Дарья Донцова - Дама с коготками
Удобный мир снова рухнул на этот раз в первый день нового года. Фрида была не в ладах с невесткой и удивилась, когда та без стука вошла в ее спальню. Начала было по привычке ругаться, но осеклась, увидав в руках невестки ксерокопию паспорта Ольги Никишиной. Люлю очень спокойно заявила старухе, что нашла документ и знает абсолютно все, но ради семейного спокойствия и благополучия готова молчать. Взамен же требует оставить ее раз и навсегда в покое и перевести дом и счет в банке на ее имя.
Фриде деваться было некуда, Люлю, издевательски улыбаясь, сообщила, что в случае отказа моментально расскажет Степану правду про мать. «Представляю, как он обрадуется, – посмеивалась Лариса, – если узнает о «безупречном» прошлом матушки. Убийца и жена военного преступника – вот кто вы на самом деле». Старуха, тихо радуясь, что мерзкая невестка не разузнала ничего про Минск, согласилась отдать дом и сбережения. И вдруг Люлю умирает. Фриде показалось, что судьба еще раз подкинула ей козырную карту, и она успокоилась. Но тут приехала я и учинила ей настоящий допрос с пристрастием.
– Как вы ухитрились засунуть стрихнин в капсулы, в лекарство, которое принимала Люлю?
– Поверь, это не я. Ларису убил кто-то другой. Не скрою, ее смерть совершенно не огорчила меня. Но я не убийца.
Смешок вырвался из моей груди. Раз начав, трудно остановиться. Фрида покраснела.
– Святая правда. Согласна была отдать мерзавке все за молчание. И потом, как я могла подняться на второй этаж в будуар? Да и не знала я ни о каких капсулах, даже не предполагала, что она принимает лекарство.
Наступило молчание. Из столовой донеслись голоса, звон посуды, счастливый смех Мишеньки.
Вдруг старуха схватила меня за локоть жаркой рукой:
– Дарья, не губи!
Я ничего не ответила. Фрида сжала руку сильней.
– Зачем тебе наш позор? Ну, заберут меня в каталажку, я старая и так скоро помру. Вся грязь на Степку с Петькой выльется. Ты-то что с этого получишь? Сколько лет прошло, трава на могилах выросла. Не губи, Дарья.
– Поклянитесь, что не убивали Лариску!
Старуха медленно подъехала к окну, подняла правую руку:
– Клянусь, пусть расшибет паралич, если вру.
Немного странная клятва, ноги у нее и так не ходят, но я поверила. Значит, не Фрида! Кто же тогда?
Глава 23
Домой приехала только к вечеру, совершенно разбитая. Почему-то болели руки и слегка подташнивало. В холле на столике лежала записка: «Ждали до семи и отправились в лицей. Машка очень обиделась». Боже, совсем забыла! В школе сегодня премьера спектакля, с Марусей в главной роли. Ну что я за мать!
Вдруг из гостиной послышался звук, кто-то включил телевизор. Я пошла в комнату. Никого. Внезапно телик переключился на другой канал. Удивившись донельзя, я двинулась к нему и увидела, что в кресле сидят кошки. Выпрямив спины, они внимательно глядели на экран. Я остолбенела. Вот это да! Кошки сами включают телик, никогда про такое не слышала! Каким образом, интересно? Наверно, неудобно орудовать когтистой лапой, кнопочки на аппарате вон какие маленькие! Внезапно Семирамида пошевелилась, и ОРТ сменилось на НТВ. Я так и подскочила, ну и ну! Семирамида принялась самозабвенно чесать ухо, и каналы замелькали как бешеные. Подойдя к креслу вплотную, я поняла, в чем дело: животные сидели на пульте. Слава богу, а то я уже решила обратиться за советом к психиатру.
Выпив сладкого чая с булочкой, я придумала, как реабилитироваться в глазах Мани. Сейчас половина девятого. Куплю во французской булочной ее любимые пирожные с кремом и поеду в колледж. Представление должно закончиться не раньше десяти. Зал большой, сяду в самом углу и скажу потом, что опоздала всего на десять минут. Надо только одеться поприличней. В прошлый раз родительницы в мехах и брильянтах смотрели на меня, одетую в куртку, словно на вошь. Поколебавшись, вытащила из чехла серебристую норковую шубку, кожаную шляпку с полями и сапоги на высоком каблуке.
В булочной изумительно пахло. Пирожные здесь всегда еще теплые и кофе восхитительный. Ничего не случится, если посижу минут десять. Почти все столики оказались заняты, и мне достался самый неудобный – за колоннами, возле кухни. Нежный заварной крем наполнил рот, и глаза невольно зажмурились от восторга. Но уши остались открытыми, и в них влез удивительно знакомый голос.
– Не нервничай. Скоро все изменится.
Чуть-чуть повернув голову вправо, я увидела в пространстве между колоннами другой столик, а за ним… Полину и какого-то мужчину.
– Легко тебе говорить, Марина, – отозвался кавалер.
Я опустила поля шляпки пониже и пригляделась повнимательней. Надо же, Марина, а как похожа на Полину.
– Недолго осталось, уже почти везде посмотрела, – сказала женщина, – не попала только к Фриде в комнату и в спальню к Степану. Ну, со старухой все просто. Завтра скажу, что на Южном рынке распродажа мулине, она туда и укатит.
От неожиданности я чуть не выпала из-за столика. Значит, все-таки Полина.
– Слышь, Рина, – сказал кавалер, – навряд ли это у старухи, скорей всего Степка припрятал. Будь внимательна. Дом большой, полно потайных мест. В гостиной везде посмотрела? И куда они ее дели, сволочи?
– Не нервничай, – улыбнулась Полина.
– Как справляешься с собаками? – поинтересовался мужик. – Ты там поосторожней, а то живо сообразят, что к чему.
– Пока Господь миловал, ничего серьезного. Вчера, правда, соседка приволокла лысого кота, но Степан сам его осмотрел. Вот идиот. Держит лысика в руках и сообщает бабке: «У него экзема». А потом ко мне: «Твое мнение?» Я так нахмурилась и говорю: «Кажется, экзема». Ну и пронесло.
Кавалер рассмеялся:
– Умница! Только ищи хорошенько, все прочеши.
– Ладно, ладно, – отмахнулась дама, – нечего меня учить, лучше пирожных еще купи, тех, с вишнями.
Мужчина послушно встал и двинулся к кассе. Я низко склонилась над сумочкой, делая вид, что ищу помаду, потом бросила быстрый взгляд на его лицо. Не может быть! Наверное, обозналась! Но зрение у меня стопроцентное, как у горного орла, просто не могла поверить собственным глазам. Пирожные для Полины покупал сейчас Кирилл, муж Дианы. Возвращаясь к своему столику, он прошел мимо меня, и я еще раз убедилась в этом. Хорошо, что вырядилась в шубку и шляпу, ни за что ему меня не узнать. Привык видеть в куртке и джинсах.
Сладкая парочка пошепталась еще немного и двинулась к выходу. Прикрываясь коробкой, я поковыляла за ними. Проклятые каблуки то и дело подворачивались, полы шубки путались между ногами.
Заговорщики сели в Полинину машину и покатили в сторону Садового кольца. Швырнув коробку с пирожными на заднее сиденье, поехала следом за ними. «Жигули» затормозили в Большом Козловском переулке у дома 7, где внизу располагался продовольственный магазин. В столь поздний час почти все окна в этом небольшом доме были темные. Кирилл с дамой нырнули в подъезд, и через пару минут в окнах квартиры на втором этаже вспыхнул свет.
Я поглядела на часы, вскочила в «Пежо» и понеслась в колледж. На стоянке яблоку негде было упасть. Пришлось втискиваться задом между «БМВ» и «Вольво». Ненавижу парковаться задним ходом и, честно говоря, не умею. В спешке глазомер изменил, «Пежо» взбрыкнул. Выбравшись из машины, обнаружила, что разбила фару соседнему «Вольво». Мучимая раскаянием, написала записку: «Уважаемый хозяин «Вольво»! Случайно повредила ваш автомобиль. Прошу извинения, убыток возмещу». Так, теперь номер телефона, подпись, и бегом в зал. Успела как раз вовремя. Гремели аплодисменты, артисты раскланивались. Я подошла к сцене. Увидев меня, Маруська расплылась в улыбке и спрыгнула со сцены:
– Мамочка, пришла все-таки!
– Конечно, детка. Разве могла я забыть о премьере. Очень понравилось, ты была просто неподражаема!
– А почему не заглянула ко мне за кулисы в антракте?
– Солнышко, ездила в кондитерскую за твоими любимыми пирожными, чтобы отпраздновать успех.
– Купила корзиночки с белым кремом?
Я кивнула. Маня издала воинственный клич и кинулась переодеваться. Поболтав с учителями и услышав, что лучше моего ребенка никого нет, я пошла в гардероб.
Первые два класса Маня училась в обычной средней школе. Учительница Раиса Ивановна, невзрачная особа лет шестидесяти, постоянно носившая какие-то бесформенные вязаные кофты, считала дочь слишком непоседливой, болтливой и неаккуратной. Вечно ворчала, что пишет Маня медленно и не всегда быстро соображает. Каждый раз при виде меня лицо «Песталоцци» искажала гримаса. Видя, что другие матери постоянно таскают презенты, я купила Раисе Ивановне небольшой флакон «Красной Москвы». Преподавательница недовольно поджала губы, сунула небрежно коробочку в стол и поставила Маруське одни тройки. Бедный ребенок плакал по утрам и боялся идти в школу. Уж не знаю, чем бы все закончилось, но тут мы уехали во Францию, и два года Машка проучилась в Париже. Вернувшись в Москву, я сразу устроила ее в дорогой колледж. Самым чудесным образом недостатки девочки превратились в достоинства. Непоседливая, говорливая, медленно пишущая? Нет. Живая, с хорошей речью, основательно осваивающая материал, старательная. Никаких презентов в колледже не брали, только ежемесячную плату в твердой валюте. Хвалили безостановочно, ставили одни пятерки. Теперь Маруська рыдает, если не может пойти на занятия, а учителей называет «пусиками».
