоданах, кроме костюмов, рубашек, трусов и носков была змея в банке и портрет мамы. Портрет я пристроила на трюмо, а вот где взять мышей для Жизели, не знаю.
— Ты с ума сошла. Я до одури боюсь змей!
— Это твоя змея! Она подписана!
— Тигры, змеи… Ась, у тебя с головой все в порядке?
— Все у меня с головой в порядке! — Я все-таки заплакала, но не от обиды, нет, просто тело невыносимо жгло после крапивной «ванны».
Я нажала отбой. Пусть шеф отсыпается, пусть приходит в себя и вспоминает, откуда в его чемоданах появилась гадюка с красивым именем.
Ноги принесли меня на стоянку, где мы с Щитом бросили свои машины.
Я села за руль и помчалась по ночному городу.
* * *Он сидел на лестнице и пил из алюминиевой банки джин-тоник. У его ног уже валялись три пустые точно такие же банки, и он допивал четвертую.
Я глазам своим не поверила, но яркое освещение лестничной клетки не давало мне ошибиться: возле моей квартиры сидел и пьянствовал следователь прокуратуры, Тимофей Федорович Педоренко.
— Вы?! — удивилась я.
— Я! — радостно отрапортовал Педоренко, вскочил и, вытянувшись в струнку, зачем-то отдал мне честь.
— Что вы тут делаете?! — Я уже поняла, что Педоренко пьян в стельку, как подросток, впервые дорвавшийся до джин-тоника.
— Я тут… вас дожидаюсь, — еле выговорил следователь прокуратуры. — Звонил, звонил, но никто не открыл, хотя… кто-то там во-о-о-озится! — Он погрозил мне пальцем. — Кто-то во-озится в вашей квартирке, а открывать не хочет. А почему? — Он стряхнул с плечей невидимые пылинки. — Я чистенький, симпатичный, и на лбу у меня не написано, что я прокурорский работник. А? Не написано? — Он пошатнулся и, послюнявив палец, сильно потер свой лоб.
— Уходите, — сказала я.
— Нет, как же, постойте… Ася Борисовна, я ведь так и не пригласил вас в прокуратуру. Ну не люблю я сугубо официальных бесед! Люди зажимаются, прячутся, врут, придуриваются… Такой красивой девушке, как вы, совсем не пойдут казенные стены! А ведь я знаю, зна-а-аю, что вы Мисс Россия…
— Бывшая.
— Бывших Мисс не бывает! — Он покачнулся и схватился за стенку. — Это я вам как следователь говорю.
— Пьяный следователь, — решила уточнить я.
— Ой-ой-ой, первый раз в жизни выпил! Слушайте, — он пьяно всхлипнул, — меня так замучила аллергия! Так, сволочь, замучила! Дай, думаю, хоть раз в жизни плюну на нее и напьюсь, а то лекарства, лекарства, диета, гимнастика, опять лекарства… тьфу! А жизнь-то, жизнь-то мимо проходит! Цветы, ароматы, вкусная еда, девушки! Да, девушки!! — Педоренко хорошенько перемешал на голове волосы и стал похож на всклоченного ежа. — И я решил плюнуть на аллергию! — топнул он ногой. — Купил баночку химической дряни, выпил и прекрасно себя чувствую! Прекрасно!
