Иоанна Хмелевская - Стечение обстоятельств
— Никто вас ни в чем не винит, — успокоил прораба капитаНг отпустил успокоенного свидетеля и обратился к Вербелю:
— Может, ты и прав. Приехала за партией товара, не знала о последних событиях. Что наш Янек там нашел?
— Пока не знаю.
— Ты же был с ним, слышал.
— Слышал о сокровищах Али-Бабы и прочую чепуху. Подождем, пока первое впечатление уляжется, человек придет в себя.
Внезапно вспомнив о втором воплощении нечистой силы, капитан решил и об этом расспросить прораба, который явно понравился ему как свидетель своей рассудительностью и трезвым подходом к происшедшему. Еще бы, после того, как предыдущий, то есть владелец дома, знай твердил о нечистой силе. Разыскав прораба, капитан спросил:
— А что вы можете сказать о козе? Могла она во двор проникнуть?
— Очень даже свободно, Забор, правда, вокруг дома довольно прочный, ну да уж она себе обязательно какую-никакую доску рогами подденет и пролезет. Нам уже и приколачивать надоело, тем более что приходит она, когда я рабочих увожу, а уж сторожит получше иной собаки. Мы и перестали ее гонять, пусть себе зверушка тешится.
Тут во дворе появился подпоручик Яжембский, и капитан, поблагодарив, отпустил свидетеля.
От Янека Яжембского исходило сияние, к груди он прижимал целую груду самых разнообразных предметов: картонные папки, несколько пластиковых пакетов с землей и чем-то еще, кучу бумаг, вещевой мешок и многое другое. Подойдя к капитану, он попытался показать ему наиболее ценные из своих трофеев, но это оказалось трудно сделать. Доставая одно, он ронял другое, нагибался, подбирал с земли и опять что-то ронял. Капитан понимал волнение младшего коллеги, который после нескольких лет поисков нашел наконец необходимые вещественные доказательства преступной деятельности фальшивомонетчиков, И когда у подпоручика Яжембского от волнения вывалилась из рук вся груда вещдоков, он присел рядом с молодым офицером на корточки и принялся разбирать вместе с ним бесценные материалы. Вышел во двор подпоручик Вербель, увидел коллег и, немного поколебавшись, присел рядом с ними.
— Именно в этом доме был приостановлен обыск, помните, я рассказывал? — с триумфом объявил Яжембский. — Ну и сами видите. Минутку, где оно? Вот, глядите! Наверное, уже выносил, так подземный коридор обрушился, — Ну и как ты считаешь? Продолжают печатать или перестали?
— Печатали до последней минуты, больше я не успел... Это такое сокровище, что и сказать нельзя! Хочу немедленно заняться им, двенадцать лет искали, о такой удаче и мечтать не смели... Вы тут выясняйте что хотите, меня это не касается, то есть касается, конечно, но там биллионы в фальшивой валюте, мне не унести, надо вызвать грузовик, лечу за подмогой, а это из рук не выпущу, вы как знаете, а я...
Поднявшись, капитан решительно приказал подпоручику прекратить! Прекратить служебную истерику, а он, капитан, своей властью освобождает, его, подпоручика, от дальнейшего участия в осмотре места происшествия и разрешает вернуться в комендатуру. Подозвав водителя служебной машины, он тихонько приказал ему проследить, чтобы по дороге в комендатуру подпоручик из машины не выходил и ни во что не ввязывался. Затем капитан вызвал подкрепление, ибо для опорожнения подземелий требовалось много рабочих рук и транспортных средств.
Подпоручик Вербель взял на себя поиски дьявола. С черной козой познакомился лично и все про нее разузнал. Не так просто было найти вторую ипостась нечистой силы — таинственную негритянку. Естественно, начал с проектанта, солидного предпринимателя, якобы направившего к заказчику своего представителя в лице экзотической дамы. Проектант неизвестно почему был оскорблен до глубины души бестактными расспросами офицера полиции и скандальным голосом доказывал, что он фирма всемирно известная и дело имел только с белой расой. Что же касается кухни в доме пана Рощиковского, то он, проектант, ее даже и не проектировал, потому что пани Рощиковская пожелала оборудовать ее по своему вкусу.
Пока Вербель поверил ему, да и внутреннее чувство подсказывало, что проектант не врет. Узнав, что жена владельца находится при пострадавшем муже в больнице, он поехал в больницу. Мог, конечно, вызвать пани Рощиковскую и в комендатуру, да не хотелось тратить время на формальности.
Здоровье пострадавшего владельца подозрительного дома за ночь окрепло, врач уже не ограничивал время беседы с ним. На предмет кухонного оборудования сказать ему было нечего, он кухней совершенно не интересовался и ничего не знал. А про ванну полицию не интересует? Вот про ванну он, Ропщковский, многое мог бы сообщить компетентным органам, может, наведут наконец порядок с этими грабителями и обманщиками. Бешеные деньги заплатил он, Рощиковский, за оборудование ванной комнаты, а оборудования нет как нет, водят за нос его, Рощиковского. Только вот вчера поступила часть арматуры, он и отправился ее посмотреть, прораб позвонил, хаял. Из-за арматуры и поехал. И вот видите, пан капитан... не капитан? Скажите, пожалуйста, а выглядите совсем, как капитан! И вот видите, пан поручик, что из этого вышло!
Сидящая рядом жена не выдержала:
— Я тебе говорила, чтобы поехал пораньше! Пока там еще рабочие были. Прямо не знаем, что делать, пан поручик. Может, купить проклятую козу и к мяснику отвести?
— Ну как ты можешь так говорить, коханая? Как же можно — к мяснику? Нет, я на такое никогда не пойду.
Подпоручику Вербелю с трудом удалось прекратить супружескую дискуссию о черной козе и перевести разговор на кухонное оборудование. Эта тема жену тоже интересовала. Да, кухней в собственном доме она намерена заняться лично, ни один мужик, будь он мужем или дипломированным проектировщиком, в кухнях не разбирается, и нечего им соваться не в свое дело. Пока что, однако, она еще не приступила к делу, переговоров не вела ни с какой фирмой, а уж тем более с негритянской. Пока что она, жена, дальше просмотра каталогов не продвинулась, у нее множество всевозможных проспектов, главным образом шведских и французских, ей больше нравятся шведские, они... Что? Нет, ни о какой негритянке она понятия не имеет. Разве что...
И осененная вдруг вспыхнувшим подозрением, жена сурово глянула на мужа. Та же мысль пришла в голову и подпоручику Вербелю, и он тоже с интересом поглядел на пострадавшего. Однако на пострадавшей физиономии последнего не выразилось ни малейшего замешательства, и он лишь пожал плечами, к счастью, не пострадавшими.
— Я предпочитаю блондинок, — сказал он, адресуясь к подпоручику, настоящих, таких, как моя жена. На черных даже не взгляну, а крашеных за версту распознаю. Уж в чем-чем, а тут меня не обманешь!
И такая искренность прозвучала в словах потерпевшего, что следователь понял — здесь ему делать больше нечего. Проклятую негритянку придется искать в другом месте.
У подпоручика Яжембского тем временем прошла истерия, но эйфория осталась. Да и как не остаться, когда такие бесценные документы оказались в руках! Правда, в засыпанной садовой землей сумке представлены были материалы, относящиеся в основном к одному человеку — некоему Адаму Гродзяку, Судя по всему, он был специалистом-фотографом. Однако в документах упоминались еще два-три других мафиози и даже их шеф. Шеф упоминался нечленораздельно, следовало непременно раздобыть о нем другие сведения, в том числе железные вещественные доказательства, без которых к государственному мужу подступиться было невозможно. А вот таких «железных» пока не было, и это приводило, в отчаяние молодого офицера полиции.
Весьма заинтересовал Яжембского новый персонаж, Адам Гродзяк. Судя по всему, он стал жертвой шантажа, о чем свидетельствовало подписанное им грустное признание. В свое время он подрабатывал порнографическими снимками, а было это время, когда само-слово «порнография» произносилось с оглядкой, а явление как таковое считалось подрывающим государственные устои. И выходило, что в печатании фальшивых денег он участвовал не по своей воле. Опытный следователь без труда понял, что найдется сколько угодно смягчающих обстоятельств в деле этого парня, и тем самым последний становился коронным свидетелем. Найденные в блокноте Миколая Торовского инициалы «А. Г.» наверняка относились к Адаму Гродзяку. Торовский использовал Гродзяка на всю катушку. Возможно, Гродзяк с ним откровенничал и плакался в жилетку на свою горькую участь. Посещения фотографом Торовского были скрупулезно записаны Анелей Копчик. Все совпадало, Яжембский даже пожалел этого бедолагу Гродзяка. Угодил между молотом и наковальней. С одной стороны — фальшивомонетчики, с другой — следящий за каждым их шагом хладнокровный наблюдатель Торовский, использующий для этого ни о чем не догадывающегося Гродзяка. Каждая из сторон использовала бедного Адама в своих целях, а он метался между ними и окончательно запутался. Итак, начать с Адама!
