Дарья Калинина - Закрытие Америки
Сразу после суда Торопов вывел Беллу на улицу и там гордо, словно это он сам принимал решение, произнес:
– Видишь, я же говорил, больше она уже не причинит никому вреда.
«Да уж куда больше», – хотела возразить Белла, но внезапно осеклась. Торопов смотрел на нее так странно, что у нее даже мурашки по спине побежали. Но это были совсем не страшные мурашки, скорее даже приятные. И ощущение, которое они принесли, было для Беллы новым. Впрочем, когда-то очень давно она испытывала нечто подобное, но с тех пор прошло столько лет, что Белла почти забыла, каково это, когда симпатичный мужчина смотрит на тебя таким долгим и многозначительным взглядом.
– Белла, – выдохнул Торопов и снова замолчал, только сверлил ее взглядом.
Белла не знала, куда деваться от смущения.
Они не виделись уже несколько недель. После той откровенной беседы, когда Белла заявила Торопову, что замуж она больше не пойдет, следователь куда-то пропал. И против воли Белла вынуждена была признать, что ей не хватает его присутствия. Она скучала, а увидев Торопова в зале суда, обрадовалась. А уж когда они с Тороповым уединились, Беллу даже в жар бросило.
– Белла, – повторил следователь и неожиданно взял ее за руку, – посмотри на меня.
Белла подняла глаза и вздрогнула. Муж Юра когда-то тоже так на нее смотрел, но никогда от его взгляда ей не становилось так волшебно-сладко. Боже, да у нее еще и голова кружится! Что, в самом деле, с ней происходит?
Она молча смотрела на следователя, ожидая, что он что-нибудь скажет, но тот молчал. А потом, словно внезапно решившись, произнес:
– Знаешь, я ведь очень люблю детей.
– Вот как?
Белла была удивлена. Ей казалось, что Торопов должен заговорить о чем угодно, но не о любви к детям.
Но он ничуть не смутился, наоборот. Плотину, которая сдерживала поток его слов, как будто прорвало.
– Да-да, – с воодушевлением кивнул он. – И еще я прекрасно с ними лажу.
– О!
– Умею воспитывать. У меня трое маленьких племянников, каждые выходные я с ними провожу по несколько часов.
– Замечательно, что ты такой заботливый дядя.
– Мне кажется, что человек я вообще неплохой.
– Все именно так и думают, – заверила его Белла.
На этом красноречие Торопова иссякло. Он снова замешкался, но собрался и проговорил:
– А еще я с трудом схожусь с женщинами.
– Разве? Я этого не заметила.
– С молодыми и красивыми, я хочу сказать.
– Вот как? Значит, меня ты таковой не считаешь?
Бедняга Торопов окончательно смутился.
– Нет-нет, ты совсем другое дело.
– Какое другое? Не молодое и не красивое?
Следователь так покраснел, что Белле показалось, у него сейчас пар из ушей пойдет. Он начал смешно приплясывать на месте, словно ему пятки поджаривали. Хотя, может, ему и правда было жарко? Наступила оттепель, температура за окном была плюсовая. На улице уже скорее весна, чем зима.
– Ты не так меня поняла, – в отчаянии воскликнул Торопов. – Совсем не так!
– Как же мне тебя понимать, если ты ничего не говоришь толком?
– Белла, я же как раз и говорю! Но ты просто не понимаешь.
Белла молчала. А Торопов неожиданно выпалил:
– Выходи за меня замуж!
Белла широко открыла глаза. Конечно, она ожидала, что Торопов сейчас начнет признаваться в своих чувствах, женщина всегда чувствует такие вещи намного раньше. Задолго до того, как у кавалера зародится мыслишка, что с этой он мог бы попробовать, женщина уже твердо знает: он попался!
Да, Белла ожидала от Торопова, когда он начал сверлить ее глазами, чего-то подобного, но чтобы сразу замуж!
– Но я не могу так сразу.
– А сразу и не надо. Я готов ждать. Неделю! Месяц! Годы!
Белла прикинула про себя. Да, два ее брака были неудачными. Но если зацикливаться на неудачах и не идти дальше, так и останешься на всю жизнь неудачником. И потом, Белла не была дурой и прекрасно понимала, что симпатичный одинокий следователь никак не может оставаться одиноким многие годы. Да и зачем им время терять?
Жизнь и так слишком коротка и может прерваться в самый неподходящий момент. История со смертью Юры и его родных многому научила Беллу. Тому, например, что не стоит жить мечтами о счастливом будущем, жить надо здесь и сейчас. И желательно счастливо. А иначе ты, такой счастливый в этом будущем, рискуешь так и не переместиться в настоящее.
Нет, так Белла не хотела. Потому она выпалила:
– Я согласна!
– Согласна?
Казалось, Торопов не поверил своим ушам.
– Ты хорошо все обдумала?
Белла кивнула:
– Да. И я не хочу ждать.
– Как?
– Совсем не хочу. Мы с Лизон решили разделить наследство поровну. Ей достается дом в Огаркове, а моим детям квартира на Лиговке. Можешь перебираться туда хоть сейчас.
Торопов снова выглядел смущенным, на сей раз по другой причине.
– Но я полагал, что жить мы будем у меня.
– Еще лучше. Квартиру на Лиговке сдадим. Найдем, на что потратить эти деньги.
Торопов сделался еще серьезнее.
– Нет, – твердо сказал он, – эти деньги принадлежат твоим детям. Квартира их, значит, и деньги за ее аренду должны пойти на их счет в банке.
– Чего? – рассмеялась Белла. – Даже не думай! В нашей стране деньги нужно тратить быстро и весело, иначе рискуешь остаться просто с грудой бумажек. Мы все-все-все их потратим.
– Поступай как знаешь. Но я к этим деньгам не притронусь.
– Какой ты скучный человек.
Но в глубине души Белле было приятно, что ее избранник столь щепетилен. Первый муж даже не думал, что у его жены может быть что-то, на что он не сможет наложить лапу. Юра тоже всегда говорил ей: «Мои деньги – это мои деньги, твои деньги – это тоже мои деньги». И если с первой частью этого утверждения Белла ничего не могла поделать, не отнимать же ей было деньги у мужа, то со второй она согласиться никак не могла. В их браке каждый тратил свои сбережения на то, что считал нужным, семейным бюджетом это назвать было трудно.
Но с Тороповым – Белла чувствовала – у них все будет иначе. Этот мужчина был совсем не похож ни на мелочного, придирчивого и эгоистичного Юру, ни на грубого первого супруга. Но самым главным было даже не это.
Когда Белла сообщила Амелии и Герасиму, что выходит замуж, она ожидала, что дети по своему обыкновению ее слов не услышат. Но получилось наоборот: оба оживились просто необычайно.
– Он что, будет жить с нами? – Сын сверкнул глазами на Торопова, застывшего в дверях.
– Да.
– Вместо папы?
– Да.
Дети даже не стали переглядываться и в одно горло завопили:
– Я так не хочу!
– Пусть он убирается! – это Амелия.
– Это наш дом! Он тут чужой! – а это Гера.
Повернувшись к Торопову, Амелия открыла рот так широко, что у нее даже кожа на лбу натянулась, и завопила что было сил:
– Пошел вон! Вон отсюда! Я сказала, вон!
Белла вспыхнула. Сейчас она своим деткам покажет, как себя вести с будущим папой! Юры, который всякий раз кидался на их защиту, больше нет, некому помешать ей пресечь это безобразное хамство. Но Торопов ее опередил. Он первым шагнул к Амелии, схватил ее за руку и энергично встряхнул:
– Будь добра, веди себя подобающим образом.
– Пошел вон, – пробормотала Амелия, но уже гораздо тише.
– Со взрослыми так не разговаривают.
– А мне плевать.
– Зато мне не плевать, – внушительно произнес Торопов, и как-то сразу стало ясно, что ему действительно совсем не наплевать. – Я собираюсь жениться на вашей маме, стать вам отцом. И я добьюсь того, что ты, маленькая леди, станешь вести себя вежливо.
Герасим смотрел на него с ненавистью.
– Ты не можешь трогать Амелию!
Торопов вместо ответа ухватил мальчика за большое оттопыренное ухо. Герасим взвизгнул не столько от боли, сколько от неожиданности – раньше с ним никто так себя не вел. Белла невольно шагнула, чтобы помешать Торопову, но остановилась.
«Стой, – прошептал ей внутренний голос. – Разве не об этом ты всегда мечтала?»
И Белла замерла на месте. Действительно, что это она? Наконец-то нашелся человек, который способен вразумить ее деток и приучить их к порядку. И что, она станет ему мешать? Да никогда в жизни! Пусть хоть раз кто-то задаст Гере трепку. Достаточно она уже натерпелась от своих детей. Пусть теперь привыкают к новым правилам жизни. Взрослых надо уважать, даже если то, что они делают, вам и не совсем по вкусу.
Торопов недолго подержал Геру за ухо. Он и потянул не сильно, разве что для острастки. Но Гера все равно тер ухо и смотрел на Торопова с ненавистью.
– Ты не наш папа! – выкрикнул он зло. – Ты не можешь нас ничему учить!
– Я не твой папа, верно. Но я собираюсь стать им.
– Ты не можешь!
– Я женюсь на вашей маме и стану вашим отцом. Твоя сестра это уже уяснила, теперь твой черед.
Пока Герасим смотрел на Торопова, разинув рот, тот спросил:
– Я тебе не нравлюсь?
– Нет!
– Ты мне пока что тоже не очень симпатичен. Извини, парень, но ведешь ты себя отвратительно. Но специально враждовать с тобою я не намерен. Предпочитаю мир. Думаю, что ты в глубине души парень хороший и желаешь своей маме счастья. Желаешь?
