Дарья Калинина - Четыре покойника и одна свадьба
– Я не понимаю, в чем заключается проблема? Этот Гарик – он уже признался в убийстве Осинкина-старшего?
– Тут он упорствует и отрицает, – оживился следователь. – Говорит, что не имеет к смерти своего отца никакого отношения. Говорит, что он узнал о том, что Осинкин и есть его отец, лишь уже после смерти последнего. Мать отвела сына к свежему кладбищенскому захоронению и сказала сыну, кто именно тут лежит. Задержанный утверждает, что раньше он не знал ни имени своего отца, ни вообще ничего о нем.
– Да, его мать мне тоже говорила, что у них с Осинкиным был заключен своеобразный договор. Он содержит ее и ребенка, а она держит рот на замке и никому, включая самого Гарика, не говорит о том, кто отец. Но Осинкин мертв, от него мы ничего уже не узнаем. А мать и сын… Они могли сговориться. Катерина могла сказать сыну правду гораздо раньше. И тогда Гарик мог покушаться на жизнь своего отца, а теперь врет, что не делал этого.
– Зачем ему или им это нужно? Ведь во всех трех других успешно прошедших своих покушениях Гарик нам признался.
– Признался в трех убийствах! Поздравляю! Вам все-таки удалось его расколоть!
– Да и колоть-то особо не пришлось. Как только его задержали, он сразу же заявил, что желает покаяться. Дескать, огромный груз ответственности давно давил на него, доставляя ужасные мучения. Оказалось, что роль воплощенного торжества справедливости, которую он сам на себя примерил, для парня тяжеловата. И раз уж провидению было угодно отдать его в руки полиции, значит, сказал он, пришла ему пора покаяться и пострадать за свои злодеяния.
– Он осознает, что поступал дурно?
– От тяжести вины он даже в воду сиганул. Пока летел вниз, хотел вовсе утопиться, но когда оказался в воде, некий голос велел ему жить дальше и своей жизнью искупить содеянное им самим и всеми его предками. Так что теперь он сменил пластинку своего бреда. Вместо проклятия своего рода твердит о собственной исключительности и миссии спасти свой род.
И дальше следователь прибавил совсем уж тоскливо:
– Увы, я предвижу, что задержанным обязательно заинтересуются врачи. И что будет после проведенной ими экспертизы, никому не ведомо.
Самого Васю очень мало интересовали мотивы, которые заставили Гарика убивать своих родных. Вася был прагматиком. И ему было важно знать, что угроза его спокойствию устранена. Вот и все.
– Но преступник же признался! В чем дело?
– Он признался и в убийстве своей сестры, и в убийстве адвоката, и в убийстве мачехи.
– Но мы с Ириной можем быть спокойны? Как вы считаете?
– Задержанный сказал, что прежде стремился изничтожить свой род до последнего его представителя, то есть до самого себя. И что эта миссия была назначена ему свыше. Но нынче все изменилось. Его карательная миссия была остановлена. А значит, те, кто остался в живых, так и останутся.
– Но до того просветления, которое его охватило на дне Невы, он намечал себе жертву? И следующей жертвой должна была стать Иринка! Так ведь вы сказали?
– Задержанный этого покушения и не отрицает. Вообще, персонаж довольно занятный. Говорит, что не сразу решал, кто из родственников и сколько будет жить, кто и когда умрет. Должен был все тщательно взвесить, а желательно, так и увидеть какой-нибудь знак, что пора возмездия пришла.
– Что еще за знак?
– Это могло быть что угодно. Пролетевший мимо ворон, упавшее дерево, авария на дороге. Сперва этот тип довольно продолжительное время общался со своей жертвой, приглядывался, беседовал. Иногда связь длилась несколько недель, иногда месяцы, а иногда даже годы. С вашей женой он общался почти два года, прежде чем решиться уничтожить ее.
– Вот он и проговорился! – торжественно воскликнул Вася. – Как же он мог знать Ленку два года, если Осип Осинкин умер всего год назад? Гарик же говорит, что узнал имя своего отца только после смерти Осипа. Значит, и с Ленкой убийца мог познакомиться лишь после смерти Осипа. Никак не два года назад!
– Да, я понимаю, о чем вы говорите. И тут для меня есть большая странность. Задержанный утверждает, что вступил в общение с вашей женой еще до того, как узнал о том, что она приходится ему единокровной сестрой.
– Как же так?
– Они познакомились случайно. Шли по улице, встретились глазами и не смогли уже оторвать взгляды друг от друга. Познакомились, заинтересовались и, как сказал задержанный, почувствовали родственные души.
– Еще бы не родственные! Брат и сестра! Куда уж родней!
– Повторяю, что ни она не знала, кто такой Гарик, ни он не представлял, что имеет дело со своей сестрой.
– Хотите сказать, – пробормотал пораженный до глубины души Вася, – что моя Ленка стала любовницей своего брата, но знать об этом не знала?
– Она стала ею, даже не подозревая о том, кем он ей приходится. Ни один ни другой этого не знали.
– А ребенок? У Лены должен был родиться от этой связи ребенок.
– Гарик его категорически не хотел. Вы же помните, он считал себя проклятым.
– И своего ребенка еще заочно тоже считал таковым?
– Да.
Вася помолчал. Что-то гадкое поднялось из глубин его души при этой новости. Что-то такое, что он с удовольствием бы передоверил врагу. Вот только кто ему в этом поможет? Оставалось лишь признать тот факт, что у его покойной жены был роман с ее собственным братом. И что она за эту связь поплатилась жизнью. Но она-то по счетам уже заплатила, а вот как собирается расплачиваться Гарик?
И еще Вася с его привычкой трезво мыслить никак не мог понять, как получилось, что эти двое встретились. И не просто встретились, а стали общаться и общались долго. Ведь хотя брат с сестрой и встречались как любовники, но вели себя совсем не соответствующим их другим отношениям образом.
У Ленки, которая никогда не отличалась в своих любовных связях постоянством, выработалась стойкая привязанность к Гарику. И у самого Гарика, имевшего проблемы в общении с женщинами, в этом случае все получалось отлично. Брат и сестра встречались почти год до беременности Ленки. И даже после возникшей размолвки и свадьбы Ленки вновь помирились и снова стали продолжать свои отношения.
Вот это и впрямь было очень странно. Ведь в этом случае оба вели себя совершенно нетипично для своих отношений с противоположным полом.
– К Ленке-то он конкретно присосался. Лез к ней и в жизнь, и в душу. И она хороша, даже в постель Ленка его к себе затащила. Но погодите, год назад после смерти Осинкина Гарик все равно должен был узнать, кем ему приходится Лена.
– Он и узнал.
– Но если он узнал, кем приходится ему Лена, наверное, он и ей об этом тоже рассказал?
– Рассказал, когда они снова после перерыва стали встречаться.
– Так зачем же они все-таки стали встречаться, зная, что они брат и сестра? Ведь, насколько я понимаю, роман между ними вспыхнул с новой силой этой весной. Зачем они продолжили отношения?
– Вы меня об этом спрашиваете? Так я вам отвечу, я не знаю.
– Но потом Гарик все-таки отравил Лену. Свою сестру!
– Да, к этому времени Гарик уже окончательно утвердился в мысли, что призван уничтожить свой род. И Лене выпала миссия стать первой искупительной жертвой.
– Но он толокся возле Ленки с самой весны. А миссию свою привел в исполнение лишь в конце лета. Чего тянул? Чего ждал?
– Видимо, у него были к ней и впрямь глубокие чувства. И жалость тут играла не последнюю роль. Вот он и тянул, и надеялся, что сможет нащупать там в Лене что-то такое, что заставит отменить кару.
– И все равно ничего не помогло. Он отравил Ленку. А за ней и адвоката, и мою тещу, и… Ясно, что с головой у парня беспорядок. Ленка поплатилась по заслугам. Отара и тещу жалко, ну да назад их уже не вернешь. Так что нечего теперь попусту и воду в ступе толочь… Лучше скажите мне, где Гарик раздобыл яд?
Этот вопрос заставил следователя воспрянуть духом. И голос его зазвучал куда живее.
– Вот это и есть главная загадка! – воскликнул он. – Мы обыскали жилище задержанного, и нами был обнаружен упомянутый токсин. Помните, я говорил, что еще во времена Советского Союза работа над лекарственным препаратом, в создании которого участвовал также этот синтезированный токсин, велась всего в нескольких местах?
– Да. Вы говорили, что этот токсин был и в лаборатории, возглавляемой моим отцом.
– И теперь нам совершенно ясно, что данный токсин попал к задержанному именно оттуда, из лаборатории вашего отца.
– Вы ошибаетесь! Может быть, из каких-то других мест? Как вы проследили его путь спустя столько лет?
– Токсин находился в специальных герметически запаянных стеклянных капсулах. На них нет никаких указаний, кроме нескольких непонятных символов, написанных от руки и явно предназначенных для внутреннего обращения. Но… но вот бумага, в которую были завернуты эти капсулы… Это приказ от такого-то числа восемьдесят шестого года, в котором говорится о назначении некоего Гаврилова на должность старшего лаборанта. В этой бумаге даже печать сохранилась. И в шапке указано полное название лаборатории. И самое главное, чуть не забыл вам сказать. Сам приказ подписан вашим отцом. Так что сомневаться невозможно, этот токсин из лаборатории вашего отца.
