Дарья Донцова - Верхом на «Титанике»
– Ваня, – кинулся за ним ближайший друг Петр Камкин, – Ваня!
– Что, дружище? – грустно спросил тенор. – Видишь, опять оказия повторилась! Проклятие на наш род наложено! Иначе с чего люди погибают!
– Так от переживаний жилы лопаются, – обнял друга Петр, – слушатели восхищение огромное испытывают, не выносят восторга, тут и апоплексический удар!
– Может, бросить небожеское занятие? Уйти в монастырь…»
Дальше читать стало невмоготу. Во-первых, тексту явно требовался редактор, во-вторых, я очень не люблю псевдоисторические произведения. Мой отец, прозаик Павел Подушкин, работал именно в этом жанре, но он тщательно изучал материал, просиживал долгие недели в архивах и не допускал откровенно бесцеремонных ляпов. А в этой книжонке! 1721 год! И главный герой поет арию Ленского! Ну не чушь ли! Чайковский написал оперу в девятнадцатом веке, в восемнадцатом никто и не слыхивал ни о каком поэте, убитом на дуэли Евгением Онегиным!
Переполнившись раздражением, я вновь взял книжечку, перелистал страницы, потом, слава богу, ксерокс освободился и мне сделали копию.
Нора получила литературу и вместо благодарности выразила возмущение:
– Что так долго?
Я развел руками.
– В библиотеке работают неторопливые дамы.
– Ладно, – смилостивилась Элеонора, – во всем плохом есть и много хорошего. Теперь отправляйся к Ладе, она небось вернулась домой!
Я спустился во двор, сел за руль и призадумался. Как лучше поступить? Позвонить предварительно бывшей наркоманке или упасть ей как снег на голову?
В конце концов второй вариант показался мне более предпочтительным, и я покатил в сторону Строгина, хорошего, говорят, экологически чистого района столицы.
Но, как у всякой части мегаполиса, в Строгине есть разные дворы и закоулки. Коренные москвичи хорошо знают, что даже в самом центре можно отыскать тихий, зеленый, совершенно деревенский уголок. Но случается и обратное – в уютном Строгине обнаружились дома, жить в которых я не пожелал бы даже своему врагу. В одном из них, серой, блочной башне, и нашла пристанище Лада. Окна здания выходили прямо на МКАД, наверное, шум тут не стихает ни днем ни ночью, а о качестве воздуха лучше даже не упоминать!
– Вы ко мне? – спросила Лада, безбоязненно распахивая дверь.
– Здравствуйте, – поклонился я, – разрешите войти.
– Пожалуйста, – равнодушно ответила она, – чем могу помочь?
– Вы настолько не боитесь незнакомых людей? – не утерпел я. – Вдруг я замыслил что-то плохое?
Ермолаева усмехнулась.
– Непохоже! Да и Сергей Анисимович предупредил меня, достаточно точно описал вас: высокий, темноволосый, в джинсах. Проходите, ботинки можете не снимать, о коврик вытрите, и хорошо.
Я выполнил приказ и очутился в скромно обставленной комнате.
– Садитесь, – велела Лада, указывая на диван, – рассказывайте. Кто у вас бесу в лапы попал? Сын, дочь, жена? Говорите спокойно, за пределы этой комнаты информация не выйдет.
Я улыбнулся.
– Милая Лада, все же следует быть осторожной. Под описание, которое дал вам совершенно незнакомый мне Сергей Анисимович, может подойти половина мужского населения столицы: высокий, темноволосый, в джинсах. Право слово, так легко стать жертвой бандитов!
– Вы не от отца Сергия, – протянула Лада, – то-то я смотрю – вошли, лба не перекрестили. Что за печаль вас ко мне привела? Если сумею, поспособствую, я не только нашим прихожанам содействие оказываю. Господь велел любому человеку руку помощи протянуть. Говорите, не стесняйтесь.
– Вы паспорт теряли?
Лада моргнула раз, другой, третий.
– Так да или нет? – не выдержал я.
Ермолаева кивнула.
– Я получила новый документ.
Я отметил, что она не сказала короткое «да», и решил еще раз нажать на болевую точку.
– Паспорт теряли?
– Вынуждена была обращаться за новым, – снова обтекаемо ответила Ермолаева, – а вы из милиции?
– Нет, из частного агентства «Ниро», вот удостоверение.
Лада с нескрываемым изумлением глянула на книжечку, потом решительно заявила:
– По душевному повелению я пытаюсь направить людей на истинный путь, заблудшие души мне о себе горькую правду рассказывают, господь не велит лгать. Вранье – прямая дорога в ад, я не хочу сама неправдивые слова произносить, поэтому сразу предупрежу: ничего вам не сообщу. Откровение считаю за исповедь. Ну как доверившихся предать? Ежели с вашей семьей беда, вот моя рука, а с представителем ищеек нет разговору, то предательство.
Речь Лада произнесла без пафоса, очень спокойно, никаких выкриков: «Вон из моего дома» и заявлений: «Вы сюда явились без приглашения». Ермолаева просто высказала свое мнение и теперь ждала моей реакции.
– Врать нехорошо, – кивнул я.
– Согласна.
– Вы никогда не лжете?
– Пытаюсь, – улыбнулась Лада, – по мере сил.
– Именно из нежелания лгать вы и не хотите отвечать прямо на мой вопрос о паспорте?
На лбу Лады заблестели бисеринки пота.
– Ладно, – кивнул я, – тогда следующий вопрос! Знаете ли вы, что в Москве имеются две Лады Ермолаевы?
– Имя не редкое, – пожала плечами женщина.
– Одна, то есть вы, прописана в квартире, которую купил Игорь Решетников. Право, более чем странная ситуация.
– Жизнь необычна, Спаситель испытывает своих чад: чем сильнее любит, тем тяжелее крест.
– А вторая Лада в тюрьме.
– Где? – отшатнулась та.
– В следственном изоляторе, – пояснил я, – в заведении, которое население ошибочно именует тюрьмой, хотя, на мой взгляд, разницы особой нет – и там, и тут камеры, решетки на окнах и охрана.
– Не может быть! – перекрестилась Лада.
– Ваш двойник замужем, – продолжал я, – вернее, теперь она вдова, Юрий Шульгин умер.
– Господи!
– Упал с лестницы!
– Матерь Божья.
– Сломал шею.
– Свят, свят, свят, – быстро закрестилась Лада, – прости новопреставленному грехи его тяжкие.
– Ермолаеву, вернее, теперь Шульгину, обвиняют в убийстве.
– Нет, – вскочила на ноги Лада, – они не могли! Сказали… – внезапно она замолчала.
– Что пообещала вам женщина, покупая паспорт, – сурово поинтересовался я, – сколько денег вы получили за документ? Как на самом деле зовут Ладу и почему вы абсолютно уверены в ее невиновности?
Лада хранила молчание.
– Ермолаева-Шульгина отказывается давать показания, – продолжал я, – тем самым усугубляет свое положение. Против Лады, вернее, той, что пошла в загс по вашим документам, очень много улик. Но Федор, любовник Шульгиной, нанял нас…
– Федор, – эхом повторила хозяйка.
– Да, любовник Лады.
– Нет, он ей… погодите.
Ермолаева встала и побежала в прихожую, вернулась она в куртке, с головой, замотанной платком, и велела:
– Посидите тут, недолго, мне за благословением к отцу Сергию сбегать надо!
– Я с вами!
Лада сверкнула глазами.
– Никуда я не денусь, мне проще одной. Только поскучать вам придется, телевизора не имею, газет с журналами не держу, из книг только житие святых. Хотите посмотреть?
– С огромным удовольствием, – не покривил я душой.
– Вон на полке, берите любой том, – любезно предложила хозяйка и ушла.
Я остался один и от скуки начал просматривать брошюрки, лежащие на столике. «Прелюбодеяние грех» – так называлась одна из книжонок. Я перелистал страницы, отложил издание, зевнул и внезапно вспомнил Савелия Пешкова. Ну каким образом его жена Марина догадалась о том, что муж изменял ей в машине с любовницей? Савва тщательно убрал салон! Может, все же забыл некий предмет? И почему Марина ляпнула про размер ноги и плоскостопие? Я чихнул, вновь взял брошюру и попытался занять себя чтением.
Вернулась Лада через час, щеки ее раскраснелись, а гладкая прическа под платком разлохматилась.
– Пойдемте, чайник поставлю, – неожиданно предложила она, – день не постный, можно себе печенье позволить, я купила свежее.
Я понял, что сейчас услышу интересный рассказ, и безропотно переместился в крохотное помещение, почти все занятое большой плитой.
– Отец Сергий благословил меня на беседу, – сказала Ермолаева, – велел испытание пройти. Значит, на то божья воля, без его согласия ничего на земле не происходит. Ладно, я начну, помолясь!
Губы женщины беззвучно зашевелились, спустя пару минут Лада тряхнула головой, ладонями пригладила волосы, перекрестилась и начала.
Психологи считают, что личность человека неизменна, если в детстве он воровал у одноклассников ластики, то в зрелом возрасте будет таскать деньги. Другое дело, что он станет нарушать закон более осмотрительно, побоится попасть в лапы правосудия, из глупого школьника превратится в умелого дельца, но его сущность, подлая и мерзкая, останется прежней.
Лично мне кажется, что ученые мужи ошибаются, и судьба Лады яркий тому пример.
Классе этак в девятом Ермолаева связалась с плохой компанией и забросила учебу. Сколько нервов потратила ее мать, Антонина Львовна, пытаясь урезонить дочь, не описать. Лада не желала слушать ее и на все справедливые замечания отвечала:
