Наталья Александрова - Три мужа и ротвейлер
Ну что ж… Кое-какие деньги у нее пока есть, делить их теперь не с кем — и Витя, и Андрей отбыли в мир иной. Одной ей этих денег хватит на какое-то время. Теперь же она должна отдохнуть… Отдохнуть.
С трудом развернувшись, она выехала из леса на проселок, доехала до шоссе и повернула к городу. Внезапно ее обуял страх, что машина уже в розыске, что все посты ГАИ теперь будут искать ее по номеру. Машину эту достал Витя специально для операции у банка, так что она, возможно, краденая. Да еще могли запомнить номер" свидетели у банка, так что риск возрастал вдвое. Не доезжая до поста ГАИ, Романцова опять свернула в лес, внимательно оглядела салон машины, вытерла руль и сиденья и вышла, оставив ключи внутри.
Сегодня на ней не было осточертевшего чужого голландского пальто и парика рыжего не было. Сегодня она ничем не напоминала Марию Николаевну Амелину.
Романцова повязала голову темной косынкой, удержалась от соблазна надеть темные очки — осенью, в ненастный день это казалось бы странным, а что странно, то всегда запоминается. Она поплотнее запахнула полы длинной кожаной куртки и спрятала в полиэтиленовый пакет дамскую сумочку.
Через полчаса на остановке рейсового автобуса уныло мерзла немолодая, достаточно просто одетая женщина. Никто не обратил на нее внимания.
* * *Как только у банка началась стрельба, Эрик рванул машину с места, чтобы успеть удрать из этого района до приезда опергруппы. Мы на полной скорости проскочили мимо банка и видели четыре трупа, лежащие на асфальте недалеко от двери. Кто такие, я не смогла разобрать, только по размерам определила Толечку Маленького. Я даже расстроилась — ведь именно он в свое время по доброте душевной отдал мне полбутылки своего пива. Но у бандитов риск — это профессиональное.
Эрик привез меня домой и сразу же буквально силой протащил в свою квартиру, не слушая никаких возражений. После этого он закинул туда же Горация и ушел на работу, предварительно взяв с Горация обещание, что он будет охранять меня и ни за что не выпустит из квартиры до вечера, пока он, Эрик, не явится с бутылкой шампанского, чтобы отметить наше избавление от неприятностей.
Намерения были у меня самые благие.
Я решила смирно сидеть дома и заниматься уборкой Эриковой квартиры. Но, поскольку у него и убирать-то было нечего — все вещи лежали на своих местах и даже пыли почему-то не было, то я быстро заскучала. Часа два я потратила на подхалимаж. Я подлизывалась к Горацию, чтобы он выпустил меня из квартиры на полчасика. Потому что не могу же я на торжественном ужине со свечами и шампанским быть в простых брюках!
Нет, обязательно нужно надеть наконец то черное трикотажное платье, а к нему сделать соответствующий макияж и прическу. Гораций был неумолим, пока я не догадалась подкупить его свиной отбивной. После отбивной он подобрел, отошел от двери, и я отважилась сделать вылазку. На площадке шестого этажа было тихо, а внизу перекрикивались рабочие. В моей квартире тоже было все спокойно. Я проверила препарат Валентина Сергеевича, лежавший под ванной, быстренько собрала вещички и удалилась, позвонив Неониле, чтобы она оповестила всех мужей, что со мной все в порядке, я никуда не делась, а то кто-нибудь из них еще припрется меня спасать в самый неподходящий момент.
— Эрик пришел, когда мы с Горацием смотрели по телевизору криминальные новости.
Показали результаты перестрелки у банка, гору трупов, затем камера продемонстрировала окно на третьем этаже, откуда, как сказал ведущий, стрелял снайпер. Там, на лестничной площадке, лежали двое. С первого взгляда я узнала Корня. Он был мертв. Во втором оказалось тоже что-то знакомое. Когда оператор нашел другой ракурс, я узнала того плешивого мужичка, который сотрудничал с дамой-злодейкой, я видела его в Сосновском парке. Лежавшие внизу, очевидно, были рядовые бандиты двух преступных группировок. Собственно, про нашу соседку-злодейку не было сказано ни слова, очевидно, она сумела скрыться.
— Чем нам это грозит? — спросила я Эрика, пока он еще окончательно не потерял голову от моего шикарного вида.
— Думаю, что ничем. Дело у нее не выгорело, сюда она больше явиться не сможет, побоится. А возможно, милиция ее и так найдет, из-за перестрелки. А я хочу выбросить ее из головы в буквальном смысле слова. Давай жить по-человечески. Сейчас я хочу есть, пить и… — Внезапно он повернул меня к свету, потом отступил на шаг, и глаза его вспыхнули зеленым огнем, как у мартовского кота на крыше:
— Слушай, я совершенно не хочу есть! — крикнул он, подхватив меня на руки.
Спрашивается, зачем я два часа возилась с прической?
Через некоторое время я сочла возможным начать разговор:
— Эрик, я должна задать тебе очень важный вопрос!
— Я знаю, что ты хочешь спросить и отвечу: да, я тебя люблю.
Я замялась:
— Видишь ли, мне, конечно, очень приятно это слышать, но я хотела спросить, что мы, собственно, будем делать с препаратом Валентина Сергеевича?
— Ты считаешь, что это важный вопрос? — В голосе его звучало разочарование.
— А ты считаешь, что нет? — мгновенно вскипела я.
— Нет, потому что этот вопрос я уже решил, — невозмутимо ответило это белобрысое чудовище. — Препарат я передам своему другу-немцу. У него связи в области фармакологии, он пристроит его в надежные руки.
И если действительно это хорошее лекарство, то его будут выпускать и назовут — препарат профессора Запольского. А денег мы с них никаких не возьмем, пусть больные дети скорее получат свое лекарство.
Я подумала немного и решила, что у нас, в России, вряд ли лекарство скоро найдет своего больного, уж очень у нас сейчас все сложно, и согласилась с Эриком.
— Ну, теперь я тебе задам важный вопрос, — усмехнулся Эрик.
— Да, дорогой, конечно, я тебя люблю, — проворковала я ему в плечо.
— Мне, разумеется, тоже очень приятно такое слышать, но я хотел спросить, будем мы сегодня ужинать или нет?
* * *Бывший разведчик караулил весь день и следующий тоже. В квартиру Марии никто не пришел. Следовало признать, что он упустил злоумышленников. Насчет того, что люди, которых он видел в квартире, — злоумышленники, он не сомневался: шестое чувство говорило ему об этом. На третий день он понял, что в квартиру Марии больше никто не придет.
Что делать? Как ему искать Марию?
Когда-то давно он бывал в Петербурге, хорошо знал этот город, были у него тут связи. Пришлось признать, что один он ничего не сможет сделать, и обратиться за помощью. Номер бежевого «крайслера» ему ничего не дал — оказалось, что «крайслер» принадлежал одному типу, Андрею Кошелеву, а тот уже три дня как пропал, и домашние не представляли, куда он мог деться.
Выяснения связей Андрея результатов не дало. Пришлось обратиться в известную организацию, бывшего разведчика провели в архив, и там тщедушный маленький человечек выдал ему папку с досье Марии Николаевны Амелиной. Ничего там не было такого, о чем не знал ее возлюбленный. Он посидел над папкой, поглядывая по сторонам, впитывая в себя атмосферу архива. Что-то такое было здесь, за что можно зацепиться. Пару раз он перехватил встревоженный взгляд обитателя архива и понял, что был прав, что-то было связано с этой папкой.
Рабочий день подходил к концу. Хозяин архива шуршал чем-то за стойками. Бывший разведчик не спеша оглянулся по сторонам.
Никого не было рядом с ним, только далеко у входа сидела девушка за столиком и копалась в формулярах. Человек осторожно шагнул в направлении шуршания.
Архивариус испуганно пискнул, когда сильная рука схватила его за плечо.
— Вы мне расскажете все об этой папке, — прозвучал глуховатый голос у его над ухом. — Кто еще ей интересовался за последнее время?
Архивариус заглянул в жесткие глаза спрашивающего и понял, что расскажет все.
* * *Александра Петровна захлопнула за собой дверь. Железные створки лязгнули как огромные стальные челюсти, как створки капкана. Когда-то собственная квартира казалась ей надежной пристанью, убежищем, но теперь нигде она не могла чувствовать себя в безопасности.
Романцова сбросила уличную обувь, нашарила тапочки.., ей показалось, что она оставила тапки в другом месте. Неужели кто-то побывал здесь без нее? Страх побежал по позвоночнику холодным щекотным насекомым. Да нет, ерунда! Кто мог знать, кроме нее, этот адрес? Андрей? Андрей… Но он там, в маслянистой темной воде. Он больше не опасен.
Александра Петровна прошла на кухню, включила кофеварку. После крепкого кофе будет не заснуть, но она и так уже которую ночь не спит, а кофе придаст ей хоть немного сил… Она налила чашку густого темного напитка, поднесла ее к губам, и в это мгновение зазвонил телефон. Этот звук был таким неожиданным в тишине квартиры, так ударил по нервам, что чашка выпала из руки, кофе разлился по столу.
Романцова схватила трубку, поднесла ее к уху, но в трубке молчали. Ей показалось, что на том конце различается чье-то дыхание, но наверняка она сказать не могла — возможно, разгулялись нервы.
