Анна Ольховская - Вампир, мон амур!
– Понятно, – глухо произнес Кирилл. – Сегодня мы от него вряд ли что узнаем.
– Слушай, а где тот препарат, что ты вез для Квятковской? – оживился Матвей. – Может, вкатим мужику дозу, он и расскажет, куда отправил птичку.
– Во-первых, не факт, что он знает это, ему могли назвать совершенно другое место назначения, точно об этом известно лишь пилоту…
– Так зато диспетчер скажет нам, как связаться с пилотом, мы свяжемся и…
– А во-вторых, – тихо продолжил Кирилл, – препарат остался в клинике.
– Как это?
– А так это! – заорала бетонная статуя. – Забыл я, понимаешь, забыл! Оставил на столе в палате, помчался Лану выручать! Кто же знал, что он может понадобиться!
– Ладно, ладно, не шуми, еще не все потеряно. Вертолет ведь вернется, верно? А мы его здесь подождем и все узнаем.
– Ты представляешь, что за это время может случиться с Ланой?! И с Осеневой тоже!
– От того, что мы будем истерить и биться головой о стену, мало что изменится. Надо пока подготовить к полету второй вертолет, заправить его…
– Ага, а где пилота искать? Или того, что вернется, задействуем?
– Нет, того не стоит, мужик будет слишком уставшим. Я сам сяду за штурвал.
– Ты?! А ты разве умеешь?
– Умею. Главное, чтобы первая вертушка вернулась, а не осталась там дожидаться пассажиров.
– Вернется!
Кирилл очень старался, чтобы голос прозвучал как можно увереннее, и он прозвучал. Вот только глубоко внутри все сильнее пульсировал сгусток боли и отчаяния – а вдруг? Вдруг вертолет не вернется? И он не успеет…
И потекли мучительные минуты ожидания. Минуты постепенно слились в один час, потом во второй, в третий.
Местные опера пытались за это время узнать маршрут вертолета по своим каналам, но ничего не получилось. Вертушка – не самолет, за ней никто строго не следит, особенно если на борту нет важных персон.
К диспетчеру вызвали врача-психиатра, но тот ничего сделать не смог.
И к моменту, когда из-за леса показалась металлическая стрекоза, Кирилл уже практически с головой погрузился в трясину отчаяния. Но свист лопастей за одно мгновение выдернул его на поверхность, хотя ногу еще держала мысль о том, что вертолетчик тоже может находиться под воздействием Дины и ничего не помнить. Хотя – как бы он обратно долетел?
Но он помнил. Правда, вначале совсем ошалел от толпы бегущих к севшему вертолету полицейских и двух мужчин в штатском, но довольно быстро стряхнул с себя ошаление и сообщил, откуда только что прибыл.
– Сейдозеро?! – Кирилл почувствовал, как внутри все онемело от ужаса. – Там, где Дина начала убивать… Помнишь, она еще орала про незаконченный ритуал? Решила закончить…
– И что, ты сядешь на землю и расплачешься? – нарочито издевательски процедил Матвей.
– Пошел ты! – сжал кулаки Кирилл. – За штурвал вертолета пошел, в темпе! Надеюсь, ныть не будешь, что ночью летать не умеешь?
– Не буду. На рассвете будем на месте, а вы, ребята, – Кравцов повернулся к операм, – свяжитесь, пожалуйста, с Оленегорском, пусть к берегу Сейдозера как можно больше людей отправят, причем не местных участковых, а желательно спецназ.
ГЛАВА 40
Тусклый застиранный свет, вяло сочившийся сквозь щели в стенах сарая, постепенно просыпался, умывался, делал зарядку и становился все ярче.
А дизайн узилища – все гаже. Солнечные лучи натыкались на гнилую ветошь, обрывки газет, битые бутылки и брезгливо отпрыгивали в сторону, шокированные соприкосновением с подобным убожеством.
Но даже мимолетного соприкосновения с осколком битой бутылки было достаточно, чтобы одно из взъерошенных чучел, сидевших у стены, вдруг издало боевой клич индейца племени сиу и, подпрыгивая от усердия, поехало на кормовой части туловища в сторону осколка:
– Ленка, ты посмотри, что тут есть! Стекло, битое стекло! Сейчас мы с тобой перепилим веревки и…
– Что – и? – устало покачала головой Осенева. – Сбежим? А как? Ты же видишь, что дверь заперта.
– Я вижу, что дверь закрыта, – просопела Лана, уже почти дотолкав себя до искомого осколка. – А заперта она или нет, можно узнать только на практике.
– «И опыт, сын ошибок трудных»!
– Ой, Ленка, не дави эрудицией! Нашла время Александра Сергеевича цитировать. Лучше помогла бы стекло выбрать.
– Если бы на мне были надеты такие же плотные джинсы, как на тебе, я бы с удовольствием поучаствовала в беге сидя, но юбка к подобным развлечениям как-то не располагает. Елозить в тонких трусиках по этому полу – занятие для ценителей садомазо. Так что всецело полагаюсь в вопросе выбора битого стекла на тебя.
– А-а-а, перестала ныть на тему «некуда бежать»!
– Я просто не хочу оказаться спеленутой куклой при встрече с милашкой Динь.
– А я хочу Ярику по морде надавать, заставить его очнуться. – Лана выбрала два самых крупных осколка и снова зашоркала многострадальными джинсами по полу.
– Боюсь, простым мордобоем ситуацию не исправить. Эй, поосторожней, не торопись! Поаккуратнее со стеклом! Не хватало еще кровопролития.
– Вот кровопролития как раз и не хватает, только не моего. И не твоего. Мне бы до сонной артерии Квятковской добраться.
– Надо же, – хмыкнула Лена, – какие, оказывается, у бизнес-леди желания дикие и нецивилизованные. А как же суд, закон?
– У закона и суда уже был шанс, но они его успешно прос…! И в результате мой брат превратился в послушную марионетку свихнувшейся ведьмы, а мы с тобой валяемся связанными фиг его знает где! Нет, пока эта твоя Динь жива, покоя никому не будет. На, держи.
Лана бросила на колени подруги один из осколков и перехватила оставшийся так, чтобы удобно было пилить веревки.
И в этот момент возле двери сарая послышались тихие шаги, потом что-то негромко стукнуло, и дверь начала медленно открываться.
– Не успели, – выдохнула Лана.
– Погоди, тут что-то не так, – Осенева напряженно следила за входом. – Вряд ли Дина или Яромир стали бы таиться, а наш гость явно не желает привлекать к себе лишнего внимания. Смотри, это не они!
Да уж, ни на тощую Квятковскую, а уж тем более на мужчину проскользнувшая внутрь сарая пожилая женщина не походила. Плотного телосложения, со смуглым, каким-то изможденным лицом, густые черные волосы, затканные сединой, и неожиданно яркие, пылающие внутренним светом глаза.
Прижимая к груди продолговатый сверток, посетительница на мгновение застыла, высматривая пленниц. Заметила, кивнула и приложила палец к губам, призывая к молчанию.
Затем медленно, стараясь не наступать на валявшийся на полу хлам, приблизилась к девушкам, развернула холщовое полотенце, скрывавшее ее ношу, и поставила на пол оплетенную соломкой бутыль, на широкое горлышко которой был надет небольшой керамический стаканчик. Наклонилась к застывшим от удивления пленницам и внимательно всмотрелась в каждую из них, причем взгляд черных глаз проникал, казалось, в самую глубину души.
Лане незнакомка ласково кивнула и погладила жесткой ладонью по щеке:
– Ты ест добра, светла внутри.
– Но… – вопросительно подняла брови девушка.
– Молчи, – ладонь легла на ее губы. – Подруга смотреть буду.
Пылающие глаза приблизились к лицу Лены.
И вдруг… Незнакомка отшатнулась, побледнела и начала быстро-быстро креститься, шепча что-то на непонятном языке. Потом остановилась на полуслове, озадаченно нахмурилась и снова заглянула в ничего не понимающие зеленые глаза.
И чем дольше она вглядывалась, тем больше светлело ее лицо. Вот женщина прикрыла веки, положила обе ладони на голову Лены и замерла.
Но ненадолго, буквально на пару мгновений. А потом облегченно выдохнула и широко улыбнулась:
– Теперь все быть добра, не боитесь. Ты, – легкое касание подбородка совершенно обалдевшей Осеневой, – ты уметь стоять против та ведьма лучше подруги. Потому что вы с ней – родственники.
– С Квятковской? Я?! – возмущенно завопила Лена.
– Тихо! – шикнула незнакомка. – А то ведьма услышать. Хотя она сейчас с мужчина, закреплять ее власть над ним.
– С Яриком? – и чего спрашивать, если сама знаешь.
– Деточки, – поджала губы незнакомка, – у нас есть мало время, поэтому я говорить, вы слушать. И не надо глупые вопросы, можливо не успеть. Мое имя есть Иляна, я проживать сначала Молдова – потому знать русский, – а потом в Румыния, лечить травами и молитва. В начало лета к нам приехать кино из Америка, я в городе случайно встретить мужчина-актер и почувствовать на нем зло, порча. Страшный порча. Я передать через внучка специальный отвар против порча, он очень трудный, но я уметь. Но ведьма, что пачкать мужчина злом, учуять меня. Она выливала снадобье и мужчина стать ее рабом. А меня ведьма хотеть убить, сжечь…
– Тот пожар в румынском городке! – не выдержала Лана. – Но Яромир сказал мне, что местная знахарка – вы, как я понимаю, – погибла, сгорела дотла, а ее внучка попала в больницу.
– Так, – в угольно-черных глазах полыхнул огонь. – Моя девочка чуть не умереть, а сгорела не я, огонь убить женщина из другой город, приехать ко мне лечиться. Я оставить ее у себя ночевать, а сама перед рассветом уйти за травами. А потом, когда узнала про огонь, понять, что это ведьма на меня охотится. И решить не возвращаться пока в город, чтобы ведьма думать обо мне мертвой. Она и думать забыть про мене и все внимание дать своему мужчине, поэтому я могла слышать, что они говорить. И узнала ее цель. И мне становиться страшно – ведьма хочет открыть ход в наш мир злу из другого мира. Для этого ей нужны вы, хотя я слышать только про сестра того мужчина, и это ты, – кивок в сторону Ланы, – я понять это сразу. Но откуда появиться белая ведьма, я не понимать. Но это хорошо, очень хорошо. Теперь быть гораздо легче.
