Дарья Калинина - Развод за одну ночь
Кира лишь судорожно сглотнула, представляя себе примерную стоимость ремонта дома. Даже если они и найдут эти чертовы триста, или сколько там, тысяч долларов, половину заберут себе Зоя и Настя. А вторую половину семье дяди Паши придется почти целиком угрохать на ремонт своего дома. Так и стоят ли поиски клада принесенных жертв?
И еще одна мысль преследовала Киру, пока они с Лесей бродили по разоренному дому. Если даже дядю Пашу и выпустят из тюрьмы, возвращаться ему некуда. Родное гнездо разорено собственными детьми. И им даже не понадобились на это долгие годы, они управились всего за несколько дней!
Но тетя Маруся отнюдь не выглядела унылой или обескураженной. В гостиной, самой большой комнате в доме дяди Паши, в которой насчитывалось целых сорок квадратов, и при убранной мебели тут можно было устраивать танцы, все стены были завешаны картами, чертежами и планами.
– Это что у вас тут такое? – поразилась Кира, разглядывая испещренный красными и синими стрелками план дома и участка.
– Красные – это мы. А синие – это они, – пояснила ей тетя Маруся. – Мы договорились, кто найдет клад, тому и большая половина.
Большая половина! Хорошо звучит. Похоже, безумие прогрессировало тут бешеными темпами. Интересно только, как они станут отмерять себе эту «большую половину»?
– Взглянуть бы, – все-таки не удержалась от колкости Кира. – Как же вы эту большую половину себе отделять станете.
Но тетя Маруся была настроена оптимистично.
– Не беспокойся, уж отмеряем! Своего не упустим.
Подруги поняли, что тетя Маруся намекает на то, что им тут ничего не обломится, и поспешно предупредили ее:
– Мы в поисках клада участия принимать не станем, вы уж извините. Мы маньяка ловим.
– Какого маньяка?
– Как это какого? – удивились подруги. – Вы что же, ничего не слышали?
– О чем?
– В Адлере снова объявился один из подражателей известного «сочинского» маньяка. Он уже появлялся несколько лет назад, целых три сезона покоя полиции не давал, а потом вдруг затих.
– А теперь снова появился?
Теперь тетя Маруся слушала подруг очень внимательно.
– Вроде бы этот тип десять лет назад уже навел шороху в городе, на его счету много жертв. Все женщины, молодые и не очень, красивые и так себе. Преступник их насиловал и убивал. Тела либо прятал, либо сбрасывал в море. Но это был не настоящий «сочинский» маньяк, а его подражатель. Какой-то впечатлительный болван проникся «подвигами» настоящего маньяка и пошел по его стопам.
Тетя Маруся ощутимо побледнела.
– Бог ты мой! – ахнула она. – Страшно-то как! И что же, говорите, снова этот негодяй объявился?
– Да.
– И… и его ищут?
– Ну, конечно! Он же преступник.
– Вы ищете или… или полиция тоже?
– И мы, и полиция!
Все-таки с головой у тети Маруси некоторый непорядок. Ну, как же это возможно, чтобы преступления совершались, а полиция оставалась в стороне?
Но тетя Маруся уже вовсю затрепыхалась:
– Девочки! Да что же это такое делается? Вы мне хоть расскажите, что за маньяк да откуда он взялся? Может, все еще только слухи?
– Какие же слухи, если уже и новая жертва имеется.
И подруги рассказали тете Марусе о том, как спасли Елену Николаевну, а потом чуть было не поймали преступника.
– И говорите, на нашем пляже это произошло? Так близко? Почему же я ничего не знаю?
Куда тебе, когда ты вся в поисках сокровищ!
Тетя Маруся выглядела теперь совершенно бледной. Видно, так на нее подействовал рассказ подруг. Они хотели даже как-то успокоить женщину, объяснить ей, что если маньяк появился вновь, то у ее мужа есть хороший шанс обрести свободу. Ведь не мог же он убивать и насиловать, когда сидит за решеткой?
Но тетя Маруся не захотела ничего слушать.
– Все, девочки, – внезапно попрощалась она с ними. – Мне бежать нужно. Дела.
Подруги заметили, что тетя Маруся подбежала первым к Сосулькину. О чем-то с ним коротко переговорила, еще больше встревожилась и убежала куда-то дальше. Наверное, оповещать своих многочисленных невесток об опасности появления маньяка. Подруги отлично ее понимали, все невестки у тети Маруси были, как на подбор, кровь с молоком, румяные, высокие и сисястые. Летний загар, обильно позолотивший их тела, сделал их еще более привлекательными в глазах любого мужчины, будь то маньяк или обычный озабоченный подросток.
Так как Сосулькин остался один и вроде бы ничем не был занят, подруги подошли к нему.
– А, привет! – равнодушно скользнул по ним взглядом следователь. – Как дела?
– Сосулькин, как там наш дядя Паша?
– Дядя Паша… А что дядя Паша?
– Его скоро выпустят?
– С чего вдруг?
– Но мы думали, если маньяк снова нашел себе жертву, а дядя Паша в это время сидел за решеткой, значит, он не виноват?
– Вашего дядю Пашу обвиняют в убийстве десятилетней давности, – напомнил подругам Сосулькин.
– Но ведь ваши эксперты сказали, что ту девушку убил подражатель «сочинского» маньяка.
– Версия весьма слабенькая, – начал юлить следователь. – За эти годы все улики почти разложились. Буквы неразборчивые. Прядь волос то ли обрезана, то ли волосы сами сгнили.
– Ты нам тут не заливай! Придумал тоже!
И подруги сердито уставились на Сосулькина. И тот сдался.
– Ну, хорошо, допустим, я тоже понимаю, что дядя Паша не виноват, – быстро заговорил Сосулькин. – Но ведь признание его у меня в деле подшито! Да и сам подозреваемый от своих слов не отказывается. Убил, твердит. Виноват. Судите меня, а если нужно, так и казните!
– Сосулькин, не ерунди! Дядя Паша кого-то выгораживает! Неужели тебе это не ясно?
– Допустим, я тоже об этом думал. И что?
– А кого он может выгораживать?
– Только близкого человека!
– Правильно. А кто у него есть из близких?
– Дети. Сыновья.
– Сыновья у дяди Паши – отличные ребята. Мирные и трудолюбивые.
– Особенно Тимофей! Тот вообще добрая душа, мухи не обидит.
– Видите, сами себе противоречите, – возмутился Сосулькин.
– И еще из близких у дяди Паши есть друг – дядя Вано!
– Дядя Вано?
Было видно, что Сосулькину эта версия в голову прежде никогда не приходила.
– Когда мы были на дне рождения у дяди Вано, то все вокруг только и твердили о том, как необычайно сильно он любил свою дочь – Лану.
– И что?
– Ну, возможно, когда девочка выросла, то у дяди Вано проснулись к ней не совсем отцовские чувства.
– В каком это смысле?
– В том самом, – рассердились на следователя подруги. – Не тупи! Будто бы сам не знаешь, как часто в семьях происходят случаи насилия.
Судя по лицу Сосулькина, он это знал лучше самих подруг. Да и как ему было не знать, если он был следователем и не первый год «варился» в этом котле.
– И что же… Дядя Вано убил родную дочь?
– Возможно, он ее и не хотел убивать. Девочка пропала как раз в день его рождения. А в свой день рождения дядя Вано неизменно надирается до чертиков. И к женскому полу он очень даже неравнодушен. Может, он и не понимал, кого насилует.
– А потом понял, осознал и убил?
– Стыдно ему стало. И страшно.
– Обожаемую дочь, по которой льет слезы вот уже десять лет, убил, а самого себя в живых оставил? – не поверил подругам следователь.
– Ну, или он ее не хотел убивать, но девушка сопротивлялась, он ее хотел усмирить, да сил не рассчитал. Дядя Вано ведь здоровый, как бык. Запросто мог сломать бедняжке шею, сам того не осознавая.
– А при чем тут дядя Паша?
– Он знает, кто истинный виновник. Но любя своего друга, покрывает его.
– Рискуя попасть за решетку на долгий срок?
– Брось ты. Срок давности по этому делу вышел или скоро выйдет. Да и вообще, любой адвокат с легкостью отмажет дядю Пашу на суде. Заявит, что тот был в состоянии аффекта. Притащит кучу справок о том, что дядя Паша – законопослушный гражданин, отлично учился в школе, прекрасно работал, примерный муж, заботливый отец и так далее. Суд все эти обстоятельства учтет, да и вынесет дяде Паше самый мягкий приговор. Или вовсе отпустит его из зала суда за нехваткой улик. У вас ведь помимо того, что тело было найдено на участке, принадлежащем дяде Паше, нету других обвинений в его адрес?
– Есть еще признание самого дяди Паши.
– Сам понимаешь, в суд с таким хлипким делом соваться нечего. Только репутацию себе подмочишь.
– А что же, по-вашему, я должен делать, чтобы сохранить свою репутацию?
– Что делать? Поймать настоящего убийцу!
– Кого? – насмешливо скривился Сосулькин. – Дядю Вано?
– Хотя бы.
– И… И как я должен это сделать?
Подруги переглянулись. Сказать или не сказать Сосулькину о своих подозрениях?
– В принципе мы с Кирой могли бы выступить в качестве подсадных уток.
Сосулькин заинтересованно взглянул на подруг.
– В каком это смысле?
– Дядя Вано, как мы понимаем, в обычном своем трезвом состоянии не представляет угрозы для окружающих его женщин. Какие бы страсти его ни раздирали, он может себя контролировать. Но после определенного момента тормоза ослабевают, а потом и вовсе портятся.
