Дарья Калинина - Криминал на лабутенах
Глядя на их траурные лица, Мариша задавалась вопросом, неужели они так сильно любили отца, что сейчас до такой степени скорбят по нему?
Впрочем, причина степени уныния пришедших оказалась проста. И Алиска просветила свою сестру:
– Всем этим людям наш отец должен какую-то сумму.
– Всем? – поразилась Мариша.
Когда Алиска рассказывала ей о том, что отец был всем должен, и даже когда Георгий Андреевич с женой рассказывали Марише, как одалживали отцу деньги на квартиру, она как-то не представляла себе размах папиного предприятия. Но теперь при виде этих людей ей стало по-настоящему нехорошо.
– Всем? – прошептала она снова. – Всем-всем-всем?
– Кому-то больше, кому-то меньше, но если тут и затесалась пара-тройка людей, которым бы папа не был должен, я очень удивлюсь. После того как папа ликвидировал свой бизнес, он был занят исключительно тем, что занимал под разными предлогами и у разных людей разные суммы. Подозреваю, что и в Питер он подался для того, чтобы сбежать от основной массы своих кредиторов.
Теперь Марише стало ясно, отчего на лицах собравшихся написана такая скорбь. Не по самому папочке так печалятся они все. Но потому, что с его смертью кредиторы теряли надежду получить назад свои деньги.
– Почему? Можно ведь потребовать возврат долга через суд.
– Нет, – ухмыльнулась Алиска, – видишь ли, все эти люди были очень благородны и доверчивы. Расписки они у папы брать отказывались, тем более избегали похода к нотариусу.
Чем кое-кто не очень чистоплотный и воспользовался. Увы, нечистоплотным оказался их с Алисой отец. И Мариша чувствовала, словно бы часть этой грязи, которую развел отец, прилипла и к ее коже.
– Так ты знала, что папа был всем кругом должен?
– Да.
У Мариши даже дыхание перехватило от злости.
– А мне почему не сказала?
– Я тебе сказала про Георгия Андреевича.
– А про остальных почему промолчала?
– Что бы это изменило?
– Что изменило… Я не пошла бы у тебя на поводу и не стала бы устраивать такую пышную церемонию.
– Почему это? – даже обиделась Алиска. – Что это меняет?
– Да все! Пойми, эти люди сейчас смотрят и прикидывают, в какую сумму обошлась музыка, в какую – отпевание в соборе, в какую – черный катафалк… И думают, наследницы лучше бы мне заплатили, что должны, чем на ветер деньги швырять.
– Че-пу-ха! – заявила Алиска в ответ. – Отец должен быть похоронен с почетом. Пусть все смотрят и завидуют! И вообще, пусть радуются, что их позвали. Церемония очень красивая, ты здорово постаралась. Папа может быть доволен.
Но Мариша не могла относиться ко всему так легко.
– Если ты подтверждаешь, что отец был должен этим людям какие-то деньги, значит, мы должны вернуть.
– С чего это вдруг?
– Но мы как папины наследницы должны этим людям?
– Должны? Пусть идут в суд! Точно тебе говорю, пусть в суд обращаются.
– А если они обратятся? И выиграют?
– Без долговых расписок, заверенных у нотариуса? Я тебя умоляю, не смеши меня! Ни один суд не воспримет их жалобы всерьез!
Алиска держалась так нахально, что Мариша прямо диву давалась. Как Алиска может спокойно смотреть в глаза всем этим людям, которых их отец фактически кинул? Он ведь даже не собирался возвращать свои долги! А между тем у отца были деньги, у него было полно денег. Но он даже не подумал, что надо бы вернуть людям то, что он сумел у них выманить.
И главное, Мариша не понимала, зачем ее папа так поступал. Ведь после продажи бизнеса у него на руках оказались огромные деньги. Зачем он мухлевал, что-то занимал, что-то отдавал? Причем занимал всегда больше, чем отдавал? Единственное объяснение, которое пришло Марише в голову, заключалось в том, что отцу просто было банально скучно жить без дела. И он таким своеобразным образом развлекался. Правда, забава эта была весьма сомнительного характера. Марише было это ясно. А вот Алиске – нет.
Нет, Мариша не могла быть такой же бессовестной, как и ее сестра. Потрясенная до глубины души поступком своего отца, Мариша попыталась выяснить, кому именно и сколько именно был должен ее отец. Многие из кредиторов были настолько деликатны, что сперва даже отказывались говорить на эту тему.
– Какие уж тут долги, – вздыхали они. – Человек умер, вот о чем нужно помнить.
И все же постепенно люди разговорились. И услышав, что они говорят, Мариша пришла в негодование. Многим из этих людей отец был должен уже не по одному году и даже не по одному десятку лет. У кого-то он занимал совсем небольшие суммы, у других суммы были внушительные. Но самое невероятное заключалось в том, что, несмотря на то что отец не возвращал деньги порой годами, все эти люди продолжали считать его своим другом.
Удивлению, отчаянию и, пожалуй, стыду Мариши не было предела. Совсем не эти чувства она ожидала пережить перед гробом своего отца. Оказывается, ее отец был вовсе не таким уж прекрасным человеком, каким она его считала. В последние годы своей жизни, а возможно, вообще всю свою жизнь он активно пользовался доверчивостью своих знакомых, обирал их, а потом, наверное, втихомолку еще и посмеивался над ними.
– Невероятно, – шептала Мариша. – Выходит, я совсем его не знала.
И еще неприятное чувство снова закрадывалось Марише в душу. Оно уже посетило ее при разговоре с Георгием Андреевичем и его женой, а теперь появилось вновь. Что, если отец точно так же пользовался и ее доверчивостью? Если он обирал своих друзей, мотивируя тем, что друзья должны помогать друг другу, то не обирал ли он и свою старшую дочь, нажимая на ее дочерний долг? Мариша попыталась вспомнить хотя бы раз, когда отец заплатил бы за свои покупки в магазине, и не смогла. Даже квитанции на оплату коммунальных услуг лежали у него стопочкой перед зеркалом, дожидаясь, когда Мариша оплатит их. Но если квитанции под зеркалом появлялись регулярно, то денег на их оплату там же отчего-то никогда не было.
Мариша всегда безропотно оплачивала все папины счета, полагая, что иначе ему пришлось бы тяжело жить на одну пенсию, а это было очень далеко от истины.
– Ах, папа, папа! Как ты мог!
Но что уже теперь было делать? Мариша лишь в очередной раз была вынуждена признать, что ее мама оказалась права. И напрасно Маришу возмущали слова матери и ее предостережения насчет отца. Надо было разуть ушки и слушать. Мама ведь предупреждала Маришу, что ее отец отнюдь не такой уж обиженный, одинокий и отверженный, каким хочет казаться. И он сам виноват, если от него отказались жена и младшая дочь… Хотя постойте! Алиска совсем от своего престарелого папы не отказывалась! И более того, приехала к нему в Питер. Другое дело, что сам отец не пожелал жить вместе с доченькой, но это уж от Алиски не зависело.
Однако это была одна сторона медали. Моральные терзания Мариши были интересны лишь ей самой. А вот те люди, которые явились на похороны, были заинтересованы совсем в другом. Все они хотели получить назад свои деньги. И Мариша считала, что она обязана урегулировать этот вопрос. Прямо сейчас! Нельзя откладывать это.
К этому времени уже закончилось отпевание в церкви, все прибыли на кладбище. Наступило время прощальной молитвы, у советских людей привычно замененной прощальной речью. Но столпившиеся у могилы люди молчали. Никто не решался заговорить первым. И тогда Мариша шагнула вперед.
Глава 16
– Позвольте я скажу! – произнесла она достаточно громко, чтобы ее услышали все.
Ее и услышали. Шум прекратился. Даже задние ряды стояли молча. И в наступившей тишине Мариша заговорила:
– Я не всех вас знаю. Так уж случилось, что из числа пришедших проститься с моим отцом я знаю от силы нескольких человек. Думаю, не все здесь знают и меня. Это могло бы показаться странным, но только не для моего отца. Он был человек в высшей степени незаурядный. И судить его обычной меркой, я считаю, было бы неправильно.
Мариша приготовилась говорить дальше – пафосно и выспренно, как полагается в таких торжественных случаях, но встретилась глазами с какой-то невысокой бедно одетой старушкой, смешалась и сказала просто:
– Я только что узнала от своей сестры, что отец был должен многим из вас деньги. Так вот, я как его старшая дочь и законная наследница прямо у его гроба обещаю всем, что вам будет выплачено все до самой последней копейки.
Вот теперь по рядам собравшихся пронеслась волна оживления. Люди переглядывались. Многие, Мариша это видела, не верили ей.
– А мы слышали, что дела у покойника в последнее время шли совсем плохо! – произнес кто-то.
– Он и квартиру новую в долг покупал!
– Совсем у него денег не было. Из милости у дочери жил.
– А она его еще и во всем стесняла.
– В самом необходимом отказывала!
Мариша почувствовала еще больший стыд. Если бы отец был жив, она бы его испепелила. Но папенька был недоступен для ее гнева, как, впрочем, и для всяких других чувств. Он был мертв, совсем мертв. И не оставалось ничего другого, как просто его простить.
