Дарья Донцова - Нежный супруг олигарха
– А теперь, – спокойно сказал он, – еще раз, подробно, расскажи суть дела. Пока я ничего не понял…
Домой я вернулась переполненная адреналином. Вовка решил, что ему пока у нас появляться не надо. Я повесила ветровку в шкаф, сняла туфли, прошла на кухню и обнаружила там Милену в крайней степени отчаяния.
– Лампа! – заорала Бахнова. – Слава богу! Что за макароны у вас дома?
– Нормальные ракушки, – улыбнулась я. – А если хочешь спагетти, то иди в магазин, наши не любят длинные макароны.
– И ракушки бы сошли, – нервно сказала Миля, – но они тухлые.
– Макароны? – изумилась.
– Да!
– Именно тухлые?
– Да!
– Ты что-то путаешь. Изделия из воды с мукой хранятся годами, а я пару дней назад купила новую пачку.
– Они чернеют, – впала в истерику Бахнова, – значит, гнилые!
Я поразилась до крайности.
– Ты варишь ракушки, а те темнеют? Невероятно.
– Я их жарю.
– Тем более странно. На сковородке макароны делаются светло-желтыми.
– А эти черные, гнилые. Вот! – с отчаяньем воскликнула Милена и подняла никелированную крышку.
В нос ударил запах гари. Я уставилась на темные колечки, лежавшие на дне чугунины.
– Однако! Странный продукт! – удивилась я.
– Отвратная гадость, – кивнула Милена. – И что я Вадиму скажу? Он скоро придет, задержался на совещании. Попросил макарон, нежно так сказал: «Милая, обжарь, и побольше, я их люблю со сливочным маслом».
Я осторожно потрогала пальцем серо-черную окаменелость.
– И как ты это готовила?
Милена заломила руки.
– Говорю же – жарила.
– Поясни в деталях.
– Что за идиотский вопрос? На сковородке! – заныла Бахнова.
Я еще раз потрогала нечто, больше всего напоминающее мелкие камушки.
– Сделай одолжение, опиши процесс приготовления последовательно.
Миля села у стола.
– Господи, зачем этот дурацкий разговор? Впрочем, если тебе очень хочется, то слушай. Я взяла сковородку, положила на нее сливочное масло, насыпала макароны и включила плиту. Потом отошла на четверть часа отдохнуть, прихожу – ба! Черт-те что!
– Ага, ты просто швырнула ракушки… – стараясь не рассмеяться, уточнила я.
– А надо было спеть им или станцевать? – обозлилась Миля. – Кстати, Лиза предположила, что соль виновата.
Я прикусила губу, а будущая жена олигарха, не замечая, что ее собеседница мужественно борется с приступом хохота, как ни в чем не бывало продолжала рассказывать…
Лиза вошла на кухню и вроде меня начала интересоваться: что, как… А потом спросила Милену:
– Ты их солила?
– Считаешь меня дурой? – надулась «повариха» и указала на банку, стоявшую у плиты. – Сначала ракушки в масло положила, а потом сверху соль натрусила.
– Именно из этой склянки? – не успокаивалась Лиза.
– Ну да, – кивнула Миля.
– Вот почему они почернели, – на полном серьезе заявила школьница, – ты воспользовалась йодированным вариантом.
– И чего? – не поняла Миля.
– Йод от нагревания на сковородке в осадок выпал, – сообщил вошедший в кухню Кирюшка.
Очевидно, он услышал разговор Лизаветы с Бахновой и решил поучаствовать в забаве. Не следует считать подростков идиотами, и Кирик, и Лиза великолепно умеют управляться с макаронными изделиями, им явно захотелось посмеяться над неумехой Милей, прикольнуться. И это им удалось на все сто процентов.
– Ты йод видела? – насел Кирюшка на Милену.
– Да, – кивнула Бахнова.
– И какого он цвета? – подхватила Лиза.
– Темно-коричневый, – ответила «кулинарка».
– Во! – торжественно поднял палец мальчик. – Теперь ясно? Макарошки от йода скукожились и потемнели…
Слушая рассказ Милены, я изо всех сил старалась удержать на лице серьезное выражение. Представляю, как дети веселились, но Миля не заметила подвоха…
– Соль белая, – протянула она, разглядывая содержимое банки.
– Химическая реакция, – бойко отреагировала Лизавета, – ничего странного, при нагревании многие вещества меняют цвет, вкус, запах.
– Так что делать? – чуть не зарыдала невеста олигарха.
– Милечка, – ласково проворковала Лизавета, – а кто у вас дома готовит?
– Когда Юра был жив, приходила Катька, – бесхитростно объяснила Миля, – делала жрачку на два дня. А после его смерти я покупаю готовое.
– В магазине? – уточнил Кирюша.
– Ну да, – кивнула Милена. – Мне надо чуть-чуть, в основном я фруктами обхожусь, да и в ресторан пойти можно, я дома практически не ем, а где Нахрената жрет, меня не волнует.
Дети переглянулись.
– Ты сбегай в супермаркет и купи готовые макарошки, – с фальшивой заботой предложила Лизавета, – потом высыпь на сковородку, и тип-топ!
Милена порысила в гастроном у метро, но там ее ожидало горькое разочарование: в длинном ряду кулинарных изделий не нашлось готовых макарон. Салаты всех мастей, котлеты, жареные грибы, фаршированные овощи, рис в разных вариациях, но ничего из твердых сортов пшеницы.
И тут Милену осенило: если все случилось из-за йода, то следует купить другую соль, без всяких добавок. Бахнова кинулась в бакалейный отдел и принялась трясти продавщицу:
– Дайте мне самый дорогой вариант специй, – потребовала она. И, отхватив желаемое, понеслась назад – жарить другие ракушки.
Но, увы, со следующей порцией случилось та же беда.
– За две тысячи рублей полкило купила, – ныла теперь Миля, – и опять еда почернела.
– Ты нашла соль за такие нереальные деньги? – ахнула я. – Да быть такого не может! Какая-то золотая пыль получается. Покажи пачку…
– Вон там, у плиты, – мрачно сообщила Бахнова.
Я схватила яркий пакет, на нем и правда имелся ценник «2000 руб.». С ума сойти! Затем я стала изучать текст на лицевой стороне упаковки: «Самая чистая на свете, экологически стабильная соль без генноизмененных добавок, добыта в шахте глубиной сорок метров из пласта возрастом 100 миллионов лет. В те времена на Земле не было промышленности, соль отложилась в первозданном виде. Срок хранения продукта – 12 месяцев со дня упаковки».
Вот тут я не выдержала и захохотала во весь голос. Уж не знаю, как там насчет генноизмененных добавок для соли, но пассаж про шахту восхитителен. Производители явно нелогичны. Если белый порошок добыли из «пласта возрастом 100 миллионов лет», то по какой причине срок годности соли всего один год? Она ведь тысячелетия провела не разложившись, отчего сейчас испортится?
– Очень смешно! – обозлилась Милена. – Раз соль ни при чем, значит, ракушки гнилые.
– Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, – простонала я.
– У меня макияж потек? – подскочила Бахнова. – Не может быть! Только что наложила его, хотела хорошо выглядеть. Ой, Вадик скоро придет!
Я взяла большую кастрюлю, налила в нее воды и поставила на конфорку.
– Эй, эй, – забеспокоилась Миля, – что ты делать собралась?
– Макароны варить, – коротко ответила я.
– Вадик хотел обжаренные, на сливочном масле.
– Их же сначала варят.
– Зачем?
– Так надо. Варят, а уж потом кладут на сковородку.
– Ты уверена? – с сомнением спросила Миля.
– Абсолютно, – улыбнулась я. – Слушай внимательно: я пойду в ванную, умоюсь и переоденусь, а ты через пятнадцать минут откинь макароны и брось их на сковородку, сливочное масло надо предварительно распустить. Поняла?
– Угу, – кивнула Миля.
– Повтори.
– Через четверть часа отбросить макароны сюда, в растопленное масло, – неожиданно покорно и близко к тексту сказала Миля.
– Отлично! – воскликнула я и, посчитав свою задачу выполненной, пошла принимать душ.
Глава 30
Выйдя из ванной, я отправилась в свою спальню. В тот самый момент, когда я оказалась напротив двери в кухню, оттуда послышалось рассерженное шипение и громкий вопль Мили.
– Люди! А-а-а-а! Спасите!
Я кинулась на вопль.
Плита была окутана белым облаком пара, из почти непроницаемого тумана доносилось злое потрескивание, изредка звучали взрывы и пахло чем-то странным. Похожий «аромат» испускает кипящее в баке белье. Хозяйки, которые «варили» пододеяльники и простыни, поймут, о чем я веду речь, а более молодым объясню: в докапиталистическую эпоху мы не имели бесхлорных отбеливателей и добивались «сверкающей белизны» при помощи длительного кипячения постельных принадлежностей в мыльном растворе.
Миля тряслась в углу между холодильником и стеной, сжавшись в комок и прикрыв лицо руками. Ей явно было страшно.
– Что случилось? – закричала я, пытаясь руками разогнать плотное облако тумана.
– Макарошки… – пролепетала Миля. – Они… фррр… фонтаном вверх… кошмар… о… о…
Я задрала голову. На потолке появилась оригинальная лепнина: десятка два белых комочков из теста прилипли возле цепочки, на которой покачивался кухонный светильник.
– Что ты сделала? – возмутилась я, открывая форточку.
