Елена Логунова - Снегурка быстрой заморозки
— Давай считать, сколько народу претендует на сокровище. Банда Писклявого — раз! Шайка Рыжего — два!
— Шайка?
— Шайка, шайка! Во всяком случае, не меньше двух человек, ведь кто-то должен был сидеть за рулем желтой машины… Дальше пошли! Не хочу тебя пугать, но куда-то сгинул Моржик, и нельзя исключать вероятности того, что и его кто-то похитил с целью заполучить Булабонгу. Ведь мы с тобой уже решили, что именно Моржик притащил в дом эту голубую гадость. Стало быть, вероятно, есть еще шайка номер три! Она держит Моржика в заточении и выпытывает у него, где сокровище. А Моржик молчит как рыба! И это вынуждает шайку добывать информацию другим путем! И наш Марик вполне может оказаться чрезвычайным и полномочным послом третьей шайки! А что? Живет себе тут под видом племянника, а сам вынюхивает, где сокровище!
— Он хороший мальчик! — Ирка свалила на пол фотоальбом и грудью стала на защиту предполагаемого родственника. — Почему ты так предвзято к нему относишься? В конце концов, где твое чувство благодарности? Вспомни, он приготовил нам чудесное фондю! И самоотверженно бросился спасать тебя от рыжего бандита с оружием в руках!
— Вот именно! — я тоже вскочила на ноги.
Теперь мы стояли друг напротив друга, как задиристый петух против надутого индюка.
— Много ты видела дизайнеров с пистолетами?! — проорала я.
— Гм…
Ирка почесала переносицу, снова опустилась в кресло и после минутного раздумья решительно сняла трубку телефона, высящегося посреди журнального столика.
— Сейчас я все выясню, — пообещала она.
Через три минуты, в которые уложился короткий международный разговор, мы точно знали, что Марик Протопопов действительно выехал из Украины в Россию, в гости к родной тете. Собственный папа Марика, Иркин братец, авторитетно засвидетельствовал это обстоятельство, подтвердив и другие факты, а именно: что Марик недавно получил диплом дизайнера, что на момент прощания на железнодорожном вокзале в Киеве он был длинноволосым блондином и что любимым напитком молодого человека в последнее время являлось мерзопакостного вкуса заграничное пойло, потребляемое из выдолбленной тыковки.
Упоминание незабываемого латиноамериканского мате окончательно убедило Ирку в том, что наш Марик самый настоящий, но я продолжала сомневаться.
— Хорошо, — сдалась наконец подруга. — Чтобы ты была спокойна, мы проверим подлинность моего племянника!
— Как это мы проверим? Сделаем анализ крови на ДНК? — съязвила я. — Или выпишем с Украины папу Протопопова — на опознание?
— Я обязательно придумаю, как это сделать, — пообещала Ирка. — Ты только мне не мешай!
— Ах, так я тебе мешаю?!
Я обиделась и не разговаривала с неблагодарной подругой до самого вечера.
В десятом часу вечера, в романтических сиреневых сумерках, студент Лесик провожал домой новую девушку. Лесик искренне надеялся, что пухленькая хохотушка Наташа окажется не такой дурой и недотрогой, как пугливая, застенчивая Верочка, и новая крепость падет без долгой осады.
Буйствующие гормоны склоняли Лесика к решительному наступлению, но повторно схлопотать по физиономии ему не улыбалось. После того как неврастеничка Верочка сначала лезла к парню обниматься, а потом надавала ему по мордасам, Лесик склонен был подозревать в каждой привлекательной особе женского пола скрытую садистку. Причем, по его мнению, с возрастом степень привлекательности и уровень садизма делались обратно пропорциональны, и к мафусаиловым годам некогда обворожительные дамы превращались в злобных монстров.
Живым подтверждением этой версии служила общежитская вахтерша. Когда Лесик, ограбленный незнакомцем, которого он задним числом окрестил «Чмо болотное», в одном исподнем вышел из сырого парка к общежитию, вредная бабка не только не пустила продрогшего парня в здание, но и устроила шумную сцену. В результате добрая половина обитателей общаги — все, чьи окна выходили на фасад, — стали свидетелями Лесикова позора. Теперь общежитские барышни встречали Лесика ухмылками и обидными вопросами, и найти у насмешниц ласку и понимание в ближайшее время не представлялось возможным.
Собственно, именно поэтому Лесик принял решение перейти на «домашних» девушек и незамедлительно начал охмурять однокурсницу, проходящую практику в одной с ним больнице, но проживающую на другом конце города.
Впрочем, после сорока минут езды в малоэротичной тесноте набитого трамвая «другой конец города» уже не выглядел таким привлекательным. Вдобавок хохотушка Наташа оказалась сполна наделена женским коварством и заранее не предупредила кавалера, что живет во втором микрорайоне Пионерского.
— Во-он там мой дом, видишь? — Чтобы указать притомившемуся Лесику направление на свое родовое гнездо, Наташа привстала на цыпочки и макушкой ударила кавалера снизу в челюсть.
Лесик, открывший было рот, вынужденно захлопнул его, едва не прикусив себе язык.
— Ближе к тому краю поля, в предпоследнем ряду, красный дом с синей крышей. Видишь?
— Вижу, — мрачно сказал Лесик, прикинув, что до красного дома под синей крышей топать еще минут пятнадцать, не меньше. — А твои родители не будут сердиться, если увидят нас вместе?
— Не знаю, — девушка пожала пухлыми плечиками, и Лесик плотоядно облизнулся.
— Может, попрощаемся здесь? — с коварным умыслом предложил он, увлекая барышню в заросли, окружающие небольшое озеро.
При этом Лесик имел своей целью не только добраться под сенью кущ до нежного девичьего тела, но и не конвоировать потом это самое тело до его родного дома.
Наташа сдавленно хихикнула. Расценив эти звуки как одобрительные, Лесик приободрился и дал волю рукам. В камышах было темно и уютно, сладострастно квакали лягушки, и крупные летние звезды понимающе подмигивали обнимающейся парочке.
Лесик уже успел залезть девушке под платье и с упоением запутался в такелаже нижнего белья, когда со стороны скрытого стеной зеленой растительности озерца послышались неприятные чавкающие звуки, сменившиеся громким треском.
— Ой, что это? — испуганно ахнула Наташа, проворно отпрыгивая от тяжело дышащего Лесика на добрый метр.
— Это лягушки, — хрипло сказал Лесик, у которого кровь шумела в ушах, заглушая все внешние звуки.
— Нет, это не лягушки! — не согласилась девушка, которая, в отличие от возбужденного Лесика, не полностью утратила слух. — Это… Это… Мама!
Лесик обернулся и увидел низкорослое тощее существо — грязное, мокрое, с ног до головы облепленное тиной и больше всего похожее на мифическую болотную кикимору.
— Это твоя мама?! — искренне ужаснулся Лесик.
— Твою мать! — согласно проскрипела кикимора, выбираясь из болотца на полянку, протоптанную длинными крепкими ногами Лесика и Наташи.
— Уи! — отчего-то по-французски ответила барышня, оседая на землю.
— Уи-уи! — поросенком издевательски взвизгнула кикимора, хладнокровно переступая через девичье тело и протягивая грязные лапы к опешившему Лесику. — Че стоишь как вкопанный? Одежу давай, живо!
— Опять?! — вякнул юноша, с огромным изумлением узнавая в кикиморе двойника давешнего болотного чмо.
Кошмарное чудище задышало с угрожающим присвистом.
— Ладно-ладно! — поспешно сказал Лесик, начинающий привыкать к еженощному стриптизу в болотистой местности.
Чмо сцапало одежку и растворилось в ночи.
— Притягиваю я их, что ли? — с отчаянием в голосе безадресно вопросил Лесик. — Ну, надо же! Второе болотное чмо за два дня — и опять штаны требует! Нет чтобы хоть раз платьице взять! Среди них, что, баб нету, одни мужики?
Лесик обиженно посмотрел на Наташу, лежащую на земле в полном дамском обмундировании, и с решительным возгласом «Эх, где наша не пропадала!» начал девицу раздевать.
Через минуту он был вновь бит по морде разгневанной дамой и покинут в приозерных кущах в гордом одиночестве и отвратительном настроении без штанов и надежд на успехи в личной жизни.
Вечернюю трапезу снова готовил Марик. Он ловко кромсал огромным кухонным ножом ингредиенты для обещанной нам «пиццы по-киевски», а мы с Иркой наблюдали за процессом с повышенным вниманием, которое Марику очень льстило. Впрочем, нас интересовало не кулинарное шоу как таковое, а в высшей степени подозрительная ловкость рук, проявленная Мариком.
Ирка следила за действиями повара, заметно мрачнея.
— Не знаю, мой ли это племянник, но он не дизайнер, это точно! — шепотом сообщила она мне результаты своих раздумий, после того как мы дружно слопали «пиццу по-киевски» — действительно очень вкусную. — Где это видано, чтобы дизайнер так умело обращался с кухонной утварью?!
— Может, у него такая специализация — «дизайнер-кулинар»? — тихонько предположила я, проворно домывая тарелки. — Есть ведь дизайнеры по наружной рекламе, дизайнеры по интерьерам. А он дизайнер по еде! Видала, как красиво стол сервирует? Красненькие салфеточки в один тон с колбаской на пицце, помидорчики цветочками!
