Галина Куликова - Рукопашная с Мендельсоном
– Куда? Наверное, поехал в свою загородную резиденцию, забаррикадировался, выставил у дверей вооруженную охрану и спустил с цепи злых собак.
– Как бы не так! Он прямиком отправился к своему другу Григорию Мельченко. Их разговор я и хочу дать тебе послушать. Н у, ту часть, которую удалось нормально записать.
– Почему же ты до сих пор молчал? – рассердилась Лайма.
– Когда мне было рассказывать? Сначала ты спала, потом вся эта эпопея со Станиславом Андреевичем. Расплатимся по счету и пойдем слушать чужие разговоры. Иван тоже сейчас подтянется.
* * *Мельченко: Что с тобой? Ты в крови, рубаха разодрана…
Шатков: Гриша, погоди. Я в порядке, однако… У меня к тебе очень серьезный разговор. В общем, эта история со зданием… Короче, они меня сейчас чуть не убили.
Мельченко: А твоя охрана?!
Шатков: Охрану вырубили. Требовали подписать бумаги об отказе, я не стал…
Мельченко: Да плевать на это здание, жизнь дороже.
Шатков: Тебе легко говорить, я же не один там, оно же не само по себе нарисовалось.
Мельченко: Вот и пусть он защищает, а тебе настоящим делом заниматься надо.
Шатков : Без денег от аренды мы бы ничего не сделали. И мой бизнес начался с них. А ты лучше всех знаешь, как мы зависели от этих денег. Не было бы их – как все закончить?
Мельченко : Миша тоже так рассуждал. И где он сейчас?
Шатков : При чем тут Миша?
Мельченко: При том, что он мертв. Сказали, что попадет в беду – и он попал. А, может, и я еще попаду. И совершенно бессмысленно таиться, прятаться…
Шатков : Здание тут ни при чем.
Мельченко : Мне кажется, ты напрасно… Не может быть, ведь ни одна живая душа…
Шатков : Не знаю. Послушай, давай все оставим, продадим и… Я найду покупателя, настоящего…
Мельченко : Вань, не все в мире подчинено бизнесу и деньгам. Есть вещи важнее. Вспомни нашу работу, все, во что мы верили, чего хотели добиться…
Шатков : Мы и добились. Но лишь благодаря тому самому бизнесу, о котором ты с таким презрением… И мне пришлось все бросить. Все, что я любил. Работу! И начать делать деньги. Только для того, чтобы не погибла наша мечта…
Мельченко : Ты знаешь, как мы с Мишей были тебе благодарны.
Шатков : Какие там благодарности, мы же общее дело спасали. Только сейчас наступило время получить дивиденды. Даже на этой стадии можно заключить сделку. А дальше – берем деньги, огромные деньги, и – либо живи в свое удовольствие, либо продолжай работу. Миши теперь нет, так что без него все равно любые бумаги, любые разработки мертвы. А я отойду в сторону – мне и бизнеса… хватит…
Мельченко : Но ты же подал идею… разве не хочешь?..
Шатков : Это было когда-то… Как ученый я теперь ноль. Понимаешь, если все получится и мы провернем сделку, тогда можно этим кровопийцам и здание продать – пусть строят свои саркофаги.
Корнеев пощелкал клавишами и сказал вполголоса:
– Дальше звук проваливается, сильные помехи начались.
Мельченко : Вань, ты же знаешь… еще слишком неопределенно. И потом – я человек науки, мне…дело довести до… а не плевать в потолок, сидя на мешке с деньгами. С теорией разобрались, теперь… на практике…Помнишь, тогда нам… не удалось… ожидаемого… не было. А сейчас… возможность…все получится, если…успешно, то… мировая сенсация и Нобелевская как минимум…
Шатков : Я понимаю, несколько лет назад сам об этом… Помнишь… тоже ожидал. Пойми, Гриша – ситуация изменилась.
Мельченко : Нет, Ваня… ты изменился. Не хочу спорить… никогда этого… У меня больше в жизни такого не будет… И сюда приехали, чтобы завершить…
А если продать, нас отодвинут и…могут просто ликвидировать.
Шатков : Как знаешь, но… упустим возможность… И предупредить… Долю все равно…
Мельченко : Я не согласен.
Шатков домой… только… На днях еще вернемся к этому… Предупреждаю…
Мельченко: Можешь делать… Никогда не будет…
Корнеев откинулся на спинку кресла:
– Это все. Больше я ничего вытянуть не смог.
– А с кем Мельченко еще общался? – поинтересовался Медведь.
– За все время – несколько телефонных звонков. Звонили коллеги по работе, но там был общий треп.
Звонил главный инженер какого-то объединения из Риги. Просил о встрече, причем в этот же вечер, ближе к ночи – мол, дело срочное. Речь шла о внедрении у них каких-то научных разработок Мельченко. Говорил с акцентом. Мельченко отказался, сказал, что по ночам и в частном порядке не встречается, просил обращаться в институт. Да, еще звонила некая дама. Судя по их диалогу, наш ученый-химик химичит еще и с замужними женщинами.
– Жалко, – сокрушенно покачала головой Лайма. – Кажется, мы упускаем что-то важное. Про здание теперь понятно. Но о чем они спорили, о какой совместной работе, которую надо завершать? Возможно, это тот самый проект, который и является гвоздем, так сказать, сезона. Получается, именно ради него ученые вообще приехали в Чисторецк. Ты уверен, что провалы в звуке нельзя восстановить?
– Техника бессильна, – развел руками компьютерщик. – И то спасибо, что в таких нечеловеческих условиях удалось записать разговор почти целиком.
– А где ты находился в это время? – полюбопытствовал Медведь.
– Сначала в скверике напротив, потом на лавочке во дворе. Кто обратит внимание на углубленного в компьютер бедного студента? Хорошо еще, что ночи теплые.
– Меньше всего ты похож на бедного студента, – вынесла приговор Лайма.
– А на кого же я похож?
– На богатого студента, – тотчас придумал Медведь.
Лайма усмехнулась, возвращаясь к основной теме:
– В общем, что-то наши ученые друзья крутят. Хотелось бы понять, в чем тут дело. Что скажешь, аналитик?
– Террористы, думаю, того же хотят. Или уже знают точно то, чего не знаем мы. Надо глаз с Мельченко не спускать. Похоже, все к нему сводится.
– Тогда нам самое время закончить трапезу и переместиться в Летний театр, где он заседает в жюри. Там как раз скоро начало. Мы же, если помнишь, финалисты. Посмотрим, кто еще удостоится такой чести. Заодно подумаем, как выкручиваться на гала-концерте. С Мельченко мне скорее всего придется завязать личный контакт. Тем более, ты говоришь, он активно общается с дамами. Конечно, таким образом я обращу на себя внимание внешних сил, но другого выхода сблизиться с ним по-настоящему я не вижу.
– Командир, перед тем как окунуться в мир прекрасного, можно я признаюсь в должностном преступлении? – мрачно спросил Корнеев.
– Что еще? – подозрительно прищурилась Лайма.
– Дело в том, что я попросил Ивана подключить к институтским сетям кое-какое оборудование. Буквально на время его дежурства. Ты же помнишь, компьютера в квартире Полянского мы не нашли, остается только вариант его рабочего компа. И потом, можно просмотреть институтскую почту последнего времени. Если звонивший из института человек так самоуверен, почему он не может проколоться здесь?
– А мне, значит, ничего не сказали!
– Мы не хотели тебя будить.
– Ой, я сейчас расплачусь от умиления. Между прочим, когда ты Ивана подряжал на криминальный подвиг, ты еще ничего не знал про этот звонок.
– Но я мог предположить, что в институтских сетях обнаружится что-то для нашей работы полезное. Их секретные технологии нас не интересуют, мы их не тронем.
– Ладно, убивать не буду. Зато завтра выгоню тебя на сцену.
– Одного?
– Почему одного? С компьютером. Он будет у тебя вместо бубна.
* * *– В чем дело? – сурово поинтересовался Герлоф Схейл у своих подчиненных. – Почему мы постоянно опаздываем? Или натыкаемся на препятствия, которые не можем преодолеть? Мы что, маленькие дети, которые играют в войну?
Майкл О`Бреннан и Бамбанга Хендарсо сидели неподвижно и молчали. Но если для последнего это было нормальное состояние, то Майкл очень расстроился и не знал, что ответить командиру. Действительно, сначала по чистому недоразумению рухнул план проникновения в институт. Потом – совершенно необъяснимый инцидент в квартире Полянского, из-за которого, помимо всего прочего, сорвалось и задуманное тогда же проникновение в квартиру Мельченко. И вот теперь…
– Мельченко не пошел на контакт добровольно, и это можно было ожидать. Но почему после моего звонка ему вы не смогли войти в его квартиру, как это планировалось еще в прошлый раз? И тогда переговоры, хочет он этого или нет, состоялись бы! – Герлоф рубанул рукой воздух.
– Мы собирались проникнуть в квартиру Мельченко, однако Бамбанга, готовивший свой полет на крыше соседнего дома, вовремя засек наблюдателя. Он дважды менял диспозицию, однако пост не покидал ни на минуту. Этот человек был со специальной аппаратурой. Мы ждали очень долго, но уходить он явно не собирался.
